Обратная сторона мести

Рэдрик сидел и пил горький пшеничный самогон, настоянный на травах. Крепкое пойло приятно обжигало гортань, и тепло обволакивало желудок, но не приносило желаемого отупения и забытья. В углу сгрудилась уже целая орава зеленоватых бутылей, как напоминание о том, сколько дней он уже просиживает в своем кабинете, бездумно поглощая алкоголь, изредка прерываясь на беспокойный сон, иногда приносящий приятные воспоминания, которые с пробуждением уносились, как ветер, оставляя после себя лишь горечь и досаду. Он достал из портсигара очередную самокрутку и затянулся ароматным дымом. Комнату он не проветривал, лишь иногда вспоминал, что несет от него, как от немытой потной лошади, и тогда шел окунуться в ледяную ванную, но та, обжигая холодом поджарое мускулистое тело, лишь прогоняла накопившийся хмель и приносила ненужную в такой ситуации бодрость. Делать ничего не хотелось, есть тоже, поэтому Рэд лишь уныло предавался своим мыслям уже которую неделю, строго-настрого приказав прислуге никого к нему не впускать и не беспокоить. Он отпустил Тианну. И в тот самый момент ему показалось, что отпустил с ней и какую-то очень важную часть себя, о которой никогда даже и не подозревал, не догадывался, что она существует в нем, и смеялся над теми глупцами, которые холили и лелеяли ее в себе. А теперь он сам превратился в одного из таких глупцов — пьяного, жалкого, несчастного, с разорванным в клочья сердцем. Рэд тяжело вздохнул и глубоко затянулся дымом. Он вспомнил светло-голубые глаза, но не такие, как ясное летнее небо, а похожие на прохладное озеро, спокойное и умиротворенное, с едва заметной зеленцой на самом дне. Он вспомнил длинные темные волосы, но не такие, как у большинства магов Альянса, не черные, как смола, или темно-русые, а теплые, играющие на солнце небольшой краснотой, едва заметной глазу, оттого еще более красивые. Он вспомнил ее гладкую кожу, теплую, как утренний рассвет, цвета топленого молока и нежные мягкие губы, невинные, как розовый бутон, только-только открывший свои лепестки навстречу утренним лучам. Она не была роковой красавицей, в ней не было той вызывающей красоты, что обычно сразу бросается в глаза и сражает наповал. Но она была мила в своем изяществе и прелести, как трепетный мотылек с голубыми крылышками, что частенько порхали на лужайке перед домом. Почему именно эта девушка смогла растопить толстую ледяную корку в его душе, Рэд не знал и не понимал, как так вышло, что она поселилась в его голове и теперь каждая минута без нее отдается мучительной, раздражающей болью в груди. Он вздохнул и отхлебнул из стакана свое пойло, все еще рассчитывая на то, что скоро наступит тот момент, когда наконец-то тоска отступит и он сможет хотя бы отчасти походить на себя прежнего. В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел Хаоса. Нахмурившись и неодобрительно взглянув на Рэда, сверлящего его тяжелым взглядом, он подошел и открыл окна. Вечерний воздух ворвался в задымленное помещение, принеся с собой свежесть и прохладу. — Ты долго еще будешь сидеть и заливать горе в своей берлоге? — спокойно спросил его друг. Рэдрик молча следил за движениями Хаосы, который разгонял остатки дыма и неодобрительно поглядывал на стройный ряд пустых бутылок. Стодвадцатилетний псионик, до сих пор выглядящий как молодой парень, всегда находил нужные слова, и с ним Рэд зачастую беседовал на философские темы и внимал его мудрости, но сегодня казалось, что даже он его не поймет. Все было так мучительно тяжело, и не было таких слов, которые могли хоть на час успокоить его мятущуюся душу. — Хаоса, ты все знаешь, ты читаешь чужие мысли, как раскрытые книги, скажи мне, почему? Что со мной не так? — задал Рэд скорее риторический вопрос. Тот подвинул поближе к столу кресло, нашел на столе относительно чистый стакан, плеснул в него самогон и залпом выпил, слегка поморщившись. — Ты просто впервые в жизни влюбился. Искренне, сильно и по-настоящему. Поэтому тебе так плохо из-за того, что отпустил ее. Но ты и сам знаешь, нельзя было ее держать дольше, ты мог погубить ее. Здесь наше бессмертие бессильно. Она была больна, и тоска съедала ее изнутри, это было видно по ней. Повремени ты еще немного, и она бы осталась с тобой здесь, навсегда, но мертвая. Ты правильно сделал, что отпустил девочку. Мне жаль тебя, но это единственное верное