Когда твоя вечность наполнена любовью

POV LOUIS       День 1. Понедельник       Я потерял, кажется, всё, что у меня было. Не в прямом смысле. Гарри был для меня всем. И тот факт, что он по-прежнему ходит как отшельник и не разговаривает, уже давно перестало меня бесить, теперь мне стало больно. Всему ведь есть своя причина и объяснение. Если бы он попытался мне объяснить в чём дело, почему он вернулся к стадии отречённости, я бы попытался понять, и дал ему время столько, сколько нужно. Но у меня не получится это, если он и дальше будет проходить рядом и опускать глаза. Мы ведь вместе. Гарри и Луи, Луи и Гарри. Разве я не должен быть одним из тех, к кому бы он пришёл в первую очередь? Я бы пришёл к нему первым.       У меня есть теория. Я никогда не был силён в любви, я вообще считал, что её не существует, но теория моя образовалась как раз на эту тему. Есть я, и есть Гарри Стайлс. Мы вместе. Мы любим друг друга. И пока мы вместе, мы отдаём все силы и энергию друг другу. Я стараюсь для него, я пытаюсь заставить его смеяться и быть счастливым. Но не бывает такого, что в один момент чьё-то сердце полное эмоций, вдруг перестало что-либо чувствовать, без причин. Я не верю, что Гарри просто хочет от меня избавиться. Никогда в это не поверю. Мы будем вместе, и с ним ничего плохого не случится. Я приходил к Гарри со своими проблемами и мыслями и, казалось, почему мы вообще можем находиться в одной комнате, ведь мы совершенно не похожи? Гарри очень образованный, он любит читать, он знает французский, прекрасно готовит, он хороший собеседник, потому что может поговорить на любые темы. Но во мне нет ничего, что есть в нём. Может это и к лучшему, ведь, как известно, противоположности притягиваются.       Мне кажется, лучше любить и много страдать, чем испытывать только счастье. Если бы мы не страдали, то, вероятно, не чувствовали бы, что любим.       В доме больше не было атмосферы кладбища, потому что с приездом моей семьи всё снова встало на свои места. Мама с порога заявила, что в доме ужасный беспорядок, и я удивляюсь, как она может видеть то, чего нет. Я каждый день прибирался. Она готовила ужин, а я в это время находился в гостиной и играл вместе с младшими сестрой и братом. Эрни и Дорис – самые маленькие, им всего три года, но растут они очень быстро. Если я закрою глаза, а затем открою, то они уже закончат институт. Дорис кидает в меня свои игрушки и громко кричит, чтобы я поиграл с ней, хотя именно этим я и занимаюсь уже больше часа. Видимо, старший брат из меня на много хуже, чем сын. Лотти сразу же разобрав свои вещи, уехала к своему молодому человеку, прихватив с собой Физи, поэтому в доме остались одни мелкие. Близняшки, Фиби и Дейзи, оккупировали меня и заставили смотреть фотографии, которые они сделали на отдыхе, а это заняло ещё примерно минут 30. Я уже успел пожалеть, что был рад их возвращению. Быть одному – не так уж и плохо, скажу я вам.       После ужина, папа отправил близняшек в свою комнату, а мама забрала малышей и поднялась на второй этаж. Я понял, что пахнет серьёзным разговором и надеюсь, это не из-за той бутылки виски и вина, что я благополучно осушил, пока их не было. На самом деле нет. Папа снова начал тему про образование и будущую работу. Ему, вообще то, никогда не нравилось, что я учусь на спортивного журналиста. Он хотел, чтобы я пошёл на юриста и даже приготовил мне место у себя в офисе. В день поступления, я послал всех нахуй и решил учиться там, где я хочу, что собственно всё равно не оправдало ожидаемое. Учёба после 2 курса полетела вниз, но родители всегда помогали и вытаскивали меня обратно. Правда, спасибо им огромное. Нам больше не о чем было говорить с ним, кроме как учёба, поэтому он отпустил меня в свою комнату. Если у мамы разговор со мной касался Элеонор, то у папы - образования, но никто из них никогда не думал поговорить о чём-то другом. Например, могу подкинуть тему, я, оказывается, гей и у меня есть психически не здоровый парень, который уже несколько дней играет в молчанку, и мне дико хочется подняться на крышу дома и заорать как дебил конченный, как всё это мне надоело.       