Сказка о Бальтазаре могучем, сестре его Наденьке да лиходейке бессовестной

Жила на свете одна молодая девушка по имени Лика. Была она злющая-презлющая и жадная-прежадная. Умом и фантазией она не отличалась, но считала, что с лихвой обладает и тем, и другим. И была у нее одна страстишка — сериалы и шоу разные она смотреть обожала с утра до вечера и все подряд, только «Глухаря» и «Дома-2» не хватало. А любимым был у нее сериал о Зене-королевишне. Смотрела его Лика и себя такой же крутой и накачанной воображала, во сне доспехи примеряла и шакрам кидала. Мечты мечтами и сны снами, а скучная реальность все равно возвращаться на землю грешную заставляла. И вот решила тогда Лика свою группу о Зене создать в одной из сетей социальных. Группу-то она создала, да умишка на то, чтобы свое что-нибудь придумывать и постить у нее не было, вот и повадилась девчушка эта в других группах воровать все, что лежит плохо. При этом воровка наша громче всех кричала «держи вора», как водится, и других в воровстве обвиняла. Обвинения кидала на всех и вся, да еще и оскорбляла разными словами нехорошими. К несчастью или к счастью, судить вам, жил с ней по соседству парень по имени Коул. Был он с виду обычным человеком, да вот была у него и другая сторона — его тайна заветная. Был он Бальтазаром — кровожадным и хитрым демоном. Он, как и Лика, любил сериал о Зене воинствующей и со своей подругой верною, что как сестра ему была — дочерью самого Дахока, его хозяина и друга любезного, Надеждою, создал группу по Зенке той же. Ребята делали посты хорошие с интересностями разными, проводили игры и веселые конкурсы, а однажды Коул придумал одну занятную вещь — стикеры с героями «Зены» — и стал раздавать их в играх и конкурсах этих. — Коул, идея славная! — улыбнувшись, сказала Надежда другу дорогому. — Спасибо, — ответил Коул, тоже в ответ ей улыбнувшись. На следующий день Надежда увидала, что Лика идею ее друга украла и нагло врет, что она ее-де. Ее охватила злоба на девицу вороватую да бессовестную, и она поделилась с Коулом вестью печальной. — Совсем обнаглела… овца тупая, — Надежда посетовала, — проучить бы ее как следует… Пошто она будет и дальше твои идеи красть да как своими похваляться? Помрачнел Коул, прогневался, да в ярости обернулся Бальтазаром могучим. Засверкали очи его адским пламенем, сжались руки в кулаки пудовые, и демон зубами заскрежетал. Захотелось ему девице пошлой космы повырвать, белы кости переломать да кишки повыпустить. — Ты права, сестрица моя Наденька, — в печали он ответствовал, — на убой поведем мы корову эту паскудную! Друзья стали думать-гадать, как проучить Лику злобную. — Давай это сделаем в аду кромешном да позатейливее! Будем ее адски пытать, можно даже похабно, — предложил Коул. — Ты, как всегда, братец! Хотя… так даже интересней будет, — сказала Надежда с улыбкой ехидною. — Договорись со своим батюшкой темнейшим, авось он нам поможет! — Бальтазар ответил красавице. — Сделаем в лучшем виде, — Надежда молвила и тут же в ад перенеслась. Коул, меж тем, заглянул в их с подругой группу поглядеть, чего там еще натворила Лика ущербная. И тут демон просто ошарашен был, увидав, что прошмантовка эта оскорбила его любиму актрисушку Рене О’Коннор-раскрасавицу! — Лике точно крышка теперь, — сказал себе Коул, осерчав пуще прежнего. Надежда же к своему родителю отправилась, чтоб поведать ему об обидчице. Дахок — хитрый да развеселый бес — в ту пору людей грешных карал, в его царство прибывших. При том он с ними шутки шутил, да им что-то не до смеху было… Свою дочь любезную увидав, Сатана шумерский порадовался и взял ее за белы рученьки. Молвил он слово ласковое: — Как живешь-поживаешь