New Blue Sky

      В помещении кабинета воцарилась мертвая тишина, разрываемая только торопливым дыханием прячущихся внутри оружейного шкафа и быстрым переступанием ног людей, пробравшихся в комнату через окно.       Сквозь узкую щель между дверцами армуара можно было различить очертания вторженцев: на их лица были плотно насажены мотоциклетные маски, однако у одной из фигур можно было четко различить длинную прядь волнистых, соломенного цвета волос; пол вторгнувшихся также выдавали и формы тела, которые даже под несколькими слоями довольно массивного защитного снаряжения выглядели чересчур женственными.       Мэйгрид затаила дыхание. Она сразу догадалась, что под масками скрывались Цин и Роуз, её бывшие сокомандницы, которых, вероятно, подослала Тернер с целью поиска неконтролируемого майора. Уотлер и сама не понимала что творит: зачем якшаться с Отреченцем, ставя под угрозу свою репутацию? Зачем пытаться помочь миру, который по вине самих людей находится на грани вымирания? На все эти вопросы ответы Мэй нашептывала отнюдь не военная твердость и дисциплина, а сокрытая в глубине её сердце человечность.       Спустя некоторое время к топоту сапог примешался шорох бумаг и шелест ткани — начался обыск помещения. Чуть погодя, на уровне глаз майора, где прежде лежал лабораторный халат её напарника, появилась рука в обтягивающей черной перчатке, которая небрежно подняла элемент одежды с пола. -Ты только глянь. -Проговорила одна из девушек, тряся испачканный чернилами халат в руках. -Сбежал, экий прыткий. Ну, ничего — отловим его на границе или ещё где. Собеседница молчала, кивая головой, что делало этот короткий диалог крайне неловким и односторонним.       Уотлер слегка накренилась корпусом тела вперед, к щели, при этом крепче прижав к своему рту на удивление мягкую и теплую ладонь Майлза, чтобы ненароком не вскрикнуть или не издать прочих посторонних звуков. Сейчас майор всем своим существом напоминала натянутую до предела струну, которая в любой момент могла сорваться и с оглушительным звоном лопнуть. Девушка практически не дышала, чтобы не нарушить расплескавшуюся в комнате нагнетающую тишину, отсутствие которой могло обеспечить им с Кроффтоном верную смерть.       Майлз находился в напряжении не меньшем, чем его спутница. Однако, теперь к этому чувству примешивались нотки чего-то смущающего и в какой-то степени неловкого. И ведь действительно, со стороны ситуация выглядела в какой-то степени не просто смущающе, но даже интимно — двое молодых людей, тесный оружейный шкаф и сбивчивое, горячее дыхание Уотлер, обжигающее ладонь ученого — да, если бы не обстоятельство вторжения недоброжелателей, про них бы начали ходить нежелательные разговоры. Хотя, Майлз был более чем уверен в том, что разговоры все-таки ходить будут. В любом случае.       Вторженцы продолжили обыскивать стол, безбожно швыряя бумаги и канцелярские принадлежности хозяина кабинета на пол. Вскоре шорох прекратился — видимо, они нашли что-то ценное. -Смотри сюда! -Прошептал тот же голос что и ранее с некоторое хрипотцой. -"Aperto libro»*…Это ещё что за чертовщина? Очередная Отреченская провокация? Майлз поджал губы и сжал руками ткань своей рубашки до побеления костяшек пальцев — бумага, которую сейчас изучают адепты Просвещения, была составлена лично Кроффтоном и являлась ничем иным как «мирным пактом», ради которого напарники здесь и собрались в этот неблагополучный день. -"Все, что создано Отречением — грешно» — гласит четвертая заповедь Просвещения. -Констатировал другой голос, гораздо ниже предыдущего, после прочтения документа. -А потому, этот пакт неуклонно подлежит уничтожению.       