Как все начиналось?

*** Стайлз Стилински ненавидел себя. Он ненавидел себя за то, что его родным приходиться переживать за него. Он ненавидел себя за то, что его лучший друг несколько недель нормально не спит, слушая крик души Стайлза. Он ненавидел себя за то, что Маргарет плачет ночами и, будучи человеком неверующим, молится за спокойствие его, Стайлза, души. Но больше всего он себя ненавидел за то, что сделал больно своей возлюбленной, за то, что потерял ее. Он буквально презирал себя за каждый вздох. Это гадкое чувство отвращения к себе. Оно поселилось в нем, не желая отпускать. И с каждой минутой становилось все хуже и хуже. Хотя, как кажется самому Стайлзу, хуже некуда. Его жизнь резко пошла под откос, он чувствовал, как теряет последнюю ниточку той связи с реальностью, которая у него была. Эта ниточка становилась все тоньше и скоро, кажется, станет совсем прозрачной, невидимой. Тогда все рухнет окончательно и бесповоротно. Но сейчас же есть надежда? Надежда на то, что все может наладиться? И не она ли сейчас ломится в дверь комнаты с криками «Стайлз, открой дверь» и «Стайлз, я не смогу без тебя», когда сам парень сидит с горстью таблеток какого-то снотворного. Стайлз не хочет умирать, но чувство ненависти к себе съедает его. Он не может так больше. Он слишком слабый для того, чтобы жить. Готов ли он умереть? Нет, не готов. А готов ли он жить? Стайлз пустым взглядом смотрит на дверь. Стайлз слышит голос лучшего друга. Стайлз подносит горсть таблеток ко рту. А ниточка стала прозрачной. Последнее, что он слышал перед тем, как отключиться — это голос Скотта и звук падающей двери. Последнее, что он почувствовал — удар по руке и крепкие объятия. *** Открыв глаза, Стайлз попытался сфокусировать свой взгляд, и это ему удалось после четвертой попытки. А фокусировал он его на потолке, как ни странно, своей комнаты. Стайлз слышал тихое дыхание рядом и чувствовал, как его ладонь кто-то сжимает. — Скотт… — Прошептал парень, вспоминая события недавнего прошлого. А, собственно, сколько сейчас времени? Повернув голову в сторону МакКола, Стайлз невольно хмыкнул. Картина была на редкость милая: Скотт крепко спал, чуть приоткрыв рот, носик чуть-чуть подрагивал, и ему даже показалось, что ноздри похожи на сердечки. Стайлз вырвал руку из цепкой хватки лучшего друга, чем, естественно, разбудил его. — Стайлз? — - Спросил сонный друг, а Стилински улыбнулся. — Стайлз, Стайлз, кто же еще. — Фыркнул он. — Идиот. — А далее последовал удар в челюсть. Довольно сильный удар, надо заметить. — Ненавижу тебя. — Я и сам себя ненавижу. — Челюсть страшно горела от удара, но, почувствовав такие родные объятия, он забыл о боли физической. — Больше никогда так не делай, слышишь? Никогда! Знаешь, как я испугался за тебя? Ты сидел мертвецки бледный на полу с таблетками. Я думал, что не успею, ты понимаешь? Я думал, что потерял тебя. — Стайлз почувствовал, как что-то мокрое упало на его плечо, смачивая футболку. Ну вот, он опять заставил родных страдать. — Господи, Стилински, ты такой идиот! Я просто не представляю, чтобы делал без тебя. — Прости… — Прошептал Стайлз, стоящий в шоке от таких слов. За что его так любят? Почему он кому-то нужен? Не достоин. Он такого не достоин. — Стайлз, ты полный идиот! — Закончил свою пламенную речь МакКол. — Я…знаю. — И сам крепче прижал своего лучшего друга к себе, спасаясь в этих тепле и заботе, исходящий от него. Это ведь есть та самая надежда, которую так хотел увидеть Стайлз? Надежда на то, что он все же нужен в этом мире, а связь еще не потеряна? Может, Скотт поможет ему вернуться в реальность? Снова стать самим собой? Надежда всего была, есть и будет, пока лучший друг рядом с ним. Надежда всего будет, пока есть человек, способный показать ее. — Сколько времени? — Немного погодя спросил Стайлз, окончательно пришедший в себя. — Мммм…одиннадцать ночи. — Протянул МакКол. — А Маргарет где? С ней все хорошо? — Она спит, Стайлз, я дал ей