Stuck with me

4:40, утро, спальный район Петербурга       Что-то холодное и мокрое вырывает из сладкой неги сна, выбрасывая в мрачную реальность.       Провожу ладонью по лицу, размазываю влагу, широко зевая. Открывать глаза даже не собираюсь. Нет сил. Да и желания тоже.       Следующая капля падает прямо в приоткрытый рот. Не помню, чтобы засыпал в ванной.       Натягиваю на нос промокшее насквозь одеяло. Что за черт?       Наклоняюсь за бутылкой пива, которую поставил возле прикроватного столика.Промахиваюсь и рука скользит по мокрому полу, стягивая мою тушку на пол.       Боль в ушибленном плече эхом отдалась в хмельной голове.       ― Твою мать, какого хуя?! ― вырвалось, когда я, лежа на спине и потирая затылок, ощутил, а потом и увидел, как на лицо сыплет мелкий дождик, а по потолку стремительно расползается огромное мокрое пятно.       Либо пора завязывать с бухлом, либо какой-то урод уже не меньше часа устраивает всемирный потоп в моей квартире.       Вспоминая, что только неделю назад закончил ремонт в гребанной спальне, я подрываюсь на ноги, не забывая подхватить бутылку пива, почти плавающую на полу.       Туман в голове кромешный, поэтому попытки вспомнить, кто живет в квартире сверху, успехом не увенчались. Надеясь, что это хотя бы не семья боксеров, взбегаю вверх по заплеванной лестнице.       « Пидор » ― гласит надпись, ядовито-розового цвета, на новенькой дубовой двери с номером « 113 ».       ― Кажется, сейчас кого-то поимеют, ― расплываюсь в мстительной ухмылке. ― Открывай, сука!       Звонок для слабаков. Дорогое дерево сотрясается от потока ударов, которые я не перестаю сопровождать трехэтажным матом.       Сделав передышку и устало упершись головой, практически вваливаюсь внутрь, так как дверь неожиданно сама распахивается.       Первое, что ощущаю, это терпкий запах черного кофе и еле слышный запах травки.       Босые ноги тут же оказываются по щиколотку в ледяной воде, такой что волосы на них встают дыбом.       ― Эй, любитель аквапарков, ты, сука, меня топишь! ― ору во всю глотку, но ответа так и не следует.       В голове проскакивает единственная верная мысль. С трудом передвигаясь, обходя плавающие предметы чужого гардероба, пересекаю коридор в поисках ванной.       Всё, что успеваю заметить ― совершенно голые стены и тонущие коробки, доверху забитые книгами и всяким личным барахлом.       Старая дверка с совковой наклейкой в виде писающего мальчика и слезшей краской поддалась только с третьего удара плечом.       Очередной мат застревает в горле, когда меня прошибает взгляд совершенно безумных зеленых глаз в паре метров от моих.       ― Воу, Ихтиандр, полегче. Опусти ствол, ― прошу я, наблюдая за дрожью приставленного к виску дула.       Похоже, мой сосед решил помыть полы всему дому и заодно сменить кафель на рисунок содержимого черепной коробки.       Тощий парнишка с взглядом психопата и пистолетом у виска на фоне душевого водопада. Романтика будней, мать вашу!       Он продолжает молча сверлить взглядом пространство, что-то бубня, и я почти ощущаю, как курок податливо опускается под тонкими пальцами.       ― Хэй, чувак, давай я просто закрою кран и пойду к себе? А ты стреляйся сколько хочешь, только не при мне.       Продолжаю нести какой-то бред о ремонте, который он мне не оплатит, о прерванном сне и испорченном одеяле. Как в замедленной съемке, завожу руку за спину самоубийцы, нащупывая кран, а другой перехватываю ствол пистолета.       Выстрел. Кажется, зеркало.       Тощий шатен дергается секунд пять в моих «объятьях» и безвольно виснет на плече, пропитывая еще сухую рубашку горячими слезами.       ― Спасибо, ― выдыхает он куда-то в мою шею, мокрую от пота.       Еще минуту мы стоим в этой нелепой позе, пока я не выдаю самое уместное предложение сейчас.        ― Пошли покурим?       Сосед грустно смеется и выпутывается из моих рук, выходя из ванной. Молча иду за ним, пока мы не оказываемся на балконе.       Парень запрыгивает на столик у окна, а я сажусь в старое плетенное кресло напротив, выуживая из домашней толстовки пачку «Бонда».       ― Я не курю, ― качает головой тощий и сильнее кутается в плед, захваченный из гостиной.       А я что? А мне все равно, сигареты не алкоголь, тут компания не обязательна.       Пожимаю плечами и затягиваюсь, глядя на это чудо, поджавшее под себя ноги и натянувшее плед до носа. Теперь, в бледном свете восходящего солнца, я понимаю, что ошибался.       Глаза у этого чудика совсем не безумные, а скорее печальные, как у спаниеля. Хотя сам по себе он точно чокнутый.       ― Ты мне сон про пони обломал своим всемирным потопом, между прочим, Курт Кобейн херов, ― сетую я, вертя в руках уже разряженный пм*       Недосамоубийца фыркает куда-то в колени, наблюдая за моими манипуляциями, и пожимает плечами:       ― Ну уж прости. Хотел уйти красиво, да не вышло.       Отвожу взгляд от каштановой прядки, закрывший глубоко посаженные глаза, и без того худых впавших щек, вглядываясь в огонек тлеющей сигареты.       Мне интересно узнать, что же такого случилось в жизни этого парня, но вопрос так и застывает в воздухе. Это сейчас не важно.       А может я просто не люблю копаться в чужих душах. Особенно когда там, на глубине, такая беспросветная тьма.       Поэтому я просто тяну мозоливший мне глаза шерстяной плед на себя, заставляя моего визави посмотреть на меня.       ― А давай цыганочку? ― предлагаю я, поджигая новую сигарету. Тощий с прищуром, а может это все из-за выпирающей надбровной дуги, воззрился на нее, все же пододвигаясь ближе.       Плохо понимая, что вообще делаю, ведомый этим гипнотическим взглядом, я затянулся и обхватил острые скулы ладонями.       Сухие, искусанные губы податливо раскрылись, ловя серую дымку, струящуюся из моего рта.       Горький привкус никотина и соленый ― чужой крови. Все что было правильным в это привычно пасмурное питерское утро.