Я пытаюсь встать на ноги и не могу, стоя на четвереньках на полу, тяжело дышу. У меня болит все тело. Я тихо скулю и царапаю шершавую поверхность черного ковра. В комнате темно и холодно. Я ненавижу холод. Но его любит Он.
Я ненавижу тишину, всегда включаю телевизор на всю громкость, а сама нахожусь на кухне за плитой. Он приходит и выключает его. Он ненавидит шум.
Обхватила колени руками и закрыла глаза, вдруг слышу, как поворачивается ключ в замочной скважине. Вскакиваю с места и выбегаю в нашу гостиную.
— Тебя не было три дня, — поднимаю на него взгляд и стараюсь выровнять дыхание. Он хмурит брови и проходит мимо меня. Он так делает, когда я надоедаю ему.
Скидывает через голову серую толстовку и кидает на спинку стула, сам садится на диван. На щеке содрана кожа и выступают капельки крови. Убегаю за аптечкой и возвращаюсь через минуту, сажусь рядом и хочу обработать перекисью, но он отталкивает мою руку.
— У тебя кровь, — шепчу севшим голосом, он не смотрит на меня. — Ты снова злишься?
Тэхен не отвечает, нажимает на кнопки пульта, переключая каналы один за другим. Проходит десять минут и он резко поднимается на ноги. Мое сердце уходит в пятки.
— Нет, не уходи, останься, — хватаюсь за его руку, он сжимает кулак, и я чувствую под ладонью, как выступают его вены.
Меня пробивает лихорадочная дрожь и я начинаю плакать, снова. Тэхен высвобождает свою руку, берет меня на руки и садится на диван. Укачивает меня, словно ребенка и тихо напевает жуткую мелодию из фильма «Зеркала», в этом весь мой Тэхен. Я засыпаю у него на руках под звук его хриплого голоса и стуки своего сердца. Только в его груди совсем тихо, будто бы сердца и вовсе нет.
Просыпаюсь от холода на том же диване, лежу одна в позе эмбриона, обнимая себя за плечи. Резко встаю, в глазах темнеет, но мне удается удержать равновесие и не упасть. Забегаю на кухню — его там нет, выхожу в прихожую — там тоже нет. Сползаю на пол по стене, и тихо вою, прислонившись лбом к холодному полу, прокусываю губы, чтобы не орать на всю квартиру. Он снова ушел.
Не знаю, сколько времени проходит, я засыпаю на полу, когда слезы высыхают на щеках. Вижу его во сне: стоит ко мне спиной, я пытаюсь его догнать, но он не дает это сделать. Даже во сне он от меня отворачивается.
— Тэхен! — Просыпаюсь с жутким криком.
Я больше так не могу. Боль стала настолько сильной, что мне кажется я горю живьем. Больше нет сил бороться.
«— Поклянись любить до гроба, — требую во время жесткого секса на заднем сидении старого феррари, кусаю его губы до крови и прыгаю на нем, ударяясь головой о крышу машины.
— Клянусь и после».
Я вся пропитана им, во мне все его — от запаха до привычек. Воздух, что окружает меня, которым я дышу — принадлежит ему. Он часто забирает у меня воздух, я пересыхаю по нему. Но он каждый раз возвращается ко мне, и я чувствую, как по моим легким скользит кислород.
Он дико голодает по мне и это его раздражает, хочет меня наказать, в итоге страдает сам. Злится, что зависим. Могучий Ким Тэхен зависит от поцелуев хрупкой девчонки, от ее ласки, ее тела…ее любви. Он дикий зверь, а я его приручила.
Тихо плетусь до ванной комнаты, открываю холодную воду и встаю напротив зеркала. Бледная. Худая. Вскоре ванна наполняется почти до краев, раздеваюсь до белья и ложусь, вода льется наружу. Смотрю на потолок и чувствую, как медленно бьется мое сердце. Ледяная вода опутывает мое тело и, на мгновение я ощущаю облегчение — внутри меня перестает гореть. Погружаюсь с головой.