снотворное. Тетя слишком разволновалась за тебя. — Уже спокойно говорил Скотт. — Прости, просто… — И ему не дали договорить. — Ты пойдешь к врачу, Стайлз. Это не обсуждается. Я не хочу потерять тебя из-за этой тупого расстройства. Я один раз уже справился с невротической депрессией, и второй раз сделаю также. — Нет у меня никакой… — Но посмотрев на Скотта, Стайлз быстро заткнулся. Он уже убедился, что хук правой у Скотта просто убойный. — Ладно. — Вот и славно. — Кивнул МакКол, но на лице не было ни намека на улыбку. И тогда Стайлз понял, все очень и очень серьезно. — Я сегодня останусь у тебя, завтра поедем в клинику, я уже записал тебя на прием. — Не нужно оставаться, я больше не буду пытаться покончить с собой. — Фыркнул Стилински. — Я не из-за этого остаюсь здесь. — Зачем ты все это делаешь, Скотт? — Стайлз все же решился на вопрос, но заранее знал ответ: — Потому что ты мне нужен, я уже говорил. Не задавай глупых вопросов, я сегодня крайне раздражен. — И, конечно, Стайлз не сомневался в этом. *** — Элли, дорогая, все у меня хорошо. — Тихо говорил Скотт, но так, чтобы слышал Стайлз. — Нет, не надо ко мне приезжать, тем более, я не дома. — Стайлз тяжело вздохнул и снова абстрагировался от внешнего мира. Надо признаться, сейчас ему гораздо легче. Чувства тревоги, а также ненависти к себе ушли на второй план, лишь изредка напоминая о себе. И сейчас его беспокоит чувство одиночества. Стайлз соскучился по Эллисон, именно это он понял, когда на мобильном телефоне друга высветилась фотография лучшей подруги. Арджент несколько раз звонила ему сегодня (и не только), но он упорно не брал трубку, думая, что Эллисон просто порвет с ним связи окончательно. Поэтому сделал это первым. Идиот, черт возьми. — Элли, с ним все хорошо. — Услышал Стайлз обрывок разговора, и сразу понял: говорят о нем. — Потому что я сейчас у него. Да. — Сто процентов о нем. — Я потом тебе расскажу, окей? Люблю тебя, пока. — И положил трубку. — Ты не говорил ей? — Спросил Стайлз, закрывая глаза. — Нет. — Чтобы сделала Эллисон, знай она об его болезни? Послала бы куда подальше? Или помогала бы? Поддержала? Звонила бы она ему? Или забыла бы, как страшный сон? Вопросы, ответы на которые знает лишь Господь Бог. Ну, и Эллисон Арджент. — Ты сам должен рассказать ей. — Я не буду этого делать. Я ей буду не нужен. Эта болезнь… — Стайлз, я тебе уже столько раз говорил, что невротическая депрессия не болезнь. Прекрати так думать. — Сказал, как отрезал. — Эллисон бы не бросила тебя, она не такая. — Стайлз после этой фразу открыл глаза, сел на кровати и уставился на МакКола. — И не смотри так на меня, я серьезно. — Да кому я нужен? — Глубокий вдох, закатывание глаз и сжатые кулаки отчетливо показали, что Стайлзу лучше заткнуться. И побыстрее. — Стилински, можно тебя ударить? Пожалуйста? — Для человека, у которого нервы на пределе, Скотт говорил очень спокойно и умиротворенно. Как будто и не собирался совсем убить своего лучшего друга прямо здесь и сейчас. Стайлз понимал, что он уже достал друга, но… — Нет, ты меня не достал. — Мысли читает? — Нет, не читаю. Просто очень хорошо знаю тебя. Стайлз, я очень устал, мои нервные клетки ушли в запой, так что давай спать. Поговорим с утра. — Подожди. — Остановил его Стайлз, потом тяжело вздохнул и спросил: — Как там… Лидия? У нее все хорошо? — Стайлз, а ты как думаешь? — Прямо сказал Скотт. — Ей плохо, хотя она и не показывает этого, но мне видно. Она за тебя переживает. — Выдохнул МакКол. — Дай ей время, хорошо? Она простит тебя. — Нет, не простит. — Дальше Стайлз не стал слушать друга, лег на кровать, а потом почувствовал, как рядом с ним легло тело. Они отвернулись друг от друга и уснули беспокойным сном. Как бы Стайлзу хотелось уснуть и не проснуться. Но говорить он этого не будет. Возможно, все еще будет хорошо. Когда-нибудь. Скотт ведь поможет? Так? Но пока он будет хотеть уснуть навсегда. И стала жизнь на день короче. Счастья нет. Спокойной ночи.