Спасибо, хён.

Страх. Такой привычный в жизни… Человек испытывает его почти каждый день хотя бы по несколько секунд. Это слово становится весомым только тогда, когда страх преследует тебя постоянно, на протяжении нескольких недель, лишь изредка притупляясь иногда, но снова появляясь за спиной, стоит только вспомнить… Сердце бьётся чуть быстрее обычного, а со спины, чуть ниже лопаток, появляется тянущее, неприятно нервирующее чувство уязвимости. Так и хочется обернуться, даже зная, что рядом никого нет. Сумасшествие. Страх догоняет его по пятам, возникая тогда, когда понимаешь, что не можешь больше доверять самому себе. Потому, что однажды приходит вдруг осознание, что просто не в силах контролировать свои мысли. Они свободно разлетаются в суматохе, ловко проскальзывают сквозь сжимающиеся пальцы цепенеющего разума, и понимаешь, что будучи совершенно нормальным ещё вчера, сегодня уже сомневашься во всём. А всё из-за него… - Привет, я Чо Кюхён. Он слишком молодой, неуклюжий и нескладный. У него плохая кожа, большая задница и узкие плечи. По его лицу невозможно что-либо прочитать, но взгляд просто кричит о том, что себя здесь он считает лучшим. И он молчит, он практически всегда молчит… Чо Кюхён пришёл в группу совсем недавно и уже дебютировал с нами. Больше половины группы злятся на него, тихо завистливо косясь на новоиспечённого макнэ. Практически все, но не я, и дело вовсе не в моей правильности и набожности. Пожалуй, о правильности я теперь даже не заикнусь, а о Боге вспоминать просто стыдно. Потому, что за неполные четыре часа после знакомства, я успел сойти с ума. Я даже не сразу понял, какого чёрта произошло. Только придя домой после репетиции, я осознал, что новичок не выходит из головы. Не выходит, и всё! То, что это не просто интерес, я понял вечером того же дня. То, что он, вообще-то, мужчина – той же ночью, когда перед самым сном в воображении возникла неприличная картинка с его участием… и его губы, пухлые, такие выделяющиеся на фоне худого лица. Наверное, тогда я чуть не подскочил в кровати от шока, что вообще могу представить такое. Вот именно в тот момент меня нагнало сумасшествие… за которым пришёл страх. *** - Он должен успеть! Мне вообще плевать на его личные дела! – на повышенных тонах объяснял лидер, зло глядя мне в глаза. - Но, хён, он и так тренируется каждый день, и даже больше, чем мы… - Почему ты всегда его так опекаешь, Шивон? Он тебе что, денег должен? Я резко замолчал, чтобы не дай Бог не выдать ни одного лишнего слова. Опекаю? Да, опекаю… *** Я всегда был уверен в своей адекватности. Я мог дурачиться и быть слишком инфантильным, мог быть капризным и привередливым, быть понимающим и спокойным. Я мог играть совершенно разные, непохожие роли, мог менять эти маски как по щелчку пальцев десятки раз на дню. Но я всегда чётко видел настоящего себя, точно знал, какой я, поэтому никогда не сливался со своими ролями… До этого времени. Это странно – терять себя. Слишком многое сразу сдвигается с места. Не уверен в том, что мне нравится, не уверен в том, что я люблю, хочу, к чему стремлюсь. Красивая девушка с определённым набором качеств, встречи и романтика, поцелуи, любовь, свадьба, дети… Работа, карьера, признание общественности, отец и мать, их гордость за сына… Всё перечёркивается с его появлением. Человеческий мозг работает очень странно. За неполные двое суток постоянных размышлений только о нём, я понял, что банально влюбился. Влюбился! Почему-то признаться себе было самым простым. Вот так резко – вчера я один человек, а сегодня я сам не могу узнать себя. Я смотрю в зеркало, вижу всё тот же прямой нос, короткую стрижку и густые брови, но не узнаю. Это не я! Чхве Шивон не мог