В этот момент затаившиеся могли лицезреть, как их искренние мечты и надежды в одно мгновение были беспощадно разорваны на множество кусочков и сожжены, вместе с текстом «Aperto libro». Майлз был готов взвыть от отчаяния. Ученый, прежде бывший лучшего мнения о разуме Просвещения, даже подумать не мог о подобном исходе событий. Да и его новая подруга по несчастью находилась в состоянии не лучшем. Что изменилось в её товарищах за время её заточения в снегах? Явно, в отличии от Рикки, который взращивал в своих учениках чувство такта и милосердия, Кэролайн все силы бросила на воспитание хладнокровных и беспрекословно послушных приказам машин для убийств, которые сумели бы растерзать даже своих товарищей лишь для того, чтобы выжить и получить исход, выгодный лично им. Именно эта черта ярче всего выражалась в новом, зомбированном и трясущемся от страха перед тиранией поколением адептов Просвещения.       Дыхание майора учащается. Её лицо побагровело от гнева, а глаза уже болезненно щипало от подступающих слез. В таком состоянии вся её мужественность растворялась, и Мэйгрид становилась больше похожа не на сурового воина, а на маленькую, перепуганную девочку-сиротку, ищущую сострадания, утешения и крепкого плеча, на которое можно было бы опереться. Подобное зрелище вызывало у Майлза целый фейерверк смешанных ощущений, перебивающих друг друга: он не знал, какова была реакция Мэй на увиденное, однако понимал, что ей срочно необходимо успокоение.       Поддавшись инстинктам и забыв про стену вражды, разделяющую Отречение и Просвещение, мужчина быстро и крепко прижал Уотлер к своей груди, стиснув девушку в объятиях. Даже сквозь слои одежды явно чувствовалось биение горящего смелостью сердца майора, ощущалась дрожь в её теле. Щеки девушки необратимо покрывались румянцем, однако Кроффтон упорно игнорировал этот факт, ставя превыше этого мысли о том, что он делает все во благо, не преследуя цель лишний раз смутить Мэйгрид.       Уотлер не оттолкнула его. Она, пусть и неосознанно, но инстинктивно понимала, зачем Майлз поступил так — и она была ему благодарна. От ученого веяло теплом, подобного которому Мэй никогда не ощущала в жизни. Запахи выветривающегося одеколона, накрахмаленных лацканов халата и едкого табака сливались в удивительный букет, ощущающийся даже гармоничнее, чем запахи цветов или дорогого парфюма. Этот запах казался родным, близким и успокаивающим, ведь это был его запах. Табачный аромат, исходящий от мужчины, разительно отличался от амбре, источаемого той же самой Тернер — курил Майлз меньше, а потому нотки запаха были скорее пряными, терпкими и в какой-то степени приятными, нежели отталкивающими.       Да, может быть майор и чувствовала себя в данный момент степени смущенной, но отдельная её часть, напротив, хотела продлить этот момент как можно дольше. -Мы больше ничего не найдем здесь, Роуз. -Заключила одна из девушек, закончив перебирание разбросанных по полу рапортов и договоров. -Пора выбираться отсюда к чертовой матери, пока нас не заметили. Вторженцы, торопливо окинув взглядом комнату в последний раз, засобирались уходить. Однако в самый последний момент их остановил резкий звук. Этим звуком оказался кашель, случайно вырвавшийся из уст майора внутри армуара. -Попридержи, Цин. -Роуз грубо схватила напарницу за плечо, оттолкнув за свою спину. Девушка перезарядила свой пистолет, неверным движением руки выронив несколько патронов на пол. -В шкафу кто-то есть. -Таки есть?..-Цин выглянула из-за спины лейтенанта, при этом приобняв Андерсон за плечи. -В таком случае, видишь ли ты необходимость повторного обыска помеще...? -Смеешься? -Лейтенант резко обрывает Яо на середине слова и делает несколько шагов по направлению к армуару, становясь напротив него. -Тернер нас с потрохами сожрет, если мы не поторопимся. Андерсон направляет пистолет на щель между дверцами оружейного шкафа, усмехаясь. Происходящее явно забавляло девушку — ощущать липкий страх жертвы, находящейся внутри, было верхом эйфории для Роуз. -Отправляйтесь в Ад. -Процедила лейтенант сквозь зубы, премерзко загоготав. Щелчок — оружие снято с предохранителя. Спустя секунду прозвучал оглушительный выстрел — пуля с легкостью пробила тонкий металл, наделав много шуму. Ожидания Роуз не оправдались — в ответ не послышалось ни криков агонии, ни плача. Ничего. -Теперь точно всё. -Андерсон разочаровано цокнула языком, разворачиваясь к выжидающей у подоконника напарнице. -Почудилось, видать.       