Часть 1
11 июля 2017 г. в 21:58
- Все последующие остановки были отменены.
От этой фразы тугой веревкой стягивает внутренности.
Хочется кричать.
Орать.
Разодрать себе глотку.
Все еще мутит от чашки утреннего кофе.
Он крепко сжимает кулаки, впиваясь ногтями во влажную ладонь.
Тело мелко дрожит.
Кажется, будто сейчас всю плоть сведет огромной судорогой и перекроет дыхание.
А он и не против.
Пусть бы это прекратилось.
Быстрее закончилось.
Тухлый запах старой бумаги и потрескавшегося от времени асфальта.
Темное помещение без окон, в котором нет входа и нет выхода.
Бег по кругу, как единственный способ перемещения в пространстве.
Одни и те же лица.
Ноющая боль в спине от сидения на месте.
Затекшие ноги.
Кажется, даже кожа пропиталась болью, отчаяньем и одиночеством.
Он никогда раньше не был на вокзалах.
Всегда ездил на машине.
Впервые в жизни увидел железнодорожную станцию и уже настолько ее возненавидел, что был готов повеситься возле ближайшей кассы.
Хребет касается холодной стены.
Легкий ток проходит вдоль него, теряясь тонкой струйкой где-то в густых черных волосах.
Раньше он всегда стригся коротко.
Это было модно и удобно.
Но в последнее время не было желания ни круто выглядеть, ни ухаживать за собой.
Было противно даже смотреть в зеркало.
Таких огромных молочно-шоколадных глаз не было больше ни у кого.
И он это знал.
Но спокойно смотреть на свое отражение уже давно не мог.
Все было чертовски неправильно.
Вокруг умирали люди.
Останавливались сердца.
Подростки превращались в оборотней.
Друзья ссорились между собой.
За последний год синяки под глазами стали частью его тела.
Искусанные губы превратились в религию.
Отсутствие сна казалось нормой.
А еще он забыл, когда нормально кушал последний раз.
Вообще-то, здесь даже хорошо.
Здесь не замечаешь времени.
Проходят месяцы, а кажется, что минуты.
Здесь не надо думать о том, что перекусить и где выпить.
Здесь нет сонливости.
Испарилось юношеское сексуальное желание.
Здесь он просто существует.
Все инстинкты и желания исчезли разом, сделав из него высокую, худую, болезненно опустившую голову куклу.
Единственное, что он все еще чувствовал, это тоска.
Тоска по отцу, по друзьям.
По Лидии.
Чтобы не сойти с ума, он вспоминал ее медные волосы.
Как они темнеют, когда намокнут.
Как бьется пульс на ее шее, когда она волнуется.
Как она пахнет.
Как разговаривает.
Как игнорирует его.
Он закрывал глаза и представлял ее профиль.
Тот самый, который с детства не дает покоя, являясь в смелых мальчишеских снах.
От этого становилось немного лучше.
Похоже на облегчение, которое чувствуешь после индульгенции.
Мыслями он так легко ее касался, внимал, чувствовал.
А реальность тяжелым молотом била по голове.
Один.
Столько людей вокруг, а он один.
И так будет всегда.
Теперь только пустота.
Теперь вечность вот так сидеть возле стены и сходить с ума от повторяющихся по радио фраз.
От воспоминаний.
И не сбежать.
И не деться никуда.
Если ад и существует, то это определенно он.