влюбиться в парня, в одногруппника, в Чо Кюхёна! Только не я, только не Чхве Шивон. А он волком смотрит на всех мемберов. По возможности старается быть дружелюбным, но всё время кажется, что он на грани побега. Вот-вот сорвётся с места и сбежит. Некоторые ребята сами делают шаги к нему, а он принимает доброту с неохотой, словно боится, что за доброту придётся платить. *** - Как у тебя дела? Выглядишь измотанным, - тихо начинаю я, не подходя к нему ближе, чем на три шага. Он поднимает глаза на меня, а потом – дрожь по телу – сдержанно, но искренне улыбается: - Устал. И нога болит, подвернул на вчерашней репетиции. А у меня сердце из груди выскакивает. Улыбается мне, отвечает мне, глядя в глаза, честно. И сразу, автоматически, я становлюсь к нему ближе всех в группе. Это такое чувство, что тебе дали прикоснуться к чуду, и оно не исчезло, оно открылось тебе! *** Я пугающе редко вспоминаю, что он мужчина. Я понятия не имею, как он относится к нетрадиционным отношениям, да и мне всё равно. Я даже не мечтаю о том, что мы когда-то будем вместе. Просто, пока он близко, я буквально упиваюсь этим ощущением – чувствовать его рядом, ловить его редкие взгляды, слышать его скупые фразы часто неуверенным голосом. Когда он впервые дотрагивается до моих волос, я готов вскочить и отбежать в другой угол комнаты. Настолько это неожиданно и до паники интимно. Я прекрасный актёр, но мне с трудом удаётся сделать вид, что я едва ли заметил это прикосновение, ведь внутри всё подпрыгивает, туго-туго сжимается, а лёгкие кажутся слишком огромными, чтобы полностью заполнить их воздухом. И я потом ещё несколько дней уговариваю себя, что это ничего не значит, он просто потрогал мою причёску… Мои чувства постепенно переходят в настоящую одержимость. Я толком ничего не знаю о нём, но теперь любое событие в моей жизни происходит с отсылкой к нему: А если бы я ему так ответил, ему бы понравилось? А если бы мы с ним туда сходили, он был бы рад? А если бы я ему такое предложил, он бы согласился? Дружелюбную холодность играть всё тяжелее. Я не могу себя заставить прикоснуться к нему, просто дружеское обьятие или пожатие рук даются с трудом. Я так робею, что самому становится смешно. У меня было уже достаточно девушек, чтобы научиться «правильно» прикасаться к людям, но с ним на мои руки нападает какая-то неуклюжесть, совершенно глупая и неуместная, но я ничего не могу с собой поделать. В то же время, он быстро сокращает дистанцию. Нет, он общается со всеми, причём, со всеми одинаково вежливо, но будто бы отстранённо. Со мной он тоже осторожен, но все его редкие прикосновения к другим людям достаются мне. И я почти искренне счастлив от этого… и ужасно напуган. Как контролировать себя? Если я обниму его чуть дольше, я его просто не выпущу из своих рук! Только спустя почти месяц, я впервые остаюсь с Кю наедине. Из-за графиков мы почти всё время вместе, но рядом всегда есть кто-то из ребят. А тут мы застреваем на весь вечер в обежитии совершенно одни… и вечно молчащий макнэ начинает вдруг говорить! Он рассказывает мне всё подряд: о друзьях, об учёбе, о семье. Он смеётся, улыбается и не может остановиться. Он смешит меня кучей историй из школьной жизни, упоминает свои прошлые отношения. Он приоткрывается мне совсем чуть-чуть, но этого достаточно, чтобы чувствовать себя властелином мира. После двух часов его историй, улыбка всё ещё не сходит с моих губ. Я уже почти не слушаю его, только смотрю, смотрю внимательно, стараясь запомнить его мимику, каждое изменение выражения лица. Я наслаждаюсь, просто наблюдая за ним… А потом… Впервые за всё время меня огорашивает мысль, что этого мало… Я смотрю на него, и мне мало, а в голове крутится настойчивое: Заткнись и поцелуй меня. Наверное, даже в моём лице что-то меняется. Кюхён затихает, а я судорожно пытаюсь взять себя в руки, стараясь не смотреть на его губы. Это смущает и шокирует. Тогда я впервые подумал о том, а что, если… *** - Да, все согласны, значит, с этого дня Кюхён живёт в комнате с Сонмином. – Лидер кивает своим же словам, а мне почему-то становится неприятно в груди. Почему с ним? Он сам захотел, или лидер так решил? И почему… почему не со мной? Мне неведомо чувство ревности. Оно греховно по своей сути… И это злит, нервирует. Никогда никого не ревновал, почему он первый? *** Я вовсе не идеализирую его. Я знаю достаточное количество его минусов: слишком много сидит в интернете, выпивает, очень поздно ложится спать, не следит за питанием, здоровьем… очень много врёт, очень многое скрывает. Почему-то это не отталкивало, наоборот, больше узнавая о нём, мне он казался ближе, как родственник, о котором всё знаешь, но любишь вне зависимости от набора личных качеств. А он всё больше открывается. Когда мы с группой, он держится довольно холодно, но только оставшись наедине, я слышу то, о чём другие мемберы не услышат, возможно, никогда. Мне так легко с ним общаться, я даже порой боюсь, что расслаблюсь, и выдам свои чувства к нему. И тогда он станет дальше, чем все остальные участники вместе взятые, или… просто сбежит? А мысли о близости всё настойчивее, и при всей своей физической и психической силе, я просто беспомощен перед этим. Наконец, меня словно прошибло током. Будто выбило из виртуальной реальности в настоящую жизнь. Просто проснулся однажды утром и ясно увидел себя со стороны. И ужаснулся! Молодой красивый парень, пользующийся популярностью у девушек, из хорошей семьи, образованный и, в общем-то неглупый, влюбился в парня. Где система дала сбой? Почему это вообще со мной случилось? У меня не было стрессов и сложных расставаний, мне в жизни всего хватало, я был доволен всем, везде успешен. Неужели со мной что-то не так? Или от этого никто не застрахован? Почему нельзя знать об этом заранее и как-то подстраховаться, возненавидеть геев с детства или что-то ещё? И почему именно я – убеждённый натурал попал в такую ситуацию? Где на своём жизненном пути я совершил ошибку, что судьба так ответила мне? Захотелось зажмуриться сильно-сильно, до цветных кругов перед глазами, потом поднять веки и очнуться нормальным, старым собой, к которому так привык и в котором был уверен. Но это не сон, это не роман, который можно дочитать до последней страницы, а потом даже немного помечтать о продолжении, и когда это надоест, просто забыть о нём. Это настоящая жизнь, здесь нельзя ничего менять, просто захотев, и как бы я не взывал к голосу разума, как бы не изворачивался и не бился, изменить тот факт, что я влюбился в парня я не смог. Эта безысходность и бессилие просто ужасны. А тут ещё сам виновник «торжества» буквально тянулся ко мне, заставляя меня чувствовать себя настоящим козлом-извращенцем. Он делился со мной своими переживаниями и проблемами, своими радостями, успехами, уверенно приближаясь к отметке «друг», а я пялился на его кадык и пальцы, а по ночам старался не выдать даже шёпотом его имя, пока кончал в свою ладонь. Мне не давал покоя этот обман. Давил на плечи. При нашей небольшой разнице в возрасте, я чувствовал себя старым больным маньяком, покусившемся на невинную молодость. Это грязное ощущение собственной испорченности и порочности вовсе не подстёгивало, как сейчас модно у молодёжи. Оно просто пугало, до глубины души, заставляло дрожать какие-то глубоко запрятанные струны собственного сознания. И этот страх преследовал постоянно, каждую минуту времени, сводя с ума, заставляя нервно оборачиваться