Адепты Просвещения удалились из кабинета даже быстрее, чем проникли в него. После их ухода Уотлер приоткрыла продырявленную дверцу оружейного шкафа — майору было необходимо отдышаться. К сожалению, выстрел не прошел мимо притаившихся — пуля вонзилась прямо в плечо Мэйгрид, прошив его насквозь.  — Твою мать!.. — Девушка глухо застонала от боли, держась за раненную конечность. -Крейсер мне в бухту, это больнее чем я предполагала! От болевого шока Уотлер даже на ноги встать не могла — мысли расплывались, а рана пульсировала, распространяя боль по всему телу. Сердце колотилось с такой силой, будто биологические механизмы уже работали на пределе, и от этого становилось только тяжелее.  — Майор Уотлер! — Кроффтон моментально подскочил к Мэй, осматривая её ранение с беспокойным и практически мертвенно-белым лицом. — Погодите секунду, я облегчу Ваши страдания. Разумеется, в «полевых условиях» плечо перевязать было практически нечем, а потому ученый, нарушив несколько правил гигиены и санитарной стерильности, перевязал ранение своим шарфом, который еще недавно находился на его шее во время побега с снежной пустоши.  — Разумеется, это временная перевязка. — Майлз утер выступивший на лбу холодный пот. — Когда случай выдастся, обязательно вернёте.       Уотлер уставилась на свои руки пустым, отрешенным взглядом. Что им теперь делать, когда их последняя надежда растоптана в пух и прах?  — Послушай, Мэй. — Ученый впервые за долгое время отошел от формальностей и назвал майора по имени. — Я понимаю твое смятение — план, основанный на мирном пакте «Aperto libro» с треском провалился. Однако, есть ещё один шанс. Кроффтон сжал ладонь Мэйгрид в своих руках, отчего девушка сперва недоверчиво дернулась, а после расслабилась, вспомнив, что опасности Майлз не представляет. В глазах Уотлер, за пеленой отчаяния, все ещё можно было разглядеть тлеющую искорку надежды, которую любыми силами требовалось разжечь.  — Люди не будут слушать, а мы им скажем. — Лицо мужчины озарилось уверенностью. — Если люди не понимают мирного языка, то и поступать мы будем иначе. Не хотят по-хорошему — будет по-плохому. Я говорю о…  — Подожди! — Уотлер предприняла попытку отстранится и отдернуть руку, но при крепкой хватке Кроффтона сделать это было практически невозможно. — Ты говоришь о революции? Майлз, это недопустимо! Борясь за мир, мы не должны применять насильственные методы! Это…! -Речь идет не об революции. — Ученый крепче сжал ладонь майора, заставив девушку замолчать. — Посуди сама: если мы будем биться с правительством в одиночку, то это будет равносильно борьбе с ветряными мельницами, однако если мы наберем союзников, вероятность нашего успеха вырастет. Мы проведем несколько мирных демонстраций в штатах с крупными центрами Просвещения и Отречения и заставим их прислушаться к нам.       В коридоре послышались шаги по направлению к кабинету администрации, и вскоре пламенная речь Майлза была прервана стуком в дверь.  — Майлз, ты здесь? — Прозвучал настороженный голос секретаря Кроффтона. — У меня есть к тебе небольшой разговор, по поводу заложницы, которую ты привел сегодня. Уделишь мне минутку?  — Вот дерьмо. — Прошипел мужчина, помогая майору подняться с пола. — Послушай, Мэй, если тебя сейчас поймают, будет очень и очень скверно. Тебе нужно уходить — как можно скорее. Уотлер, рассчитав взглядом расстояние от стола ученого до окна, выяснила, что будет рациональнее выбраться именно таким путем, а потому опрометью кинулась к подоконнику.  — Да-да, Натаниэль, я сейчас к тебе выйду. -Громко крикнул Майлз своему секретарю и кинулся к девушке, пока она ещё не успела спешно ретироваться в окно. Мужчина ухватил стоящую на подоконнике Уотлер за локоть, заставив её обернуться и обратить на себя внимание. — Майор Уотлер. — Хрипло прошептал Майлз, изобразив на губах некое подобие смущенно-встревоженной улыбки. — Я верен Вам. — Я тоже верна Вам, любезный Майлз.