***
— Доктор Гипатия он попросил книгу, я ему принесла один из ваших давнишних учебников, которые в библиотеке лежат. Молодая девушка, помощница в институте, стояла перед Александрией, держа в руке поднос с лекарствами и листками с рецептами. Гипатия, на секунду оторвавшись от дневника, подняла голову и только спустя секунду кивнула. — Хорошо, Элли. — но видя, что девушка не уходит, глянула не нее. — Что-то еще? — Он спрашивал о вас. Хотел узнать придете ли вы. Я сказала, что «скорее всего». Женщина на мгновение задумалась, а затем вновь кивнула и, дав наставления насчет остальных больных, отпустила Элли. Еще некоторое время она просматривала записи в дневнике, а затем, вздохнув, закрыла его, выключила свет в кабинете и покинула его. Вызвав лифт, женщина вошла в него и нажала на второй этаж, где находилась основная клиника. Больных там было сейчас мало: пара человек с инфекционной болезнью, которой, в общем, и занимался Институт, и бывший изобретатель герцога. Гипатия хорошо помнила, как просила Императрицу сохранить Кирину жизнь, если такой исход вообще возможен, а потом и просила разрешения содержать его здесь, под своим присмотром. Леди Эмили лишь заметила, что это место занимается инфекционными болезнями и, впрочем, их и изучает. Но это скорее было сказано для себя, она не ждала объяснений от Александрии. Разрешение было получено. Стоило только переступить порог Больничного крыла, как ее коснулся запах лекарств. Несильный, но и не почти незаметный, как это бывает, когда он почти что уже выветрился. Гипатия подумала, что это место просто уже полностью пропиталось им. Как и во всех больницах. Женщина не сразу направилась в дальнее крыло. Вначале она обошла каждого больного, которых здесь было немного, спросила о самочувствие и дала указания медсестрам. Лишь только потом, пожелав им спокойной ночи, пошла дальше. Дойдя до палаты, женщина на некоторое мгновение замерла, а затем, тряхнув головой, вошла внутрь. Первым в глаза ей бросилось открытое окно, занавески которого трепыхались от дуновения ветра, а снаружи было слышно, как волны бьются о камни. Потом в свете лампы, на прикроватной тумбочке, она заметила листы почти что полностью исписанные и изрисованные. Даже издалека она увидела, что это скорее больше напоминало черновик, чем хоть что-то стоящие. Вздохнув, Александрия перевела взгляд на кровать, где к ней, держась пальцами за виски, спиной сидел Кирин. На коленях она заметила край книги. Скорее всего, это была та самая, которую принесла Элли. — Болит голова? — тихо спросила она, зная, что ее все равно услышат. Так и случилось. Джиндош резко обернулся, и книга упала на пол. Мужчина поспешил поднять ее и открыть на той странице, где он читал. Подойдя к нему, Гипатия увидела, что это был самый первый параграф. — Сложно. Я не могу понять смысла, — пожаловался он, нахмурившись, а затем и поморщившись. Пока женщина подбирала слова, взгляд Кирина упал на его покалеченную руку, обрубки более не скрытые протезом. Он будто бы впервые увидел ее. Удивление проскользнуло во взгляде. — Как я потерял пальцы? — Ты не помнишь? — Нет. Только иногда больно становится, будто они есть. Мне Элли говорила, как это называется, но я забыл. Мужчина поднял на нее карие глаза, ожидая ответа. Он смотрел с любопытством, а иногда, когда доктор отвечала ему, что-то напоминая или объясняя, в его взгляде на мгновение промелькал прежний огонек. Но это было так быстро, что женщина не успевала и обрадоваться. Лишь тихо вздыхала и как мантру повторяла, что просто нужно время. — Фантомная боль, Кирин. Когда кажется, что болит то, чего уже нет. — Фантомная боль, — повторил он. — Да. Кажется, она так и говорила. О! У вас рана. И прежде, чем Александрия смогла что-то ответить, Джиндош схватил ее за руку, заставляя сесть рядом с собой. Его внимание привлекла повязка, скрывающая правую ладонь доктора. Такая же была и у Императрицы, только на левой. Правда, у Гипатии она действительно служила повязкой для раны. Одна из колб разбилась. Мужчина осторожно водил пальцами по ткани, бережно держа ее руку. Просто минутный интерес, который пройдет столь же быстро, как и возник. Что-то вновь отвлечет его. Сейчас великий изобретатель был словно ребенок, который пытался исследовать этот мир по мере своих возможностей. Смотря на Кирина, у нее невольно кольнуло сердце и ей захотелось вырвать руку и уйти. Но она осталась, все также с грустью наблюдая за ним. «Что же мы наделали, Кирин?»Часть 1
11 июля 2017 г. в 15:12
— И долго нам еще ждать? — недовольно вопросил Джиндош, отвлекаясь от созерцания вина в бокале и поднимая взгляд на Луку. Тот лишь расплылся в улыбке. Она получилась больше виноватой, чем успокаивающей.
