***
— Нам нужно серьезно поговорить. — брюнет застыл в дверях комнаты Джордана, пронизывая взглядом мою спину, на что я обернулся, облокачиваясь спиной на инструмент. — Что ж, слушаю. — я скрестил руки на груди, и Ди подошел и сел рядом со мной, поднимая на меня свои голубые глаза. — Я понимаю, что ты меня не любишь, и, пожалуй, никогда не простишь. Я как не мог, так и не могу сказать тебе, почему я поступил тогда с тобой так жестоко — ни про избиение, ни про то, что оставил тебя одного. Я очень ценю твою доброту, ценю то, что ты хотя бы со мной общаешься. Тебе могло показаться, что то, о чем я говорил тогда, стоя на одном колене — полный бред, но мои чувства к тебе правда не остывали, не остыли и не остынут, — я хотел было ответить, но он жестом попросил тишины, — Я не вторгался в ваши отношения с Джорданом на полном серьезе, потому что я видел, что ты с ним счастлив, и я тебе не нужен. Да, какие-то выходки я себе позволял, но я слишком хотел хотя бы дотронуться до тебя, хотя бы посмотреть на тебя, чего не мог делать при всех, потому что это… Это было палевно и чревато последствиями. Я хочу попросить у тебя прощения. И я понимаю, что… Да, черт подери, я понимаю, что меньше всего ты бы хотел видеть рядом с собой меня, но дай мне шанс показать тебе, какой я на самом деле. Пожалуйста… — брюнет опустил голову, смотря в свои ладони. Я завис, словно в оцепенении, наблюдая за ним. — Но я же даю тебе шанс, я не… Не понимаю, пожалуй, чего-то… — я дотронулся его руки, и он снова поднял взгляд. — Ты даешь мне шанс просто вертеться вокруг тебя, но не пускаешь меня сюда, — он ткнул пальцем мне в грудь, — нет, я не о сердце, а о тебе. Ты не доверяешь мне. Я прошу шанса на доверие. Я хочу быть не просто партнером по сексу для тебя, я хочу быть чем-то большим. Дай мне шанс, прошу… — он тихо выдохнул, отводя взгляд. Видно было, что каждое слово дается ему с большим трудом. — Энди, ты же понимаешь, что я не могу по щелчку пальцев взять и начать доверять тебе, после всего, что было между нами. Мне нужно определенное количество времени, я… Я не знаю. — Я спас тебе жизнь, неужто для тебя это ничего не значит, Оливер?.. — он горько смотрел в сторону, и на доли секунды я чуть было не подумал, что он сейчас пустит слезу. Этого мне было нужно меньше всего, потому я крепко сжал его руку, прижимая к себе. — Давай не будем загадывать. Будем просто жить, и все. И посмотрим, что из этого получится. Ладно?.. Я погладил его по черной макушке, и он слабо кивнул, прижимаясь ко мне всем телом. В такие моменты мне хотелось начать его спасать, словно реанимация — намотать на него мой любимый плед, принести ему чай, который когда-то он носил мне… Но черта с два он дал бы мне это сделать — слишком петушился от своего мужского начала. Для него это было чем-то вроде упасть в грязь лицом. Потому он через доли секунды поднялся, и, посмотрев на меня, обернулся к фортепиано. — Умеешь играть, Оливер? — он вздернул тихо бровью, на что я покачал головой. — Джордан учил меня чему-то, но я практически все забыл. Кажется, музыкальные инструменты — это, все-таки, не мое. — я пожал плечами, когда Энди опустил пальцы на клавиши. Правильно опустил. — Об этом никто не знает… — он нажал на пару клавиш, — Ох, оно расстроено немного… В общем, я умею играть на фортепиано. — и он принялся гулять пальцами по инструменту, на что я, без доли преувеличения, изумленно смотрел. Вдоволь наигравшись, он повернулся, растягиваясь в улыбке, и