Приказ, который они никогда не выполнят

      Наши жизни разбивали на осколки, словно хрустальные вазы, и склеивали заново. Наши сердца разрывали в клочья и сшивали так, чтобы получалось не сердце, а хотя бы нечто похожее на него. Наши судьбы ломали и делали нас самих калеками, не в смысле физическом, но духовном.       Нам говорили умирать за всё живое, и мы умирали.       Нам говорили бороться до последнего удара сердца (и так уже неживого, но всё ещё сердца), и мы боролись.       Нам говорили вставать и сражаться — мы вставали и сражались.       И однажды нам сказали: «смирись».       И вот этого уже ни одна из нас не смогла вынести. Мы готовы были тысячу раз умереть и ещё тысячу раз воскреснуть, лишь бы на тысяча первый сложилось всё так, как мы этого задумали. А не так, как говорили древние пророчества, не так, как наставляла Селена, не так, как распорядился Хронос.       И когда нам сказали смириться, никто из нас этого не сделал, потому что это было единственным, чего ни одна из нас не умела делать.       Мы устали, мы действительно устали, но никто и никогда из нас бы этого не произнёс вслух, потому что «какое же это разочарование для Системы!». Или для Серенити (старшей или младшей — уже неважно). Или для Хроноса. Или для кого-то там ещё, кто привык играть нами, словно живыми фигурами на бесконечной доске Вселенной.       Сгорать заживо и из пепла восставать — вот наше милейшее предназначение, которое ещё чуть-чуть и станет причиной обессиленного бешенства.       Мы каждый раз делаем одни и те же ошибки, напарываемся на одни и те же судьбоносные штыки и ничему, чёрт возьми, не учимся.       Мы несём свою любовь сквозь века, тащим за собой ворох несбывшихся мечтаний и надежд. И единственное, что нам ещё даёт силу сражаться, так это светлые воспоминания, которые раз за разом всплывают в нашем сознании в самый ответственный момент.       Постоянно поглощать очередное послание из прошлого, постоянно следовать линиям судьбы, которые рисовали за нас, постоянно тащить за собой бремя опостылевшего долга — вот как нас воспитывали. Не задавать лишних вопросов и делать то, что надо.       Нас воспитывали так, что по-другому мы не умеем. Воспитывали тысячелетия назад, а аукается нам это до сих пор.       «И никто не в силах что-либо поменять», — так думается до того момента, пока все враги не были казнены, пока мир был не таким совершенным, как нынешний, пока… Думается так, пока есть, что вспоминать, пока есть, что хранить в сердце, пока есть, за что сражаться.       А когда всё произошло и стало так, как надо (или мы думали, что именно так и должно быть), мы почувствовали себя лишними на этом непрекращающемся празднике жизни.       И мы знаем то, чувство, когда приходишь туда, куда тебя не приглашали. Представьте, что это не просто званый ужин, а целая эпоха и твоя жизнь, заплетённая в строку вместе с этой эпохой. И ты проживаешь свою жизнь и понимаешь, что тебе здесь вообще не место. Как если бы вместо Рая ты оказался в Аду. Или даже наоборот.       «Смирись», — а вместо этого отсчитываешь своё перерождение. Чтобы на тысяча первый раз всё получилось так, как хочешь сама.       Вся наша жизнь — все наши жизни — это сплошная полоса препятствий, заведомо проигранная битва и неудачный любовный роман. И солнце в Новом Мире жалит, а не греет. Небо плачет, а не обнимает…       ...и счастье в Новом Мире, в настоящем, в любом из миров и в любом из времён — предназначено всем, кроме нас.       Невольно начинаешь задумываться: а правильные ли вещи ты делала? Правильные ли слова говорила? За тех ли сражалась? Тех ли убивала?       Кажется, что всё действительно правильно: и правильно поступала, и правильные слова говорила, и сражалась за добро, и убивала тех, кто явно мешался на дороге к светлому будущему, где все как один счастливы.       Так почему же так холодно на месте сердца? Словно вместо него зияющая дыра, которую не залечить ни Серенити с Эндимионом, ни Селене, ни самому Хроносу?..       ...и так тепло и свободно, когда на тысяча первый раз на наши плечи ложатся чьи-то тёплые руки?..