на ровном месте, никак не выпуская из своих сплетённых словно корни векового дерева пальцев. *** - Хён, пойдём обедать вместе? Разве можно ему отказать? - Угощаешь? - Ну хё-ён… А я бы согласился, даже попроси он меня купить ему машину… хотя сто раз подумал бы ещё, ведь тогда я не смогу возить его на своей. Кюхён не особо привередлив в еде, но жадный до разных вкусностей, и когда он подкладывает в мою тарелку самые аппетитные кусочки мяса, я невольно начинаю поспешно убеждать себя в том, что для друзей это нормально и в этом жесте нет ничего «такого»… *** Устал. Не вымотался, как после тренировки или перед важным экзаменом. Просто надоело. Все эти несколько месяцев как-то смазались в памяти, затёрлись под постоянным прессом эмоций, переживаний, превратившись в просто сдавленный фон беспрерывного нервного напряжения. Ничего не проходит. Мои надежды на то, что всё это закончится само собой, либо как-то разрешится без моего активного участия, разрушены практически до основания. Ничего ведь не изменится, да? Пора из стадии шокового удивления переходить в состояние смирения? Пора научиться жить с этим, именно жить, а не существовать, слепо тыкаясь носом в своё неприятие этой ситуации. Просто успокоиться и принять? Кюхён милый. Он кажется резковатым и холодным в начале, но на самом деле он милый. Я без сомнений могу назвать его внимательным, даже заботливым в какой-то степени. А ещё… И это, кажется, последний пункт, за который я могу ухватиться. Я чувствую… разницу. Разницу его общения с другими ребятами и мной. Даже с Сонмином, с которым он, хоть и не сразу, но всё-таки довольно близко подружился, проживая в одной комнате, Кю общался не так. Эту разницу, правда, сложно объяснить словами. Со стороны всё кажется обычным. Вроде бы просто близкое общение между двумя сдружившимися парнями… Но то, что у него с Сонмином, любой без колебаний назовёт дружбой, а вот мы… Я очень долго уговаривал себя, что это просто моё воображение, и я нагло размечтался, приписывая нашим отношениям невесть что. Но просто не мог отделаться от ощущения, что иногда он со мной… флиртует? Когда изредка подмечает красоту моего тела или лица, или говорит что-то о моём характере. Это редкие моменты какой-то пугающе искренней откровенности, что так несвойственно ему, любящему только себя. Это приятно до дрожи, и всегда вызывает странное чувство, будто… а вдруг, взаимно? И сердце начинает биться быстрее, а из спины, болезненно прорывая кожу, вырастают крылья. И счастливо, и без боли никуда, а потом эйфория от контраста ощущений! И снова аж до мурашек по шее интересно: А что, если поцелую? Только представь! *** - О? Чего не спишь, хён? Голос Кюхёна сонный, а язык слегка заплетается от усталости. Я отрываю взгляд от пустого экрана выключенного несколько часов назад телевизора, переводя его на плетущегося из ванной спать макнэ. Почему-то сегодня разговаривать с ним совсем не хочется. Будто усталость от моих чувств добралась до самой глотки. Я молча отвернул голову, продолжая топить взгляд в тёмном экране. Уходи, пожалуйста, Кю. Шарканье ног по полу, и диван проминается совсем рядом со мной, а чужая ладонь осторожно ложится на моё плечо. - Хён, ты чего? И я вновь смотрю на него, и, кажется, сдаюсь… И все эти месяцы летят мимо меня: знакомство и первая улыбка, и все наши разговоры ни о чём, и моя беспомощная любовь к нему, без единого шанса на взаимность. Глубокая горечь от того, что, похоже, сейчас потеряю даже то, что у меня есть. И больно, больно от этого, но последняя капля уже сорвалась. Смотрю на его лицо, изученное уже, кажется, лучше своего собственного, а ещё непонятное ощущение, что сделал то, что собираюсь, уже очень давно, просто