я, наконец-таки, смог подобрать челюсть. — Почему ты не говорил мне раньше? Мы ведь знакомы столько лет… — Потому что класса, этак… — он перевел взгляд в потолок, — Четыре, в музыкалке — это вообще не достижение. Не такой уж я и хороший игрок, хотя мог бы быть им. — и он снова принялся перебирать клавиши, смахивая с них пыль. Я, слабо потерев глаза, широко улыбнулся. — Может, попробуем вместе что-нибудь сыграть? — я посмотрел на него, на что он слабо кивнул. — Мы, конечно, можем попробовать, хотя я не уверен, что у нас что-либо получится. Пожалуй, нам нужно произведение, которое мы оба можем сыграть… — он, прихмурившись, долго смотрел на пустой пюпитр, после чего, закусив губу, пробормотал, — Ну, может, собачий вальс, на крайняк? — Можно попробовать, правда, я не совсем помню, как там потом… — Смотри… — Энди проиграл мне необходимый отрывок, и я, с горем пополам, повторил его. Засмеявшись, он показал еще пару раз, и мы попытались сыграться — вышло сыровато, но было действительно весело. Мы просидели у инструмента до глубокой ночи, пока не разошлись по комнатам, в прекрасном, идеальном настроении для того, чтобы предаться сладкому сну.***
Солнце резко засветило мне в глаза, от чего я, зажмурившись, зарылся в одеяло. Расторопные шаги, и вот тонкие пальцы сошлись на моих лодыжках и с силой потянули с постели. Раздался басовитый хохот. — Вставай, соня. Уже полдень. Я уже прибрал квартиру, приготовил завтрак и обед, а ты все еще спишь, ну сколько можно?! — не справившись с тем, чтобы отодрать меня от постели, брюнет с силой стащил с меня одеяло, предавая мое нагретое за ночь тело ледяному воздуху. Недовольно потянувшись, я сел на постели. — Середина ноября, почти его конец, ну что ты от меня хочешь… Изверг… — я, зевая, уставился на радостного брюнета. — Я чего хочу? Ты свою последнюю строчку повтори, придурок! — он засмеялся, ставя руки в бока. Закатив взгляд, я начал: — Середина ноября, почти его конец… Ну что ты от меня, сука, хочешь?! Изверг! — я с долей агрессии и непонимания одарил Энди тяжелым взглядом, на что тот, резко вытащив хлопушку, разрядил ее рядом со мной. — С Днем Рождения, кретин ты несчастный! Нам сегодня сколько?.. — отбросив хлопушку, он уселся рядом со мной на постель, заглядывая мне в лицо, на что я только отмахнулся. — Больше тридцати — и похер, сколько… Каждый год все печальнее и печальнее… — О, ну какая ты зануда, Оливер Сайкс! Порадуйся хоть за себя. День Рождения, между прочим, только раз в году! — он потискал меня за щеку, на что я отмахнулся. — Очень жаль, лучше бы раз в два года, мне бы было сейчас лет 16… — Энди прыснул со смеху, и я, в конце концов, улыбнулся. — Твой телефон разрывается с самой ночи, потому он лежит на кухне. Под дверями тоже неистовая атака — похоже, тур добавил твоей персоне популярности, только вот, к сожалению, там одни малолетки. — усмехнувшись, он показал мне язык, намекая на то, что его-то аудитория постарше будет. — Да пошел ты, это все твои гребанные фанаты, перекочевавшие в мои ряды, потому что ты стремный! — я засмеялся, падая обратно в теплую постель. Энди в ту же секунду повис надо мной, рассматривая мои глаза: — Я тебе сейчас покажу таких фанатов, плакать потом будешь. — Ой напугал! С твоими «показами» максимум — сидеть не смогу. — я улыбнулся, и он, засмеявшись, обвил меня руками, полностью налегая. — С Днем Рождения, засранец. — он тепло поцеловал меня в щеку, он чего я вздрогнул. Брюнет был несколько непривычно нежен, и, отчасти, его поступки напоминали мне то, что делал Джордан. Но я только незаметно мотнул головой, словно выбрасывая эти мысли подальше — так уж и быть, нежность на всех одна, и поцеловать в щеку как-то «особенно» практически невозможно. Спокойно, Оливер.***