Вечером мне написал Зейн.       «Томмо, ты в порядке? Есть желание сходить куда-нибудь?».       «Да. Прямо сейчас. Мне нужно напиться».       «Это плохая идея, Луи, завтра учёба».       «Ты затрахал быть таким правильным. Не превращайся в Гарри. Через час в нашем клубе в центре. Предупреди Найла, чтобы он предупредил Лиама, чтобы тот не смел одеваться как плюшевый репер и свою цепь семидесятикилограммовую оставил блять дома. Я не хочу опять всю ночь объяснять всем, что это не пародия на Эминема, а мой друг неудачник. Хотя, одно и то же. Всё, отбой».       Отдых превратился в пытку, когда из-за текилы, виски, пива и ещё чего-то там, мне стало плохо и всё содержимое моего желудка вышло на заднем дворе клуба. Голова гудела как пароходная сирена.       «Дай сигарету».       Прошу я у Зейна, сидя на корточках.       Он протянул мне и помог закурить.       «Тебе надо домой».       «Не надо. За собой следи».       Я поморщился и начал кашлять от дыма в своих лёгких. Зейн усмехнулся и сам сделал затяжку, выпуская дым из носа.       «Жалкое зрелище, Томлинсон. Я бы на твоём месте не грубил, а прислушался. На тебе живого места нет. Ходишь, да и выглядишь как призрак. Из-за Гарри, да?».       Я промолчал, снова сделав затяжку. Обычно сигареты помогают опьянеть чуть сильнее, но сейчас я наоборот пришёл в себя. Возможно, его имя приводит в чувства.       «Лучше продолжай говорить про мой вид, эта тема на много интересней».       Я выкинул бычок и вернулся в клуб.       Спустя пару часов, когда время было 5 утра и до начало занятий оставалось пару часов, мы все вернулись домой. Спать я уже не лягу, мне не заснуть. Я лёг на свою кровать и начал думать, что эта идея с клубом была вовсе не полезной. Мне не удалось расслабиться или повеселиться. Каждый раз, закрыв глаза, или в танце под сумасшедшие биты я всегда думал о нём. Не могу быть в порядке, если он нет. Я открыл ящик тумбочки и достал белый лист с его красивым, аккуратным почерком.       «Когда светит солнце, думай о том времени, когда оно потухнет, потому что даже если запереться в своем доме, беда может упасть с неба».       Я не понимаю, что это значит. Каждый раз смотрю на эти буквы, пытаюсь разобрать каждое слово, но тебя, правда, трудно понять, Гарри.       Поговори со мной. День 2. Вторник       Я принял бодрящий душ и вернулся в свою комнату. Я совершенно не чувствовал усталости или похмелья, меня посетила другая взбудораживающая идея. Я решил написать письмо для Гарри. Вернее, небольшого содержания записку. Что если, он хочет общаться со мной через лист бумаги? Я понимаю, звучит так, будто мы оба ненормальные, но если это поможет мне понять его состояние, тогда я сяду за стол и напишу ему записку. «Хаза, несмотря на то, с чем ты сейчас борешься, просто знай, что я всегда готов прийти на помощь. Я тебя люблю. P.S может навестишь Эда в больнице? Ему это нужно. -Луи».       Как это звучит? Слишком по идиотски? Не умею я писать как Гарри. Мне не хватает той загадочности, что есть у него.       В любом случае, я свернул лист, оделся и завёл машину, чтобы успеть застать Гарри дома, потому что в колледже я редко его вижу.       Приехав к нему домой, дверь мне открыла чудесная Энн. Она сказала, что Гарри уже ушёл.       «Почему так рано?».       Спрашиваю я у неё, потому что занятия начнутся только через час.       Энн пожимает плечами, но охотно соглашается передать Гарри записку от меня, пообещав не читать. Не то, чтобы там было что-то совсем личное, но я думаю, эта женщина точно хорошо воспитана. Она и Гарри воспитала как настоящего джентльмена.       По пути в колледж я заезжаю во Флору в надежде застать его там, но кроме двух занятых столиков, здесь никого не было. Я купил себе чай и вышел на улицу. Не знаю, что за игру ты затеял Хазз, но мне это не нравится.       