Конечно, это не любовь

      — Я оказалась такой глупой, — вздохнула Гермиона. — Вроде бы могла поумнеть. Разгадка была у нас под носом, всё время. Эта история с пальцем в коробочке, чёрный пёс, которого всё время видел Гарри, подписи на карте и отметка «Питер Петтигрю»…       Она поплотнее завернулась в кардиган и отвела взгляд в сторону. Разумеется, она не ждала от Шерлока поддержки или сочувствия — скорее всего, он вообще не был способен на подобные эмоции. Скорее она хотела услышать что-то, похожее на…         — Это твоя проблема. Ты воспринимаешь общую картину, вместо того, чтобы анализировать детали. Ты перечислила факты, но ты не видела их, пока события не начали разворачиваться слишком активно, — произнёс Шерлок. Да, примерно этого она и ждала.         — Верно, — согласилась она и решила сменить тему, спросив: — а как твоё расследование?       Шерлок нахмурился, словно припоминая, о чем идёт речь, а потом раздраженно сказал:         — Тупицы из Скотланд-Ярда не пожелали меня даже слушать.       Гермиона рассмеялась — она так и представила себе эту картину: Шерлок пытается учить инспектора полиции вести дела. Он взвился:         — Что в этом смешного?       Она снова хихикнула и сказала:         — Ты невероятно забавный сейчас. Воображаю, как ты поучаешь тучного усатого инспектора.       Шерлок нахмурился и по привычке прикусил палец. Вспомнив замечание по поводу ногтей, она не без ехидства спародировала его:       — У тебя отвратительная привычка грызть пальцы.       Он резко отдёрнул руку ото рта и уставился на неё, словно видел впервые. Потом медленно поднёс к губам, опустил опять и заметил:         — Так лучше думается.         — Но выглядит по-детски, — возразила Гермиона и пожала плечами. Шерлок же глубоко задумался, то опуская, то поднимая руку.       Они шли по небольшой и уже совершенно пустой улочке, воздух после жаркого душного дня остыл и пах не пылью, а цветами, которые заботливые хозяйки высаживали на клумбах. Гермиона смотрела на родной город с каким-то щемящим чувством восхищения и печали. Как будто она не сможет вот так гулять вечерами здесь каждый день еще много и много лет. Как будто…         — Думаешь о Роне Уизли? — непривычно серьёзно спросил Шерлок. Гермиона прислушалась к себе, поглубже вдохнула сладкий воздух и поняла, что он прав. Она действительно думала о Роне. Глупо, конечно, но он ассоциировался в её сознании с радостью, теплом. Когда она радовалась — она думала о Роне. И наслаждаясь прогулкой, она тоже думала о нём. Действительно, глупо — он просто ужасно вёл себя с ней временами, но папа говорил, что мальчики иногда взрослеют позднее девочек. Возможно, через год или два он перестанет вести себя как последний придурок, и тогда… Что именно будет «тогда», она понятия не имела и не хотела даже загадывать, но позволила себе честно ответить вслух:         — Да, думаю.       — Глупо, — словно читая её мысли, заметил Шерлок. — Все эти влюблённости и прочее только мешают работе ума. Я читал об этом. Любовь — это химия, несложный процесс. Ты убеждаешь себя в том, что любишь кого-то, при виде него в твою кровь выплёскивается гормон радости — и вот, ты влюблён.         — А чувства? Настоящие чувства? Эмоции?         — Выдумка для тех, кто больше ничем не может себя занять.       Гермиона спросила с улыбкой:         — И что, ты никогда не влюбишься?       Шерлок повернулся к ней и посмотрел так, словно услышал неимоверную глупость или получил тяжкое оскорбление.         — Я? — переспросил он. — Никогда.       Он отвернулся и снова пошёл вперёд. Гермиона ничего не ответила, но подумала, что папа всё-таки был прав. Что милый, добрый Гарри, что вредный и иногда злой Рон, что умница-Шерлок — просто дети, мальчишки, которые ещё совершенно ничего не понимают в жизни.       Лето, начавшись спокойно, так же и продолжалось. Гермиона в первую неделю сделала все домашние задания и, в принципе, была готова помногу гулять и дышать свежим воздухом, но увы. После июньской жары начались дожди. Мелкий моросящий дождь почти не прекращался, и им с Шерлоком не оставалось ничего другого, кроме как сидеть в её или его комнате, читать книги и много говорить.       В один из дней Шерлок заметил на её столе учебник зельеварения — она как раз утром решила перепроверить своё эссе ещё раз и свериться с таблицей, а потом пришёл Шерлок, и она не успела убрать работу в шкаф.         — «Зельеварение, основной курс», — прочитал Шерлок и быстро пролистал книгу. — Очень кстати, я всё забываю об одном эксперименте.       Гермиона почувствовала неприятный холодок в груди — похожее ощущение она испытывала, когда Гарри или Рон собирались нарушить правила и, например, отправиться куда-нибудь после отбоя.         — Шерлок, — сказала она мягко, — это плохая идея.         — Брось, — легкомысленно отозвался он, снимая с её письменного стола несколько книг и свитков и освобождая себе место. — Надеюсь, у тебя есть все ингредиенты?       