на земле средь людишек глупых, дочь моя любимая? — Да вот, батюшка мой, тьмы владыка, создала я группу в сети социальной, что люди придумали, про Зену- воительницу, да Лика-воровка мерзкая крадет идеи наши, обижает нас и участников, — поведала Надежда батюшке. — Дочь моя милая, дочь моя любимая, не горюй, думам грустным не предавайся! Покараем Лику злобную так, чтоб не повадно было! — отвечал темный владыка, Дахоком звавшийся. — Мы с другом моим Бальтазаром приведем ее к нам в ад темнейший да покараем ее здесь! Ты согласен, отец? — спросила Надежда своего батюшку. — Я даю добро! Веди Лику в ад, когда ночь на земле наступит, — дал отец ей напутствие. — Хорошо, мы приведем ее! И перенеслась Надежда из ада кромешного на землю грешную поведать все брату-другу Бальтазарушке. — Рассказала я Дахоку-батюшке про погань эту вороватую да шлюховатую! — Надежда промолвила. — Он добро нам дает в пекле над ней поглумиться! Не любит он воров… ох, как не любит! — Так давай же я, сестра моя, полечу за сукой этой последнею! Уж в печенках она сидит у меня! — рыкнул Бальтазар, словно лев, зверей царь, что Симбой кличут. — До ночи еще есть времечко, братец мой Бальтазарушка, развлечемся пока, — Наденька молвила слово приветное. — Ты права, сестрица, ждет меня суженная, что Фиби зовут… уж очень я соскучился по ней! — Понимаю, брат, иди, а я подумаю, как нам пробраться к Лике злобной! Коул помчался к Фиби так быстро, словно юнец безусый! «Я так рада за своего друга-брата», — думала дочь владыки тьмы с нежностью сестринской. *** Фиби была чародейка юная да прекрасная, меньшая из сестер-колдуний светлых. Любили сестры ее, баловали, души в ней не чаяли, но как полюбила она Бальтазара-демона, они этой любви воспротивились. Стали они любви их преграды чинить да Бальтазара-Коула называть негодяем бессовестным и лиходеем из тех, с кем они борьбу вели вечную. Но Фиби сестриц своих ведьм не слушала… слушала она только сердце свое девичье, а оно лишь для него билось. — Милый мой! — вскричала она, увидав его, и на шею ему кинулась. — Фиби! Как же рад я тебе, чародейка моя любимая! — промолвил Коул нежно, поцеловав ее в уста сахарные. — Я тоже рада тебе! — также нежно сказала чародейка юная. Отправились суженные гулять да на звезды и луну поглядывать. Любили они друг друга сильней всего в мире этом. Хоть демоном и был Коул, да изменился он и карал теперь лишь людей грешных душой и злых сердцем. Да вот пришел час расставания временного. Проводил Коул суженную до дома сестер. — Нам пора прощаться, шли мне весточки, Фиби, милая, — промолвил Коул с любовью. — Конечно, любимый мой! И воротился Коул к сестрице Надежде. — Ну что, братец, готов ли ты карать воровку негодную? — Надежда у него спросила. — Да, довольно ей уже дурью страдать… Подлечить пора ее, болезную! — Коул ответил ей. А Лика-воровка не знала — не ведала, что над головенкой ее пустою тучи собираются. Сидела наша школолевна, королевной Зеной себя воображавшая, за компьютером, думая что бы еще украсть да какую бы гадость еще накарлякать. Но тут, откуда не возьмись, из столба огненного появились Надежда с Бальтазаром-Коулом да с решимостью к ней направились. Глаза их смотрели неприветливо… так, что сердце Лики провалилось в пяточки. — Что вы хотите, дебилушки?! — проорала она не своим голосом. — Хватит тебе уже воровством заниматься и грязью людей поливать! — грозно брови нахмурив, молвил Бальтазар. — Настал час расплаты, лоно ты скудоумное! А за дебилов ответишь ты… — Что…что со мной сделать хотите вы? — Лика промямлила. — Да заберем мы тебя в ад кромешный и будешь страдать там от мук демонических! — Бальтазар ответил ей. — Хватит