Солянка

От автора: я знаю, что вы хотите убить меня за Маяк. Убивайте. Оправданий у меня нет. Скажу только, что продолжение будет, обязательно. Просто не знаю, когда. А этот отрывок навеян снегопадом, стихотворениями и музыкой. Заранее прошу прощения, если очень бредово.. *** Крошечные снежинки медленно падали, чуть кружась и пританцовывая на ветру. Сакура стояла на верхней ступеньке больничного крыльца и завороженно наблюдала за их слаженным танцем. Уличные фонари моргнули на мгновение и зажглись, тут же превратив вечерние сумерки в тёмную ночь. В их жёлтом свете снежинки стали еще заметнее, будто выхваченные из мрака и подсвеченные лучами прожекторов лица танцоров на сцене. Девушка всё стояла, не замечая, что начинает замерзать. Она была одета совсем не по погоде, ведь когда Сакура выходила из дома, на улице стояла осень. Сколько смен она отработала в госпитале? Свои привычные две, потом надо было подменить Шизуне-сан, потом она решила не идти домой из-за накопившейся бумажной работы и спала на диванчике в своем кабинете, потом еще одна смена, а потом пришел срочный запрос из Суны, и она шестнадцать часов провела в подземных лабораториях, разбираясь с новым ядом, обнаруженным у очередного нукенина S класса. Когда пошёл первый снег? Тело медика вдруг пробрала крупная дрожь, но она сумела подавить желание поёжиться. (Шиноби не должен выказывать дискомфорта.) Сакура фыркнула. Как же глубоко засели все эти правила! Никто её даже не видит... - Привет, Сакура-чан! Действительно, никто! (Тут Сакура удержалась от того, чтобы закатить глаза, реагируя на собственную попытку к сарказму.) Подкрасться к ней не каждый сумеет (и не каждый рискнёт). - Здравствуй, Какаши, - устало отозвалась девушка. (И как же сильно она устала, если заключает часть своих мыслей в скобки.) Сакура окинула взглядом сутулую фигуру бывшего учителя. Он только что практически бесшумно спрыгнул с крыши госпиталя и направлялся в её сторону. В складках его тёмной формы и в волосах блестели снежинки. Девушка немного удивилась, увидев повязанный на шее мужчины алый шарф: она всегда полагала, что Какаши не носит яркие цвета. Вообще. Джонин встал рядом с Сакурой и обратил свой вечно меланхоличный взгляд на снегопад. Она ещё мгновение рассматривала его профиль, а потом так же перевела взор на танцующие перед глазами снежинки. - Когда пошёл снег? - (и почему этот вопрос так сильно её волнует?) Не моргнув глазом, он (как всегда) спокойно ответил: - Вчера. Девушка кивнула. Вчера. Значит, она не так уж много пропустила. (И почему ей вдруг стал так важен этот первый снег?) Она снова повернулась к мужчине. Свет фонарей подсвечивал жёлтым его кожу, одежду и серебристые волосы. От стального протектора с вырезанным символом деревни, в желобке которого скопилось несколько снежинок, отражался жёлтый огонёк. Только сейчас, присматриваясь, наверное, в первый раз в жизни к этой металлической пластинке, Сакура заметила бесчисленное множество царапин, покрывающее её поверхность. Почему-то именно сейчас всё, что она видела, вдруг приобрело небывалую ясность. Может быть, дело было в ярком свете фонаря или прозрачном морозном воздухе, или в этом снеге, устилавшем всё вокруг белым покровом, который, казалось, обладал собственным внутренним свечением. (Или в том, что она давно не спала и начинала думать странные мысли.) Но в этой невероятной ясности она совершенно внезапно увидела перед собой не того Какаши-сенсея, который не увернулся от губки для меловой доски, который читает бульварные книжонки и имеет привычку опаздывать минимум на полтора часа и которого надо силой тащить на ежемесячный медосмотр. Всё это было до боли знакомо, но сейчас, в этот момент, ей виделось что-то совсем другое. Что-то всегда тщательно оберегаемое и закрытое то маской, то книжкой, то прищуром фальшивой улыбки. Сакура поняла, что никогда по-настоящему не знала человека, стоящего перед ней. И еще она поняла, что ей очень сильно хотелось бы его узнать. Какаши повернулся к ней, и на долгую секунду взгляд темно-серого глаза задержался на её лице. - Тебе холодно, - и в следующее мгновение он уже разматывал свой шарф. Сакура словно примёрзла к месту. Воздух прочертила алая линия и, разогнав снежинки, упала на её плечи. А потом Какаши обернул шарф вокруг её шеи, завязывая потуже, чтобы защитить от первого мороза. Девушка вцепилась покрасневшими пальцами в тёплую-тёплую ткань: - Спасибо. Мужчина пожал плечом, с привычной легкостью отказываясь от благодарности — не ради неё он всегда всё делал. - Хватит тут замерзать. Иди домой, - между ними продолжали падать крошечные снежинки, но Сакура всё равно успела заметить морщинки, собравшиеся в уголке глаза. Он улыбался чему-то. По-настоящему. Тут девушку прихватил ещё один приступ дрожи, который она всё же не успела подавить. Медик обхватила себя руками, зарывшись носом в одолженный шарф и пытаясь согреться. - Да уж, пора мне, - пробормотала она, стараясь не заострять внимания на том, как приятно пахло от ткани. (Давно забытое чувство надёжности — вот, что это за запах.) - Увидимся, Сакура-чан, - он поднял руку в прощальном жесте. - Увидимся! - девушка улыбнулась и начала спускаться по ступеням, не услышав, а скорее почувствовав шорох, свидетельствовавший о том, что джонин переместился обратно на крышу. Она шла, прислушиваясь к скрипу снега под ногами, пока голова была благостно чиста от мыслей, только следы её сапог оставались на девственной поверхности нетронутой белизны. И уже дома, сидя на своей кровати с кружкой горячего чая в руках и кутаясь в его шарф, она вспомнила тот момент острой ясности и поняла, что ничего не увидела бы, если бы он не захотел показать ей. Сакуре вдруг стало гораздо теплее. Она улыбнулась, подумав, что когда-нибудь наверняка узнает, что означает этот алый шарф.