Конечно же, меня завалили подарками. Все было как обычно. Ближе к вечеру позвонила мама, чуть не матерясь, почему я еще дома, а не у нее за праздничным столом. В связи с этим, нам с Энди пришлось наскоро собраться, и, с превеликим трудом дойдя сквозь небольшую, но, так уж и быть, толпу, опуститься в автомобиль и добраться до родительского дома. Конечно же, там уже были Мэтты и Ли, мать, отец, Том и… Ханна? Стоп. Стоп, стоп, стоп, погодите-ка… Ханна? Какого черта? Я завидел ее, еще не успев выйти из автомобиля. Посмотрев на Энди, словил себя на той мысли, что он очень и очень сильно переменился в лице. Не сводя взгляда с крыльца, на котором стояла низкая брюнетка с сигаретой в зубах, он процедил: — Она-то тут что забыла… — его голос осип, и я, переведя на бывшую взгляд, тихо пробубнил: — Может, отдаст подарок и уйдет?.. — Да ты глянь на ее платье — она явно не собирается уходить, на все торжество останется здесь… Сука, ну за что она вообще попалась в моей жизни! — брюнет с силой ударил по бардачку, на что я схватил его за руку. — Эй, тихо, моя машина здесь явно не при чем… Пошли. Посмотрим. Выйдя из автомобиля, мы побрели к крыльцу дома, где стояла коротышка в пышном красном платье, настолько помпезном, что я бы подумал, что это у нее день рождения, а не у меня, если бы только наверняка не знал, что оно именно у меня. Завидя нас, она, улыбаясь, помахала рукой, хотя долю презрения в ее глазах, когда она заметила именно Энди, невозможно было не узреть. Подлетев ко мне, она запрыгнула мне на шею, расцеловывая в щеки и поздравляя. Да что с ней вообще случилось? Мы пару лет обходили друг друга, что за натянутая любезность?! Естественно, я не подал вида на такой ее выпад, и просто тихо поблагодарил, кивая и поспешно проходя в теплый дом, где вовсю пахло курицей — конечно, я не ел мясо, но мою маму это волновало меньше всего. Ладно, два раза в год я позволял себе такие «радости» и только из-за матери. Завидев меня, она подлетела, согнула меня в три погибели и начала усюсюкать о том, какой я мертвенно-худой, как я подрос, и еще кучу прелестей, которые не говорят людям за тридцать. Но ей-то было больше всех все равно — я для нее навеки оставался ребенком. Держу пари, даже когда мне стукнет пятьдесят, и я буду седой и толстый, я буду слушать именно такие речи. Отец, как обычно, крепко пожал мне руку, практически ничего не говоря. Парни налетели всем скопом, обнимая и чуть не подбрасывая меня — порой мне казалось, что они на батарейках, ну, или, там… Спидах… Ладно, шучу. Просто они были мегаактивные местами — и это был тот самый момент. Улыбаясь, я еле как выбрался из их объятий, и моему взору предстал Том, стоящий поодаль у двери в столовую. Он несколько хитро улыбался, от чего мне стало немного не по себе. Пожав мне руку, он приобнял меня, и я решил не упускать момента: — Это ты ее приволок? — Дама хотела, я не мог отказать. Да пусть побудет, что тебе, жалко что-ли? Поджав губы, я отпрянул от брата, кивнув ему, при этом выражая максимум недовольства сложившейся ситуацией. К счастью, мама потянула меня за локоть, и я обернулся: — Подарки сейчас откроешь? Мы так хотим посмотреть на твою реакцию, милый!.. — она судорожно подергивала мою руку, на что я только