Гневайся, ведьма

В тюремной камере, кажется, как никогда ощущается давление. Могильный холод бетонных стен, стальные браслеты на запястьях, даже воздух - думается, еще немного, и кожа, испещренная бесчисленными ссадинами и порезами лопнет, будто чрезмерно надутый резиновый шарик. Ни тени движения. Совершенная звукоизоляция. И столь реалистичные картины, рисуемые разлагающимся сознанием. Сюжеты полны однообразия: видится ненавистная планета, Вижн, Мстители. Пьетро. Прокушенная губа, сбитое дыхание, невыносимая боль в висках. Смена локации - родной город, улицы, пахнущие кровью и порохом; свист пуль, взрыв бомб, людской крик. Пронзительный визг, несмолкающий, нестерпимый. Как тогда, в Заковии. Как тогда, рядом с ней. Готэм-сити, верно? Харли, не задумываясь, стреляет. И еще раз. И еще. Опустошает магазин, с минуту неотрывно глядит на объект. Затем медленно, словно опасаясь чего-то, кладет оружие на землю. Усмехается, подмигивая направляющейся к ней девушке. - Ты победила, малышка. Тебе водить. Чертова не убиваемая сучка. Мутант нерешительно поднимает пистолет, внимательно изучает, направляет на Харли. Спускает курок. - Эй, рано! - верещит наемница и с силой бьет Ванду по руке. Оружие снова в ладонях Квинн, перезаряженное. Арлекин за спиной; громкий, чуть хриплый смех - будто лезвие катаны - разрубает напряжение, внезапно повисшее между ними. Максимофф лишь прикрывает глаза, чувствуя хладный металл дула, с силой давящего на затылок. - Интересно, как много, милая, дорогого моему сердцу свинца я потрачу впустую прежде, чем, наконец, снесу твою башку? Как думаешь? Ты поглощаешь пули как детки манную кашу, твои алые искорки - магия, так отчего.. Русская рулетка - нет, Харлин Квинзель определенно не одобряла подобные забавы. Зато безумная королева Готэма не раз проверяла на прочность свой череп, а заодно и нервы Ванды Максимофф. Всякий раз как раздавался выстрел, Харли заливалась румянцем, смущенно улыбалась, отводила взгляд и крепче сжимала ладонь Джокера. Иллюзорную. Фантастически недосягаемую. Чужую. Сломанная, раскрошенная в сотни неимоверно малых частиц, лишенная слез и стыда, вновь собираемая лишь тогда, когда этого требовал случай. (Не)любимая. (Не)нужная. Необходимая? Так отчего.. Эта девчонка, бывший участник полоумного сборища под эгидой "Мстители", экс-агент ЩИТа. Жалкая пародия на Чародейку - во всяком случае, последняя вызывала у Квинн большее уважение. В Готэм-сити ей нет места - здешняя правительница не любит гостей. Не сейчас, когда Пудинг с дикой сумасшедшей улыбкой Чеширского Кота погружает ее, связанную по рукам и ногам, в чан с кислотой. Ведь сегодня особенный день. Годовщина их первой встречи. Встречи Джокера и новой Харлин. Той, что до зубовного скрежета мечтает вырвать позвоночник этой наглой самоуверенной волшебнице. Той, что желает выпотрошить нахалку, позволившую себе не склониться пред Ее Величеством, гордо хранившую молчание в то время, как ей раз за разом выжигали на теле имя. Имя той, в которую влюбился Джокер. ..так отчего я верю, что ты поможешь мне отыскать его? Харли заставит ее гневаться. Заставит ярость охватить все естество, растлить. Эту мерзавку она похоронит заживо. Ванда выдыхает, распахивает глаза и поворачивается к наемнице, крепко впиваясь пальцами в крашенные волосы, озлобленно дергая цветные пряди, шепча в самое ухо: - Потому что взамен ты обещала мне забытье. Свое безумие, свой содомский грех. Спасение. А этим я не поступлюсь.