«—Дафай повенимфя, — Тэхен смотрит на меня через зеркало ванной, когда мы чистим зубы.
— Что? — спрашиваю сонным голосом.
— Давай поженимся, — отвечает, вынув щетку изо рта. Смотрю на него, как на умалишенного. Я бы удивилась, если бы не знала его. В этом весь мой Тэхен.»
Биение сердца почти останавливается, к моей душе, наконец, приближается покой. Вдруг я чувствую его запах, он возвращает меня к жизни. Нет-нет, пожалуйста, не надо.
— Не смей, слышишь? — Бьет меня по лицу и я распахиваю глаза. Его лицо прямо передо мной — прямой нос, длинные ресницы и мои любимые губы. Он кричит на меня, а по негладкой щеке скользят слезы.
— Отпусти, — шепчу посиневшими губами, голос не слышан, он читает по губам. Мотает головой, укутывает меня в плед и обнимает. — Отпусти! Уходи! Зачем ты вернулся? Прочь!
Срываюсь на крик, бью его по лицу кулаками, отталкиваю, рыдаю. А он ничего не говорит, только плачет тихо и обнимает меня крепко. Поет ненавистную мне мелодию, я чувствую тошноту. Отталкиваю силой и убегаю в туалет. Падаю возле унитаза и меня рвет.
Тэхен хватает меня за плечи и поднимает от пола, открывает кран, моет мое лицо и рот, придерживая голову близко к раковине. Тошнота проходит. Сносит все, что лежит на столешнице, разворачивает меня к себе и больно хватает за лицо.
— Хватит! Приди в себя! — Рычит мне в лицо и бьет кулаком зеркало за моей спиной, неприятный звук заполняет холодную комнату, но я никак не реагирую на него. Смотрю пустыми глазами, он злится еще больше.
— Я не могу больше терпеть, — шепотом произношу, рассматривая его красивое лицо на котором еще не зажившие раны. Ему, наверное, было очень больно.
— Можешь, — тихо утверждает, поглаживая мое худое лицо своей большой ладонью. — Ты должна.
— Останься со мной, — тянусь, утыкаясь к нему лбом.
— Я все равно уйду, прекрати это.
Рывком усаживает меня на столешницу, устраиваясь между моих ног, и гладит мои икры. Меня обволакивает его запахом, я так скучаю по нему. Внизу живота заныло от его близости. Как долго я не прикасалась к нему?
Тэхен впивается в мой рот своими жестокими губами. Я жадно зарылась пальцами в его волосы, с невероятной силой притягивая к себе. Мне так больно. Только он может ее утолить, как жажду или дикий голод. Задираю на нем толстовку от нетерпения и сумасшедшей страсти, меня трясет как в лихорадке, чувствую, как его пальцы сминают мое тело.
Тэхен пронес меня в нашу спальню, не отрываясь от моих губ. Я целую его, сходя с ума от страсти, которую испытываю только с одним мужчиной. Чувствую, как его член упирается в мою горящую плоть через мокрые трусики.
— Чувствуешь? Чувствуешь, как я изнываю по тебе? — прохрипела я, зарываясь пальцами ему в волосы, в ответ слышу его рычание.
Положив меня на нашу кровать, устраивается сверху, удерживая свой вес на локтях. Рвет на мне лифчик и жадно смыкает губы на моем соске. Одной рукой срывает трусики, тут же вводит в меня два пальца.
— Ах! — протяжно стону ему в губы.
Закидывает одну ногу себе на талию и медленно входит. Держит мои руки над головой и делает резкий толчок, не торопится выходить.
— Попрощайся со мной.
Сглатываю ком в горле, взглянув прямо в его глаза, стараюсь сдержать слезы. Глаза, которые погубили меня, тоже не отрываются от меня. Стискивает челюсть и с рыком проникает в меня, глубоко. Вскрикиваю от боли. Тэхен толкается со всей силой, мои руки болят от его стальной хватки.