За ланчем ко мне подсаживаются несколько парней из команды по футболу, чему я был крайне удивлён. Этот разговор назревает быть самым неловким в моей жизни. Мне было плевать, ведь только я в данной ситуации чувствовал пофигизм и наслаждался своим обедом. Кэлвин, один из них, просит меня вернуться в команду, что уже довольно интересно. Несмотря на большую обиду на этих парней, я понимал, что без меня они не попадут даже в финал. Ну согласитесь что, взять и всё бросить, позволить команде, которая была для меня слишком важна, проебать всё в один миг было бы слишком…ужасно. Они поступили как крысы, но я тоже во многом был с ними не прав. В конце концов, я согласился вернуться только при одном условии: они будут слушаться меня. Я вернусь только на этом условии, потому что кто-то должен держать этих даунов в руках и дайте мне всего лишь минуту, и я заставлю их взять первое место в этом году. Хотят меня обратно? Тогда всё будет по-моему.       Уже вечером состоялась очередная игра, к которой мы готовились весь день. За час до игры я позвонил маме и пригласил всю семью на этот матч. Я не был удивлён, когда она ответила отказом, сославшись на слишком много домашних дел. Хорошо, другого ответа я и не ждал. Так как я стараюсь быть хорошим человеком и самым любящим парнем в мире, я подумал, что Гарри будет интересно посмотреть на меня в игре. Я написал ему смс и пригласил прийти. Он должен прийти. Я знаю, что он ненавидит футбол, но, эй, я же играю, это меня на протяжении длительного времени уговаривала вернуться вся команда, это у меня в комнате висит куча грамот и медалей за первые места и за звания лучшего капитана. А ещё, Гарри мой парень и он должен прийти и посмотреть на меня.       До конца второго тайма оставалось две минуты. У меня есть две новости: хорошая и плохая. Хорошая новость – счёт 5:3 в нашу пользу. Плохая – Гарри так и не пришёл. Я смотрел каждую минуту на трибуны, но не видел Хаззу. В связи с этим мне не удавалось сосредоточиться на игре, поэтому 2 гола забитые нам были по моей вине. На последних 30 секундах счёт стал 5:4.       «Томлинсон, соберись! Из-за тебя мы можем проиграть».       Кэлвин толкнул меня в плечо и с озлобленным лицом подбежал к судье. Почему он не пришёл? Я что, перестал быть для него важным? Я понимаю моих родителей, мне даже было плевать, что их сейчас нет рядом, но Гарри… Я ждал его, я хотел, чтобы он видел и гордился мной.       И когда игра подошла к концу, счёт по прежнему был 5:4, что означало, что мы выиграли, но это не приносило мне никакой радости впервые за всё время. Парни громко кричали, радовались, весь колледж стоял на ушах, взрывались хлопушки, небольшие фейерверки, всё было круто, классно, но нет. Я ничего из этого не слышал и не хотел улыбаться и прыгать на парней, отпивая шампанское из горла бутылки. Я не чувствовал никакой радости. Находясь в центре поля, оглядываясь по сторонам, всё было как в замедленной съёмке. Я не понимал что со мной не так, не понимал, почему, я должен быть в таком состоянии, словно отречённый и никому нет до меня дела. Я был оглушён, сбит с толку.       «Луи».       Перед глазами стал появляться нечёткий образ.       «Луи».       Кто-то взял меня за плечи и посмотрел в глаза. Это был Зейн.       «С тобой всё в порядке?».       «Не знаю».       «Мы выиграли! Почему ты не радуешься?».       «Потому что мне посрать на это. Ясно?».       Я убрал его руки с моих плеч и принялся продвигаться на выход из этой кучи людей, которые радуются… чему? Простому выигрышу? Они могли сделать это и без меня.       И тут моё сердце разбилось на тысячи осколков. Я клянусь, я чуть не упал в обморок от увиденного. Гарри был здесь. Он стоял у выхода и смотрел на меня. Это был точно он? Может я уже успел выпить и всё это мне кажется? На протяжении всей игры он был здесь? Почему я его не видел? Почему именно сейчас он попался мне на глаза? Почему он не ответил мне, не сказал, что придёт? Даже сейчас Гарри просто стоял и наблюдал только за мной, ему даже не было интересно, что происходит в самом центре поля, на трибунах, какое грандиозное мать вашу это событие для нашего колледжа. Я не могу его упустить. Я бегу к нему, расталкивая всех, я хочу успеть во время, пока он…       «Луи, стой».       