— Дамам свойственно опаздывать, — донесся тихий голос Стилтона из его кресла. Он сидел к ним спиной, полностью развернувшись к огню и вытянув ноги. Было видно только его руку со стаканом виски, что он держал на подлокотнике. Изредка он прикладывался к ней, но большую часть времени просто сидел, уставившись на огонь.
На ответ Арамиса Кирин только хмыкнул и несколько поспешно отпил из бокала. Это заметил Абеле. Он усмехнулся, развалившись на небольшом диванчике. Пожалуй, он единственный из собравшийся компании был в хорошем расположении духа. Тому, наверное, поспособствовала недавно выпитая бутылка виски, что стояла около ножки того самого диванчика.
— Вы сегодня какой-то нервный.
— Вам кажется, уверяю вас, — с вежливой улыбкой ответил Джиндош и встал, подойдя к окну. Сидеть было уже в тягость.
— Неужели боитесь встречи с ведьмой? — донеслось ему вслед, но он проигнорировал этот вопрос. Да и Арамис отвлек герцога разговором, чтобы тот не донимал мужчину. Возможно, он был бы благодарен ему, да вот только сейчас все его мысли были заняты предстоящей встречей.
Кирин, гений и изобретатель Серконоса, сейчас ощущал себя простым мальчишкой, что волнуется при разговоре с понравившейся девчонкой. Он ловил себя на этой мысли и одергивал, а потом снова возвращался к ним и раздражался еще больше.
В памяти сразу же вспыхивали воспоминание, когда он еще был в Академии. Когда был тем самым мальчишкой. Но, кажется, даже тогда он не волновался так сильно, как сейчас. Может быть, потому что тогда они виделись почти каждый день, если удавалось пересечься на уроках или же в коридорах. А сейчас?
Письма, что пылятся у него в ящике стола, обвязанные лентой. Последнее было получено больше пяти лет назад, а мужчина все равно мог с точностью повторить написанное в нем. Вот только, наверное, легче было бы и вовсе не помнить. Тогда бы было не так обидно от ее слов. Равнодушных и холодных.
Кирин нахмурился, чисто автоматически отпивая вино и с удивлением обнаруживая, что бокал пустой. Только темного цвета капля на дне.
Когда дверь в зал открылась, и показался один из слуг, сообщив, что гости уже идут, остальные неспеша, но все же поднялись с мест. Джиндош поставил фужер на стол и незаметно для других одернул пиджак. Двое мужчин о чем-то переговаривались, Абеле в своей манере даже выкрикивал некоторые слова. Кирин не смог уловить смысл этого диалога, сколько бы не пытался, поэтому тихо стоял в стороне, делая вид, что просто слушает их. Если внешне он был и спокоен, то внутри нет. И ему хотелось крикнуть «ну, где же они?», но он смолчал.
И в этот момент двери распахнулись вновь.
Внимание мужчин сразу же полностью переключилось на гостей. Первой шла высокая, стройная девушка с несколько заостренными чертами лица, что делало ее лишь более очаровательной. Высокая прическа и надменный взгляд. Держа осанку, она вежливо, но довольно прохладно поздоровалась с остальными.
Джиндош поприветствовал ее, спрятав за вежливой улыбкой настоящие эмоции. Стоило ей войти в зал, как волнение вмиг исчезло, уступив место ошеломлению, а затем… он уже не мог понять, что чувствует, смотря на это.
Сгорбленная фигура, совершенно безумный взгляд, скрюченные на подобии когтей пальцы и фразы, изредка прерывающиеся ее же собственным смехом.
— А это, Кирин, некогда знакомая Вам Александрия Гипатия, — раздался громкий голос Абеле. — Ныне же Злая Алекс или, как прозвали ее люди, — Королевский Убийца.
При последних словах Алекс обернулась и посмотрела изобретателю в глаза. Тот понял, что той женщины, которую он когда-то знал, уже нет.