Трахает меня еще долго, только потом позволяет кончить. Измученная ложусь рядом с ним, положив голову на его грудь. Я всегда любила слушать, как его бешеное сердцебиение после секса приходит в норму, но, кажется, это было так давно. В последнее время я не слышу в его груди ничего.
Еле открываю глаза, кто-то трезвонит в дверь, мерзкий звук разбивает мою голову. Надеваю его рубашку и широкие домашние штаны, плетусь на ватных ногах. Не заглядывая в глазок, открываю дверь — одна из моих привычек, которая до жути злит Тэхена.
— Здравствуй! — на пороге стоит Ким Намджун — старший брат моего мужчины.
Осматривает меня с ног до головы, словно не узнает. Не привык видеть всегда красивую девушку брата в полуживом состоянии.
Пропускаю в квартиру, Намджун по очереди разглядывает вещи Тэхена: кроссовки у двери, ветровку на вешалке, гантели около дивана, кружку на журнальном столе. Смотрит на меня удивленно, пытается скрыть жалость, которую чувствует ко мне. Я делаю вид, что не замечаю его сочувствующий взгляд, это меня раздражает.
— Вы что-то хотели сказать? — Вижу, как ему трудно начинать разговор, Намджун сжимает в руках кружку с кофе, который я только что налила ему. Он не собирается его пить. Конечно, я ужасно готовлю кофе.
— Ты не ходила к нему все эти месяцы, я понимаю, — отпивает глоток и морщится. Я смотрю на него ничего не выражающим взглядом, просто жду, когда он скажет все, что собирался. — Его вещи все еще здесь…
Это его дом.
Намждун достает из кармана очень знакомый черный ключ, я делаю вздох, а выдохнуть не могу.
— Сначала, я чинил ее просто потому что скучал по нему, а сейчас, — парень делает паузу и смотрит на меня. — Наверное, лучше если она будет у тебя.
Ставит ключ от феррари на стол и поднимается. Я молча встаю и иду за ним к выходу. Снова бросает взгляд на вещи Тэхена и поворачивается ко мне.
— Тэхен всегда говорил, что ты сильная. Он навсегда останется в нашей памяти, но мы просто должны жить дальше.
Молчу, только челюсти сжав до хруста. Жить дальше?
Намджун уходит, тихо закрыв за собой дверь. Огонь снова подобрался к сердцу, сильно обжег еле живой, кровавый орган, и я оперлась к стене, чтобы не упасть от пронзительной боли, продолжая смотреть на дверь.
Я подхожу к столу, за которым только что сидел Намджун, беру ключ от машины Тэхена и не торопясь направляюсь к выходу. Выхожу на улицу. Свежий воздух врывается в легкие и заставляет на секунду замереть, чтобы прислушаться к себе. Он всегда говорил, что я сильная, даже когда я сама в это не верила. Но я сильна лишь рядом с ним. Без него я ничего не могу.
Медленно подхожу к феррари и, открыв дверь, сажусь на водительское сидение. Провожу ладонями по рулю и, закрыв глаза, представляю за ним любимого. Он научил меня водить. Мы столкнулись о дерево и разнесли мусорные баки, а после смеялись и чистили чужой двор. Большую часть времени мы проводили в этой машине, мы почти жили в ней. Он чертовски любил заниматься любовью в своем «Черном Койоте».
Не катаюсь, не стою в пробке, не теряю зря времени. Еду по четкой карте в памяти — к недостроенному мосту на востоке города. Тэхен любил вытворять на нем опасные трюки: дрифтовал, гнал на максимальной скорости и тормозил у самого края моста. После получал от меня за то, что подвергал себя опасности.
К мосту вход запрещен, но остановит ли это Тэхена? Нет. И меня сейчас ничто не остановит.
Благополучно сваливаю знаки о закрытой дороге и вдавливаю на газ, набирая скорость. Помню, как боялась, когда он гнал на трассе, всегда ругала, умоляла прекратить глупую страсть. Обижалась, что он любит скорость больше меня, а он смеялся. Скорость была моей соперницей. И она забрала его у меня.