засмеялся. — Нет, мам, давай попозже. Мы достаточно долго ехали, очень устали и проголодались. Да? — я обратил взгляд на парней из группы, определенно зная, что они поддакнут мне, особенно очень голодный по жизни Ли, и так и произошло. Энди, стоявший позади ликующего гитариста, только засмеялся, опуская взгляд, на что я растянулся в улыбке. Пройдя к столу, я отметил, что меньше всего мне хотелось бы сидеть рядом с Ханной. Я не мог объяснить своей неприязни к ней, но тем не менее — это моя бывшая жена, которая мне изменила, не самая лучшая коллега по работе, и ко всему я ее натянул не так давно. Все это в совокупности давало прекрасную картину, отвечающую на вопрос, почему ее не должно было вообще быть здесь. Однако, усевшись рядом с Энди, я перевел взгляд на пустующее место рядом, обнаруживая там мобильный телефон бывшей. Тяжело вздохнув, я перевел на Энди разочарованный взгляд, на что он только сжал мою руку под столом, сразу же отпуская, прося расслабиться, хотя бы наигранно. Дождавшись леди, мы принялись за обед, над которым мама действительно очень постаралась в этот раз. И вот, трапеза подходила к концу, а значит, сейчас все начнут пить и пиздеть за жили-были, и если пить-то я был рад, то вот разговоры в кругу семьи всегда давались черти-как. Постоянно были какие-то напряжённые моменты, от которых повисала тишина в комнате. Ненавидел такие ситуации. Опрокинув первые бокалы за меня любимого, мама начала расспросы: — Как был ваш тур? Все прошло здорово? — она обвела всех взглядом, и я растерялся, не понимая, кто именно должен отвечать, ведь в туре были все. — Тур прошел очень круто. Сначала у нас хромала организация, т.к. мы проводили подобное мероприятие впервые, но потом все было лучше некуда! Народ валил толпой, драйв, очень круто! — Ханна растянулась в улыбке, от чего мы с Энди переглянулись. Выскочка ебаная. В этот момент я подумал о родителях — интересно, каково им вообще все, что происходит? Я похоронил мужа, сижу рядом с тем, кто изувечил меня, справа сидит бывшая жена-шалава… Полный набор. И только ребята из группы и Том не вызывают у них никаких переворотов душевных… Или, хотя бы, откровенной неприязни. Пользуясь тем, что Ханна отвечала практически на все вопросы, мы с Энди потихоньку налакивались, переглядываясь и смеясь друг с друга. Ребята из группы прочухали нашу фишку и тоже начали накидываться, делая умный и трезвый вид. И, когда, наконец-то, родители оставили нас «пить и веселиться», мы с друзьями только усмехнулись, будучи уже изрядно бухими. И только Ханна осталась сидеть недовольная и трезвая. Мы нарочно начали залечивать друг другу истории, не давая ей вклиниваться в «мужской» разговор, но Том делал все возможное, чтобы она чувствовала себя здесь, как дома. Спустя полчаса безудержного бреда от Ханны, мы с Энди переглянулись, оповещая всех, что пойдем покурить. Выскочили из дома и побежали, как подростки, которых родители палят за курением, к дороге, где нас уже ожидало такси. Сбежали.***
Ввалившись устало в родные стены, мы сползли на пол и засмеялись, смотря друг на друга. — Дебилы… — я, улыбаясь, сомкнул веки. — Еще те… Невесты со своих свадеб сбегают, а Оливер со своего Дня Рождения… — мы залились смехом, стягивая ботинки и куртки, и, наконец, поднимаясь с пола. Всю ночь мы смотрели какие-то богом забытые фильмы, типа «Крика», кушали торт, который Энди так любезно приготовил на досуге, и смеялись своей детской выходке, совершенно не думая о завтрашнем дне.