решение. — Хаоса, но почему она? У меня ведь были сотни красивых баб, которые в постели такое вытворяли, что я долго не мог прийти в себя, на фоне них она обычная простушка. Что в ней такого? — Просто она твой человек. И потеряв ее, ты потерял часть себя. Мне жалко тебя, но такова жизнь. Не всегда мы получаем, что желаем или заслуживаем, — Хаоса потянулся к бутылке и плеснул себе еще самогонки. Рэд нервно засмеялся и с обреченностью в голосе сказал: — Проклятый Клим, все отнял у меня. Сначала Эмбер ушла к нему, верно, умерев на Земле Крейна, когда отправилась вслед за ним. Теперь Тианна, которая скучала по своему опекуну так, что чуть было Десмонду душу не отдала. Чем он так хорош, что все, что по-настоящему дорого мне, в итоге достается ему? — Ну, допустим, насчет Эмбер я бы не стал так однозначно утверждать. Я не думаю, что ты ее любил. Скорее это была одержимость. Птичка добровольно впорхнула в твою клетку и так же самостоятельно из нее вылетела, решив, что ей такое не подходит, и уютно устроилась в теплых Климовых объятьях, предпочтя живого человека из плоти и крови холодной бездушной статуе. Отсюда и досада, и ревность, и желание заполучить ее обратно. А насчет Тианны, тут соглашусь. Я был против твоей идеи удерживать ее силой — это неправильно, насильно мил не будешь, да и чего ты добился бы в таком случае? Злости, досады, гнева Клима? Что бы ты доказал ему и самому себе? Эмбер выбрала его по своей воле, а Тианну ты решил пленить и унизить Клима этим, забавляясь с его воспитанницей. Только вот вышло, кажется, совсем наоборот, и это она пленила тебя. Не знаю, хорошо это или плохо. Но сейчас я хотя бы вижу перед собой обычного человека, со своими слабостями и печалями, а не безразличного всемогущего богача, которому плевать на всех и вся, кроме себя любимого. Рэд невесело улыбнулся и подумал, что Хаоса, как всегда, прав, а он, Рэд, в своем эгоцентризме, как обычно, не видит дальше своего носа. — Она обещала, что вернется, если я ее отпущу… — с надеждой вспомнил Рэдрик ее слова, сказанные, скорее всего, для того, чтобы умаслить его и позволить уйти. — Я бы не сильно на это рассчитывал. Девочка выглядела очень больной и несчастной, когда ты ее отпустил, думаю, ей многое придется объяснить своему опекуну. Хорошо, что сюда еще не нагрянул отряд воинов Альянса во главе с разгневанным Климом для того, чтобы оторвать тебе голову и сделать из нее чучело у ворот дома. Наверное, она все же наплела ему с три короба, чтобы он тут же не кинулся сюда сдирать с тебя шкуру. А это значит только одно — она к тебе тоже неравнодушна. Если тебя это хоть как-то утешит, конечно же. Рэд закрыл голову руками и принялся покачиваться из стороны в сторону, тихонько бормоча что-то под нос. Хаоса равнодушно смотрел сквозь него и молчал. В этот момент в дверь постучали, и вошел слуга. — Рэдрик, к причалу пришвартовался ялик, какие-то люди стоят у дверей дома и просят впустить их, — глядя на невменяемого хозяина, он беспомощно перевел взгляд на Хаосу. — Иди, я спущусь и сам разберусь с ними, — отпустил слугу Хаоса и обратился уже к Рэду, — ты никого не ждешь в такой час? — Скажи, что меня нет ни для кого, — Рэд поднялся и подошел к окну, оперевшись ладонями о подоконник и жадно втягивая носом прохладный вечерний воздух, пропахший ароматом ночных цветов и насквозь пронизанный тишиной. Когда Хаоса ушел, он еще немного постоял у окна и решил, что ждать чуда не стоит и надо постепенно приходить в себя. Если бы он знал, во что выльется безумная идея с похищением Климовой воспитанницы, он бы никогда и пальцем не тронул девчонку и продолжал жить, как ему жилось раньше. В излишествах, объятьях продажных женщин, встречаясь с великими людьми их мира и продолжая полеты в Запретные Земли, а вместо этого он стоит сейчас в своем кабинете, похожий на мертвеца и такой же опустошенный внутри. Он услышал в коридоре легкие шаги и подумал о том, как быстро Хаоса отшил его незваных гостей. Дверь отворилась, и первой вошла женщина, облаченная в темный плащ, за ней стоял ухмыляясь Хаоса, а позади маячила еще одна женская фигура, так же плотно укутанная. Рэдрик уже приготовился грубо отчитать посетителей, как вдруг стоящая первой посетительница скинула капюшон и разум чуть не помутился от неожиданности. Перед ним стояла Тианна собственной персоной. Она была еще бледна, так же