Чувствую, как боль от воспоминания разъедает внутренности, течет кислотой по венам, дикая агония от которой захотелось заорать. Хватаюсь за руль крепче, ощущая в ушах собственное сердцебиение.
— Глупая, что ты творишь? — Жмурю глаза и мотаю головой, пытаюсь прогнать его из головы. Но он не собирается уходить, сидит рядом, где обычно сижу я.
— Уходи! — Повышаю голос, не поворачиваясь к нему. Тэхен хватает мою ногу и пытается ослабить давление на газ.
— Сбавь скорость, сейчас же! — Кричит. — Пожалуйста, остановись!
— Нет, на этот раз ты не помешаешь мне. Не мучай меня, Тэхен. Я больше не хочу терпеть эту боль.
— Ты должна жить.
— Только если ты живешь. Слышишь, как бьется мое сердце? Для тебя. Оно должно было перестать биться, когда остановилось твое. В ту же секунду должно было замолчать навсегда. Но я все еще слышу его стук, а твоего нет.
Остается несколько метров до конца моста. Я скидываю его руку и вжимаю ногу на газ.
— Если нет тебя — нет и меня.
Вдруг к громким стукам моего сердца добавляются еще чьи-то. Тихое, быстрое биение отдается совсем рядом.
— Послушай, — шепчет, его рука была на моем животе.
Резкий тормоз у несколько метров, феррари с визгом скользит к обрыву и останавливается на самом краю.
Смотрю на него распахнутыми глазами, не пытаюсь собрать мысли, они меня пугают. В его глазах вижу слезы, но губы растянуты в улыбке.
— Слышишь? Оно бьется.
— Что это?
Я хочу положить руку поверх его, но мою грудь окутывает страх. Очень большой страх, что это тоже окажется обманом. Как и то, что Тэхен еще есть в моей жизни.
— Наше сердце.
***
— Сначала молоко, а потом сказка.
— Сначала сказку, а потом молока.
Маленькая упрямица, как папа. Смотрит на меня своими большими глазами, гордо задрав голову и, не собирается отступать.
— Ну, правильно, ты даешь ей гадость, — слышу за спиной насмешливый голос и чувствую его подбородок на плече. Тэхен заключает меня в теплые объятия и улыбается своей дочке. Я с трудом не отвечаю ему, сохраняя роль строгой матери.
— Давай сделаем так, — сажусь на диван рядом с дочкой и делаю задумчивый вид. — Мы сейчас возьмем стакан молока с собой в комнату, и ты допьешь его, пока я буду читать тебе сказку.
— Да! — воскликнул мой ангелочек и выпрыгнул с дивана. Я следую за ней, не забыв взять стакан молока.
Когда я зашла в комнату, малышка уже лежала на своей кроватке и держала в руках рамочку с нашей с Тэхеном фотографией. Обычно дети спят с мягкой игрушкой, а наша дочь каждую ночь засыпает в обнимку с фотографией родителей.
— Мамочка, а папа тоже пил молоко? — сладким голосом спрашивает, взглянув на меня в ожидании.
— Пил. И каждую ночь, — вру, мысленно представив осуждающий взгляд любимого. Тэхен ненавидел молоко. Доченька улыбается и делает маленький глоток, на ее губках остается белый след от молока, я умиляюсь от ее сладкого лица.
Лучи солнца падают на мое лицо. Разлепив глаза, первым вижу Тэхена перед собой. Он сидит на полу около кровати и смотрит на спящую дочку. Незаметно разглядываю любимое лицо и чувствую, как щемит сердце. Его взгляд полон любви и нежности. Тихонько гладит по мягким волосам малышки, приближается и нюхает по маленькой макушке.
— Моя сладость, — шепчет, улыбаясь, и переводит на меня глаза. — Доброе утро.
***
Я бы поверила, что его уже нет в моей жизни, если бы это было так. Но он есть. Он рядом. Я вижу его, чувствую и больше не пытаюсь услышать биение его сердца. Потому что, мне не нужно слышать, чтобы знать, что он есть. Пока есть я — есть он.
Наша любовь до гроба.
И после. 