слов, брат мой Бальтазар, хватай воровку презренную да отведем ее к владыке тьмы, что мой батюшка Дахок! Схватил демон Лику да они втроем спустились в ад кромешный Лике по заслугам надавать, чтоб та перестала воровать, а не то будет вечно жить в Тартаре и страдать от мук демонических. Бог тьмы Дахок как увидел девицу перепуганную да визжащую, так улыбка его в оскал превратилася. — Добро пожаловать в ад, девица! Тепло ли тебе, милая? — молвил он с издевкою, когда черти Лику в котел кипящий садить стали. — Что я здесь делаю?! — заверещала Лика от ужаса. — Здесь будет твое наказание, воровка бесстыжая! Ибо рай тебе не светит никак, — молвил тьмы владыка Дахок. — С чего начнем этой стервы воспитание? — Хозяина спросил, тьмы владыку, Бальтазар. — Зови меня другом, Бальтазар, а начнет моя дочурка Надеждочка, ибо силой мысли она сломает ноги ей! — сказал голосом громогласным владыка тьмы. Надя взор свой на Лику направила, и у той кости вдруг с хрустом сломалися. Завыла наша Лика волчицею, хотя нет… не волчицей — гиеной мерзопакостной. А водица в котле все нагревалася… Теперь пришел черед Бальтазара, и тот заклинанием своим могучим с ума сводил ее, доставляя боль, огорчение и страх неизведанный. Но услышал он странный зов и знакомый голос прекрасный… — Друг мой, Дахок, тьмы владыка, Рене зовет на помощь! Я могу явиться той, что чиста душой и сердцем? — Спросил великий Бальтазар. — Конечно, друг мой, Бальтазар, и можешь ее привести с собой, чтоб она отомстила за себя, — ответил демонический владыка милостиво. Отправился Коул за актрисушкой любимой да спас ее Бальтазар от маньяка-поклонника, метнув в обидчика свой энергетический шар огненный. — Благодарю тебя! Ты кто будешь, спаситель мой? — спросила его Рене. — Я Коул, другое имя — Бальтазар Могучий и поклонник твой, о красавица Рене, — демон ответствовал. — Так ты не человек? — Рене малость испужалася. — Не человек, а демон ада я, — не стал Коул лгать, не в его это было обычае. — Но чистым сердцем меня бояться нечего. Лишь виновных караю я и хочу покарать одну твою обидчицу, что писала о тебе слова недобрые. Рене нахмурила брови красивые и спросила Бальтазара с удивлением великим: — Кто ж мог обидеть меня? — Злая Лика — воровка бессовестная и змея подколодная, — ответил Бальтазар. — Отмстить ей могу ли я? — Рене промолвила. — Конечно, дорогая актрисушка! Да чтоб у тебя был шанс такой, наделю тебя я даром необычным, — молвил Коул-Бальтазар. И отправились сейчас Рене и Бальтазар в кромешный ад, чтобы покарать лиходейку Лику! Та кипела уж в котле чертовском — в соку собственном, и чертушки-братушки ее вилами кололи. Верещала она аки свинья резанная, но как увидела Ренешку, так со страху и затряслась. — Ты прости и помилуй меня, свет-Рене, не нарочно я! — наша лиходейка взмолилася. — Да не ведать тебе пощады, злодейка лихая! За Ренешкину обиду ответишь по заслугам! Наделил Бальтазар Ренешку силушкой необычной, да предупредил ее строго-настрого: — Осторожна будь с силушкой-то со своей! Шары огненные бросай поточней! Позволишь мне научить тебя? — Конечно, Коул! Благодарю тебя! — молвила Рене с улыбкой на устах алых. Не успела Лика паскудная что-то пикнуть… али пукнуть, как стал наш Бальтазар кидать в нее шары из пламени. Рука была у него меткой да безжалостной — каждый раз попадал он в цель, и обращалась пеплом Лика оная, да тут же заново живой да мясной становилася, и Коул заново все начинал. — Дай и мне попробовать? — Рене захихикала. — Конечно, пробуй, моя хорошая, да про напутствие помни, — молвил ей Коул-Бальтазар. Кинула раз Рене шар огненный да с первой попытки в злодейку и попала. — Молодец, Рене, учишься ты быстро и славно, да