забыл. Дёргаюсь еле-еле в попытке остановиться, но не справляюсь с самим собой. Наклоняюсь и целую его, просто прижимаюсь губами к его губам, а сердце начинает метаться, с болью долбиться в рёбра, протестуя. Не так должно было всё закончиться! Только не сейчас, пожалуйста! Под ресницами собираются слёзы, но от ужаса совершённого их не хватает даже на то, чтобы застыть на ресницах. Кюхён не двигается. Похож на застывшую куклу с бессмысленными глазами. Он даже не дышит, полностью растерявшись от шока. Я сжимаю зубы что есть сил и скованно отстраняюсь от него. Дыхание поверхностное и очень мелкое. Спина просто леденеет от страха, а взгляд с неимоверным усилием поднимается на него. Сердце словно обрывается вниз. Тишина в комнате такая, что слышны чьи-то одинокие шаги вдалеке улицы. Кюхён бледнеет, начиная мелко трястись, а потом медленно закрывает дрожащей ладонью свои губы и опускает голову. И мысль о том, чтобы сбежать из дома, из группы, из страны, кажется вдруг единственным правильным выходом из ситуации. И только ослабевшие ноги не дают мне подняться и сделать хоть шаг вон из его жизни. В горле пересыхает от понимания, что не сдержавшись лишь раз, сломал всё! Что было, чего не было, что, возможно, могло бы быть. Разрушил разом. Мне становится так плохо, что вдруг находятся силы рывком вскочить с дивана. Колени дрожат, но выйти из комнаты становится просто жизненно необходимо. Но я не могу. В тупом недоумении опускаю голову вниз и вижу, как длинные пальцы Кюхёна судорожно сжимаются на моём запястье. Он так редко брал меня за руку… Его голова медленно поднимается и он встречается со мной взглядом. Внутри всё цепенеет от его выражения лица. Такое я наблюдал только вначале – нечитаемое, непроницаемая стена. И это даже придаёт какой-то мнимой уверенности, он не скривился, не оттолкнул… он просто как будто вернулся к началу. Кюхён медленно встаёт прямо передо мной, разжимая руку на моём запястье, а мне хочется, чтобы он ударил меня по лицу, лишь бы не молчал. - Привет, я Чо Кюхён? Пожалуйста… Он смотрит на меня очень внимательно, так, будто видит впервые. Готов поспорить, в его голове сейчас крутятся мириады мыслей, он быстро думает, я знаю. Вот его ресницы вздрагивают, и веки опускаются вниз, а губы будто разжимаются, собранные до этого в тонкую полоску. Что он?.. Мне не дают додумать. Кю неуловимо подаётся в мою сторону. Я успеваю за доли секунды растолковать его движение и задохнуться от с силой схлопнувшихся вокруг меня чувств, эмоций, мыслей, а через мгновение я буквально проваливаюсь в его объятия, утопаю в них. Я отчётливо ощущаю, что меня трясёт, только оказавшись в его руках. Кюхён обнимает меня чуть выше талии, крепко, с такой ощутимой уверенностью, что где-то в глубине груди зарождается тихий всхлип, но так и теряется в лёгких, не дойдя до горла. Руки макнэ не дают мне упасть, и я осторожно, всё ещё не веря, хватаюсь руками за его плечи, утыкаясь носом в шею, держусь за него как за последнюю надежду, единственную оставшуюся опору. Не верю… Сердце колотится так сильно, что я смущаюсь, понимая, что Кю чувствует это. Наше объятие абсолютно невинное… но в нём нет уже ничего дружеского. Абсолютно. Это объятия людей, которые одним прикосновением могут рассказать о чувствах друг друга со всей полнотой и искренностью. Это целая история отношений, хоть и долгая, но, похоже, со счастливым концом. Я снова чувствую за своей спиной крылья, но боли уже нет! Кю медленно тянется к моему уху, еле приподнимаясь на носках, так осторожно, будто боится спугнуть, сжимает руки на моей спине, не давая улететь раньше времени, и тихо, с благодарностью шепчет: - Спасибо, хён. Спасибо, что подождал, спасибо, что решился.