Кто-то берёт меня за руку и резко останавливает.       Не могу поверить. Вот сука.       «Чего тебе надо, Эль?!».       «Поздравляю с победой. Ты вернулся в команду, это круто».       «Ты не во время, как всегда. Отправь мне открытку или торт с твоими поздравлениями, а сейчас мне надо идти».       «Какой же ты козёл, Томлинсон. Я просто хотела быть вежливой».       «Пошла нахуй, хорошо? Я даже не собираюсь быть вежливым, а просто пошлю тебя».       Я снова посмотрел на выход, где должен был стоять Гарри, но его там не оказалось. День 3. Среда       Я серьёзно настаиваю, что утро надо исключить из суток. На кой оно нам? Ты каждый день просыпаешься с мыслями, что сегодня будет либо пиздец, либо наоборот. Хоть и лень вставать, но отказаться от того, что ждет в конце дня, не важно плохого или хорошего – невозможно. А вот моя мама может не вставать весь день, если у неё выдался выходной. Вряд ли она уже всё исследовала и ей некуда спешить. Думаю, она просто потеряла ощущение восторга на пороге неизвестного. Это бывает со взрослыми. Я ненавидел раннее утро, но сегодня был особенный случай. Я решил пропустить первые две пары и, возможно, в последний раз, навестить Эда в больнице.       Я старался не думать о вчерашнем и жить сегодняшним днём, но, увы. Открывая, закрывая глаза, делая что-то, я всё равно думал о нём. И все эти вопросы в моей тупой голове не давали мне покоя. Самое дерьмовое было то, что ответы были только у Стайлса. Когда я пришёл к Эду, нам пришлось заново с ним знакомится. Его палата заметно стало пустой. Всего лишь кровать, его гитара в углу, стул и тумбочка, на которой стояла книга в чёрном переплёте. Я спросил его, что он читает, а он ответил, что эту книгу ему принёс его друг. Я взял её в руки и понял, что это Вино из одуванчиков - Рэй Брэдбери. Я тоже читал её когда то. Я спросил Эда про Гарри, но тот покачал головой и ответил, что не знает кто это.       «Прости, Луи, я даже не помню, что было утром».       Он извиняется за свою паршивую память, хотя на самом деле, он был не при чём. Это всё его болезнь, которая совсем скоро заберёт одного из самых добрых и талантливых людей в мире. Это так несправедливо.       «Знаешь что забавно? Я до сих пор помню как играть на гитаре».       Он посмеялся, хотя это было больше похоже на крик о помощи.       «Научишь меня?».       «Конечно».       Он показал мне самые распространённые аккорды, что заняло у нас минут 20, а потом он потерял сознание. Я позвал доктора, и Эда увезли в реанимацию. Что если, это всё? Конец? Что если сегодня я его потеряю? Мы все потеряем. До конца своей жизни я буду помнить, как пришёл к Эду в один из самых холодных январских дней, чтобы он научил меня играть на гитаре, а потом он оказался в реанимации. Я даже не представлял, что так сильно привяжусь к этому парню.       Я вернулся в колледж на мою самую нелюбимую пару философии. Я рассчитывал на то, что увижу Гарри, но его снова не было в колледже. Мистер Фолли говорил что-то почти всю пару, а после дал самостоятельную работу на тему Общественное мнение. У меня просто чесались руки написать одну фразу: «Клал я на общественное мнение». Точка. Всё. После пары мы сдали работы и, немного помедлив, я самый последний начал выходить из класса, не забыв, как порядочный человек попрощаться с учителем.       «Мистер Томлинсон, на одну минуту».       Блять.       «Если вы про моё сочинение, так оно самое лучшее из всей группы, просто вчитайтесь, и вы поймёте».       «Я не об этом, Луи».       Я подошёл к учителю и скрестил свои руки.       «Скажите, вы знаете, где сейчас Гарри?».       «Почему вы спрашиваете об этом у меня?».       «Значит не знаете».       Мистер Фолли начал собирать свои вещи, но больше ни о чём у меня не спрашивал и даже не отпускал меня.       «Гарри не разговаривает со мной».       