и про напутствие мое не забыла, — промолвил вновь Бальтазар Могучий. — А это еще кто? — Рене спросила, на Дахока глядючи — знакомым он ей показался. — Это тьмы владыка, Дахок — мой друг и хозяин. А вон та девушка — дочь его Надежда, сестрица моя, уж очень крепкая у нас дружба, — поведал Коул-Бальтазар. Подивилась Рене — даже глаза больши сделала. — Это что же получается — то, что в сериале играли мы не людьми придумано, а взаправду было? — Да, гостья дорогая, — сказал Дахок ей приветно, — настоящие мы с Наденькой, всамделишные. И с тобой всегда хотели познакомиться! Удивленно глядела на них Рене, а после промолвила: — Удалась ли мне роль твоя, Надежда-свет? — Удалась на все сто, Рене распрекрасная! Нрав ты мой передала четко и ясно. Я рада с тобой познакомиться, — Надежда ей ответила. — Ох, благодарю тебя, Надежда милая! После сей ноты приятной продолжили наказывать лиходейку, что в котле варится да чертями охраняется. Коул-Бальтазар продолжил с шарами из пламени упражняться и Рене тому учил. А вот Дахок коварнейший усмехнулся ехидно и похабненько поизмываться над ней предложил да сам тут же сунул ей вилы раскаленные в место срамное, что пиздой в просторечьи зовется. От Ликиных визгов у чертей даже уши повяли и рога чуть не отвалилися. — А у нее же и жопка есть, — Дахок ухмыляется. Тут засунул ей Дахок прут железный, что на мужской член похожий, да злодейка лихая еще сильней завизжала. — Вот тебе по заслугам! Чтобы не обижала и не крала у других идеи и мысли! Надежда тоже решила похабной издевкой заняться, в стороне не стоять, когда батюшка забавляется. — Позволь мне, батюшка, Лику похабно покарать! — Конечно, дочь моя любимая, — промолвил ей владыка темнейший. Да нашла Надежда тот же прут, что на член похож, да на цепочке железной как засунет его злодейке про меж ног и молвит: — Ори, тварь бездушная! Лика и впрямь заорала так, что и ангелочки в раю услышали и на арфах бренчать перестали. Снова запросила пощады она, заахала и заохала, да не помогло ей это нисколечко. Надежда продолжала над ней усердствовать, даже до розг горячих дошло. — Ну, держись! — промолвила дочь владыки тьмы. Да как даст она разок по голой спине Лики да по заднице. Закричала та дурным голосом пуще прежнего. Вновь запросила пощады злодейка, да неумолима Надежда была и продолжила ее воспитывать. — Не надо, больше не буду я! — взмолилась воровка и обидчица. Чай урок полученный она усвоила, ведь мало не показалось уж точно ей. — Надо, Лика, надо! — Надежда ответила, подумав, что урок сей закрепить надобно и снова розг ей всыпала. Лика закричала, да так, что черти хотели бежать со страху, но все же понаблюдать остались. А Надежда розги убрала и воровке такое слово молвила: — Урок усвоен тобой, но, как погляжу, не до конца. Мой братец Могучий Бальтазар будет приглядывать за делишками твоими, чтоб узнать, раскаялась ты али нет. Подошла Надежда к Ренешке-красавице да спросила у нее: — Хочешь закрепить для воровки урок наказания? — Нет, думаю раскаялась она, одумалась, — ответила Рене добрая. — Ну коль так, отпустим ее сейчас на все четыре стороны, а ты, брат мой Бальтазар, приглядывай за делишками ее, — добавила Надюша. — Да будет так, сестрица, — Бальтазар ответствовал. *** Очутилась Лика дома у компьютера, подумала, что ей это почудилось да хотела было за старое приняться, как вдруг в окошке демонический лик зловещий увидела. Испужалася Лика, затряслась, закрестилася и тут же одумалась. — Писать гадости и чужое красть больше не буду я! — она вскрикнула. Усмехнулся Бальтазар: — Вот то-то же. Со словами этими к Фиби перенесся он, чтоб поцеловать ее в уста сахарные да прижать к своему сердечушку.