Гермиона очень хотела бы сказать, что потратила все запасы в течение года, а новые еще не покупала, но Шерлок уже метнулся к книжному шкафу, принюхался, постучал себя указательным пальцем по губам и безошибочно открыл нужный ящик.         — Это действительно плохая идея, — повторила Гермиона тверже. — Шерлок, у меня будут большие проблемы. Меня накажут, если я буду колдовать.         — Колдовать? — уставился на неё Шерлок с удивлением. — Ты не будешь колдовать. Даже не достанешь свою волшебную палочку.         — Тогда что ты будешь делать?         — В этом суть эксперимента, — Шерлок торжествующе хлопнул в ладоши и вытащил из другого шкафа котел. — Совершенно ясно, что будет, если ты сваришь это вещество, зелье. Ты волшебница. Но я — нет, и это главное. Что будет, если его сварю я? Сегодня подготовлю основу, а завтра приду с микроскопом. Важно пронаблюдать протекание химических процессов. Конечно, лучше всего было бы, если бы ты рядом варила своё зелье, аналогичное моему, но пока придётся ограничиться возможным.       Гермиона тяжело вздохнула и бессильно опустилась на кровать. Кажется, теперь она начинала понимать суть и смысл Статута о Секретности. Она предприняла еще одну тщетную попытку отговорить его от этой затеи, но напрасно — он вознамерился сварить зелье, и даже Тот-кого-нельзя-называть его бы не остановил. Неожиданно Гермиона вспомнила, как её мама обращалась с маленькими детьми своих подруг. Если малыши начинали безобразничать, она не ругалась на них и не требовала прекратить, она просто отвлекала их на другое занятие. Возможно, этот приём сработает и с Шерлоком?         — Знаешь, — произнесла она, — я так и не рассказала тебе подробнее о маховике времени. Удивительный артефакт.       Шерлок приподнял голову от книги, кивнул и снова вернулся к подбору ингредиентов. Неужели не сработало?         — Он создаёт временную петлю, представляешь? Ты можешь быть сразу в двух местах, в один и тот же час присутствовать на двух уроках.       Шерлок снова кивнул, но ничего не сказал.         — Шерлок! — позвала его Гермиона. — Ты меня слышишь?         — Слышу, разумеется, — ответил он, начиная нарезать хвосты саламандр для первого же в учебнике зелья — против икоты. — Ты рассказываешь о маховике времени.         — И тебе не интересно, как он работает? — с удивлением спросила Гермиона.         — Совершенно нет. Может, он приводится в действие божественными силами, а может — силой магии маленьких человечков в зелёном, мне всё равно.       Гермиона ощутила самый настоящий шок. Шерлок интересовался всем, всегда. С равным энтузиазмом он искал воображаемого преступника, разглядывал стрекоз и рассчитывал вероятность того, что в метро есть закрытые ветки со станциями, на которых никто никогда не бывает.         — Шерлок! — снова сказала она. — Ты в порядке?         — Да, в полном.         — Но тебе неинтересно, как можно отправляться в прошлое? Что произошло?       Шерлок отошел от стола, сложил руки на груди и ответил:         — Я не хочу засорять свой мозг ненужной информацией.         — Ненужной информации не бывает.       Он фыркнул.         — Ещё как бывает. Вообрази, что ты будешь делать, если однажды объём твоей памяти закончится?         — Он не закончится, — уверено ответила Гермиона, — наша память не имеет пределов.   — Имеет. Просто большинство людей не пользуются своей памятью так хорошо, чтобы эти пределы найти. Но я не желаю рисковать. Я буду хранить в своей голове только нужные мне знания, никакого мусора.         — Значит, зельеварение тебе нужно, а маховик времени — нет, — потянула Гермиона, пребывая в сильнейшем удивлении. — И связано это с твоей будущей профессией, да?         — Разумеется.         — Ты всё-таки решил стать химиком?       Шерлок тихо засмеялся:         — Ни за что. Я получу специальность, но заниматься ей не буду. Даже с моими способностями невозможно совершать по открытию в месяц, а в противном случае мне быстро станет скучно.         — И кем же ты решил стать, если не секрет? — Гермиона улыбнулась тому апломбу, с которым он это сказал.       Шерлок вскинул голову, тряхнул волосами и ответил:         — Конечно же, частным детективом.       Гермиона не выдержала, и захохотала, повалившись на кровать. Всё-таки он действительно ещё не повзрослел. Что ж, стоило радоваться, что не шпионом и не тайным агентом на службе Её Величества.       Шерлок неодобрительно хмыкнул и резко, без предупреждения, вылез в окно. Смеяться сразу расхотелось. Неужели она обидела его своим весельем? Что, если его слова — не шутка, а серьёзные планы? Что, если он действительно решил стать частным детективом и поделился с ней мечтой? Она почувствовала себя совершенно бессердечной и уже хотела было, невзирая на дождь, побежать за ним, к его дому, и даже подошла к окну, но передумала — Шерлок возвращался. Он забрался наверх, снял промокшую куртку и поставил на стол пакет. Он не обиделся на неё, а просто решил сходить за спиртовкой и микроскопом.