Учитель продолжил копошиться. Я не понимал, он по-прежнему хочет продолжить разговор или я мог идти? А что, если он что-то знает?       «Мистер Фолли, я понимаю, подростковые проблемы это совсем не то, над чем вам хочется сейчас думать, но вы как учитель, как профессор, не могли бы вы уделить мне немного времени и поговорить? Я не смогу один с этим разобраться. Я не понимаю, что происходит с Гарри».       «Гарри не подросток. У него совершенно не те проблемы, о которых вы думаете, мистер Томлинсон».       «Из всех моих слов, где я умолял вас мне помочь, вы запомнили только это?! Может, уже приступим к самому важному? Помогите мне с ним».       «Мы что, в детском саду, Луи, или вы считаете, что я всемогущий? Я также не знаю, что с Гарри и как ему помочь».       «Что если ему уже поздно помогать?».       Мистер Фолли снял свои очки и посмотрел на меня.       «У всех нас бывают проблемы, Луи. Но вы не должны ставить крест на мальчике, который пытается бороться, прежде всего, с самими собой. Вы же знаете это».       «Как я могу быть частью этого? Как мне помочь ему?».       «Время. Дайте ему время».       Он не был прав, когда говорил про время. Та записка, его появление на матче говорит о том, что он пытается сделать первый шаг, но что-то его останавливает. Гарри показывает мне, что он здесь, что он хочет быть ближе, что я нужен ему, но по каким-то причинам он делает шаг назад, а я не успеваю к нему подбежать. Проблема была в этом. Не во времени.       Вечером моя семья, включая меня, отправились на семейный ужин. Это было впервые за долгие годы, когда я куда-то выбирался вместе с ними. Это покажется странным, прежде всего для меня, но мне было комфортно с ними, я даже улыбался. Мы отправились в детское кафе, чтобы поесть пиццы и выпить по молочному коктейлю и было здорово. Мне удалось развеется, впервые я не думал о Гарри, не думал о словах мистера Фолли, не думал об Эде, и даже об Элеанор. Я эгоист по жизни, но сегодня я позволю себе побыть еще больше эгоистом и забыть обо всём, что меня тревожит последнее время, и действительно проведу хорошее время со своей семьёй. Они ведь тоже по мне скучают. А я по ним намного сильнее.       Ночью я не мог заснуть, потому что в мыслях играла всё та же песня. Ещё по приезду домой из кафе я попросил у папы его гитару, которую он с опаской, но разрешил взять. Я включил ночник и присел на край кровати, в руках держа гитару. Вспомнив аккорды, которым меня учил Эд, я начал водить по струнам.       «Чёрт, как же играть её?».       Я хотел повторить мелодию Гарри. Я не умею подбирать аккорды, игра на гитаре по-прежнему была для меня очень сложной. Не понимаю, как Гарри или Эд могут это делать. После часа вождения по струнам, я бросил это дело и постарался заснуть. День 4. Четверг       Апатия. У меня началась апатия. Я не хочу есть, не хочу ходить, не хочу говорить, не хочу учиться и не хочу быть один. Весь день я слушаю одну и ту же песню в моём плейлисте, не потому, что она мне чертовски нравится, а потому, что мне просто лень переключить другую. Песня называлась Shark группы Oh Wonder и после 20 прослушивания она мне понравилась ещё больше.       В комнату постучали, но так как я был в наушниках, я этого не услышал и, открыв глаза, я увидел Лотти, которая сидела рядом.       «Стучать не учили?».       «А тебя наоборот учили грубить?».       Я замолчал и снова закрыл глаза.       «Луи, что происходит?».       «А что происходит?».       «Ничего хорошего. Почему ты пропустил учёбу? Ты заболел?».       «Я болен любовью».       «Это из-за Элеанор? Ты скучаешь по ней?».       Я начал истерически смеяться и Лотти приняла это за оскорбление.       «Прости, Лотс. Это просто очень смешно. Я не скучаю по ней. Между нами давно всё кончено».       «Тогда ты просто сошёл с ума. Я всегда знала, что мой брат псих».       «Я в порядке. Просто я ленивая жопа, которая не хочет сегодня ничего делать».       «А если серьёзно Луи, то я очень беспокоюсь о тебе. К тебе приходили Найл, Лиам и Зейн, но ты прогнал их. Они ведь твои друзья».       «Приходят те, кого я не жду. А тот, кто мне нужен, сейчас разрушает всё то, к чему мы так долго шли и я не знаю, как бороться с этим».       «О ком ты?».       «Гарри».       «Кто такой Гарри?».       «Никто. Лотти, оставь меня одного».       Пошло всё к черту. Мне надоело лежать в кровати как беспомощный и ни черта не делать. Я может совсем вышел из реальности, но моя голова всё ещё могла думать ясно, и я понял, куда и где Гарри мог пропадать всё это время. Это было кладбище.       Дорога заняла у меня минут 20 и спустя это время я был на месте. Как и тогда, здесь никого не было, кроме могил, снега и деревьев. Я думал, сюда хоть изредка приезжают другие люди, чтобы навестить своих любимых, но нет. Здесь был только я. Ненавижу кладбища. Мне не нравится эта атмосфера, и я не хотел быть здесь в такое позднее время, да ещё и зимой, когда каждый шаг из-за этого снега был очень тяжёлым. Когда я вышел из машины я осознал, что понятия не имею, куда мне нужно идти.       «Ты ведь не собираешься бродить тут всю ночь в поисках нужного места, правда, Луи?».       Я разговариваю сам с собой. Томлинсон не сходи с ума и возвращайся в машину, пока кто-нибудь не прикончил тебя здесь.       «Гарри?!».       Ты издеваешься? Ты кричишь его имя, на кладбище, где блять нет никого живого? Ты блять адекватный?       «Заткнись, Луи, я должен его найти».       Окей, только потом не говори, что я тебя не предупреждал.       Я брожу среди этих могил, читаю каждое надгробие, но не вижу никого по имени Изабелл или живого человека, с кудряшками, по имени Гарри Стайлс рядом с этим именем. Мне холодно, начинает темнеть ещё сильнее, но моё желание найти Гарри не покидает меня ни на секунду. Спустя час, может два, я подхожу к надгробию, на нём написано Изабелл Стоун, много цветов и стоит синяя лавочка. Её фотографию я видел однажды, поэтому точно могу сказать, что это была она.       Я нашёл тебя, но опять упустил Гарри. Он был здесь. Я понял это по свежим розовым розам на её могиле.       «Привет, Изабелл».       Идиот, ты разговариваешь с камнем.       «Меня зовут Луи. Я не знаю, что здесь делаю и почему вообще говорю сейчас с тобой, но… Мне очень холодно, я бродил по этому кладбищу, кажется, годами, и всё ради того, чтобы найти Гарри. Ты, наверное, уже меня знаешь. Может быть, Гарри рассказывал тебе про меня. Чёрт, это такой бред».       Я начал смеяться, потому что говорил с камнем.       «Прости, но я не верю во все эти штуки, связанные с мёртвыми. Я не знаю, зачем стою здесь и говорю сам с собой. Наверное, я правда дико устал и не знаю, с кем можно поговорить, кроме как на кладбище на могиле бывшей любви моего парня. Ты не подумай, я хорошо к тебе отношусь. Я знаю, вашу историю, Изабелл, и мне, правда, очень жаль, что всё так получилось. Ты ведь не держишь зла на Гарри? Конечно, нет, ведь он ни в чём не виноват».       Я не чувствую себя. Мне так холодно.       «Ох, я забыл принести тебе цветов. Прости, я просто… Просто слишком был озадачен другими вещами. А вообще, если быть честным, я не думал, что найду тебя. Знаешь, мы с Гарри никогда особо не ладили».       Я сажусь на синюю лавочку.       «Ладно, давай ещё честнее? Мы ненавидели друг друга. И кто бы помог подумать, что я полюблю этого человека так сильно, что буду думать и переживать о нём каждый божий день моей блядской жизни. Когда у него был этот синдром, все его боялись, у него не было друзей, но только я не видел в нём угрозу. Я видел, прежде всего, интересного, но с больной душой человека. Я дал ему шанс, он дал мне шанс, и видишь, где мы сейчас находимся? В полной жопе, Изабелл, мы в полной жопе. Я не хочу его терять. Я хочу всегда быть рядом и заботиться».       Я вытер подступившие слёзы своей синей рукой и продолжил. Господи, как же мне холодно. Моё тело всё кололо и болело со страшной силой.       «Мне кажется, что весь мир против нас обоих».       На этих словах я провалился в сон.