Тепло

Зайченко хорошо помнил те моменты, когда его жизнь, измеряемая почти тридцатью годами, ещё не превратилась в сущий ад, доводящий до бесконечной мигрени и холода на кончиках пальцев. Ровно четыре года назад он, будучи молодым и фактически беззаботным парнем с гитарой за спиной и офисным пропускным в кармане, встречал из родильного дома свою девушку, подарившую ему тогда очаровательную дочь с серо-голубыми глазами, чью глубину можно было сравнить с осенним небом или чистой гладью озера. Тогда, лёжа в гостинной и целуя маленькие кулачки, так и норовящие заехать в лицо при любой возможности, Влад даже представить себе не мог, что в один момент над их семьёй грянет гром в виде болезни и полнейшего безденежья. Не помогли ни три работы, ни сборы средств по знакомым, поэтому, через два дня после самого первого дня рождения малышки его возлюбленная умерла или, как приходилось выражаться, чтобы не травмировать психику маленькой Алисы: "уехала в небесной карете за звездочками для своей любимой дочурки." Зайченко с удовольствием бы отказался от вранья, рассказал все откровенно, вот только совесть категорически не позволяла разрушить иллюзию, выстраиваемую годами. Одновременно с этим, она имела и обратный эффект: малышка постепенно замкнулась в себе, отказываясь контактировать со всеми, кроме отца и близких знакомых, которых по пальцам пересчитать - раз плюнуть. Да и контакт заключался лишь в утреннем кивке головой в качестве приветствия, а иногда благодарности после завтрака, выражаемой жестами. Материальный ритм жизни постепенно восстановился, возвращаясь в нормальное русло, но, что есть деньги, когда в доме нет духовного равновесия и счастья?

***

-Я правда в растерянности, Тох. Алиса ко мне на руки то не идёт, а тут ей придётся с чужим человеком время проводить. Такой стресс взрослому не всегда под силу, что о ребёнке говорить, - выпитый в малых дозах на собственной кухне алкоголь долгожданного облегчения не приносит, вынуждая уткнуться лицом в ладони, сложенные на столешнице. День только начался, а Влад уже от него устал. -Давай просто отложим разработку проекта до лучших времён, в чём проблема? - коллега головой непонимающе качает, подливая ещё виски в потрескавшуюся стопку. Ему всего двадцать два не так давно стукнуло, стены университета пару месяцев назад покинул, настоящих проблем взросления ещё толком не ощутил. -Не могу, за этот проект платят хорошую сумму, а я дочери обещал, что мы непременно купим надувной бассейн и летом на море поедем с дельфинами знакомиться, - за окном бушует декабрь, яростно разбрасывая в разные стороны свои белые хлопья, но для построения планов это не должно быть помехой, особенно, если планы эти стоят редкой улыбки собственного ребёнка. -Феерические планы у тебя, Владик, ничего не скажешь. В прошлом месяце вы домашнюю библиотеку открыть хотели, неужели идея не зашла? - Ниженко ехидничает, к алкоголю не притрагивается, помнит про то, что ещё за руль потом садиться. Алиса в кухню заходит, ступая по паркету так, словно ничего не весит, рисунки на стол кладёт и уходит, ни слова не говоря. Она привыкла к присутствию непонятного татуированного человека, любящего иной раз выронить бранное словечко или полить окружающих сарказмом, но чувствует в нём доброту и отзывчивость, поэтому не шугается, как остальных. Тоша рисунки просматривает медленным жестом, выдыхает сдавленно, в ящик стола откладывает, не показывая Владу, потому что на всех листах трое людей с непонятными ручками-палочками и улыбками на все лицо. А тот особо за ними не тянется, зная, что после ухода гостя, когда Алиса будет мирно спать в обнимку с медведем, он вновь выдвинет все ящики, соберёт всё художество и в чемодан под кроватью аккуратно сложит, где первый зуб и первая прядь волос хранятся. -Няня приедет рано утром, думаю, к восьми. Завтра можно будет приступать к работе.

***

Влад голову от подушки отрывает, когда уже нет злой метели и будильник на тумбочке заунывной мелодией заходится, всё по старой схеме. В дверь звонят ровно в семь, пока Алиса мелками по стенкам кроватки водит, а Зайченко рукой в полы пиджака упорно попасть пытается. Но то, что он видит на лестничной клетке, заставляет пиджак вовсе соскользнуть с плеч, плавно падая на вымытый пол вслед за челюстью. Парню на вид больше двадцати пяти не дашь, слишком уж маленький рост и яркие глаза цвета шоколада топленого, что страстью младшей сестры Влада является. Волосы светлые под шапку черную спрятаны, под кожаной курткой рубашка в красную клетку. При виде хозяина квартиры сигарету об трубу тушит, во все тридцать два улыбается, с хрипотцой в тембре спрашивает, демонстрируя документацию нужную. -Это ведь вы обращались в агенство по поиску сиделки для малыша? Не переношу слово "няня". Здравствуйте, меня Женя зовут. -Рад познакомиться, - ответно мямлит Зайченко, уж слишком человек напротив напоминает его первую школьную любовь. - но...Я ждал...Немного другого. Хотя, какая уж теперь разница, всё равно времени что-то менять уже не осталось. -Пивет, - раздаётся внезапно сзади. Алиса в своём комбинезоне с утятами стоит, за ближайшей дверью прячется, но смотрит на пришедшего со странной улыбкой, в последний раз такая являлась на свет, когда с трудом решено было завести собаку. Влад за голову в недоумении хватается: получить простое "привет" от его ребёнка, равно полету в космос без ракеты. Женя же не теряется, на пол опускается и руку Алисе протягивает, а та несколько шагов неуверенных навстречу делает, ладонь чужую жмёт, с ноги на ногу переступает. -Как тебя зовут, красавица? - интересуется "няня по вызову", пока Зайченко куртку с шапкой натягивает, вспоминая, что до приезда такси две минуты осталось. -Аиса. Воёсики такие зе, как у меня. - малышка тянет ручки, снимая с незнакомца шапку, на что тот смеётся одобрительно, позволяя делать, что захочется, а Влад внезапно понимает, что его мнение здесь уже никакой роли не играет и просто улыбается, выходя из квартиры. Возможно, сейчас он поступает абсолютно неправильно, следовало подписать договор, проверить парня по всем параметрам, попросить соседей приглядывать, но, отчего-то Влад хочет верить чутью своей дочери, которая всегда выбирает только тех, кто просто не может быть плохим. А со странной няней, не любящей это слово, он ещё разберется.