худа, и темные круги под глазами не исчезли, но она улыбалась, и в глазах ее искрилась радость. Неужели радость от встречи с ним? Рэд застыл истуканом посередине комнаты, и от удивления онемел, не зная, что предпринять. А может, он вообще, как обычно, задремал под воздействием алкоголя и все это ему снится? Тианна кинулась к нему на шею и, обвив руками шею, прижалась к его губам жарким поцелуем, а сам Рэд, обнял ее за талию, почувствовал тепло хрупкого тела и понял, что это правда. Она здесь. Как и обещала. Она вернулась к нему. Он полностью отдался вихрю нахлынувших эмоций и целовал ее жадно, ненасытно, требовательно, боясь, что, если он остановится, она исчезнет и испарится, как утренний туман, а этого он меньше всего хотел. Им обоим не хватало дыхания, но прекращать он не собирался, прижимаясь к ней, как магнит к куску металла, беспорядочно блуждая руками по ее телу и словно заново изучая ее. Когда Тианна все же отстранилась и заглянула в его глаза, ласково погладив по небритой щеке, Рэдрик обратил внимание, что за ними продолжают наблюдать Хаоса с незнакомой женщиной, которая стояла все это время, не снимая капюшона. Он прижал к себе Тианну, которая уткнулась ему в грудь, и вопросительно посмотрел на Хаосу, взглядом спрашивая, почему они с незнакомкой все еще тут. Словно поняв это, женщина сняла с головы капюшон, и сердце Рэда пропустило несколько ударов. Перед ним стоял призрак из прошлой жизни, его былая одержимость, его потерянная страсть — Эмбер собственной персоной спокойно разглядывала его и внимательно изучала своими лучистыми зелеными глазами. Рэда не сбило с толку даже то, что волосы у нее были русыми, а не алыми, как когда-то давно. Чувствуя, что сходит с ума, он перевел взгляд на Хаосу, но у того тоже рот открылся от удивления, и, очевидно, появление второй гостьи стало для него неожиданностью большей, чем если бы перед ними появился сам Амодей. — Здравствуй, Рэдрик, здравствуй, Хаоса. Да, это на самом деле я. — Эмбер повела рукой перед лицом ошеломленного псионика и сказала: — Не стоит сейчас лезть ко мне в голову, я потом дам тебе заглянуть туда. Но не сейчас. Они вдвоем с Хаосой так и стояли, изумленно переводя взгляд то друг на друга, то на невесть откуда взявшуюся Эмбер, которая сопровождала Тианну и появилась здесь с ней, и понимали только то, что не понимают ничего. — Может, проводите нас в более удобную комнату? Тианна устала и ей надо отдохнуть. А я бы не отказалась от хорошего вина, нам надо о многом поговорить, — спокойно промолвила Эмбер. Хаоса первым взял себя в руки и засуетился, крича слугам, чтобы быстро накрыли в гостиной, и увлек Эмбер за собой. А Рэд, казалось, так и остался стоять с открытым ртом, пока прижатая к его груди Тианна не зашевелилась и не подняла на него свои бирюзовые очи. — Пойдем и мы. Тебе надо многое узнать, — она улыбнулась ему бесхитростной улыбкой, а Рэд, еле передвигая ноги, поплелся в гостиную, боясь выпустить из рук свое нечаянное счастье.

***

Рэдрик расслабленно сидел на диване, крепко прижимая к себе Тианну, которая уютно устроилась возле него и жевала яблоко. Сам же он не сводил изумленного взгляда с Эмбер, которая рассказывала им с Хаосой настолько невероятную историю, что даже им — бывалым охотникам за артефактами, перевидавшими всяких чудес — с трудом верилось в услышанное. Когда первый шок от появления Эмбер, которую Рэд считал погибшей, прошел, он с удивлением понял, что не чувствует к ней ничего, кроме грусти от того, что все это время лелеял в себе целый ворох обид и невнятных воспоминаний. Он покосился на точеный профиль сидящей рядом с ним Тианны, которая без особого интереса слушала историю путешествий Клима и Эмбер по Земле Крейна, и сердце его наполнялось безграничным покоем и нежностью. Он снова чувствовал тепло ее тела рядом с собой, но теперь ему начало казаться — не надо обмана и уловок, чтобы удержать ее рядом. Рэд узнал, что она дочь Клима и Эмбер, рожденная на третьем континенте и принесенная в Альянс. Сначала это повергло его в шок, потом, когда он недоуменно переводил взгляд то на Эмбер, то на Тианну, пришло понимание этого отчетливого сходства между ними и наконец-то осознание фантастичности всей ситуации. В этот момент он вспомнил одну из присказок Хаосы о неслучайности всего происходящего в их мире и едва истерически не засмеялся над тем, насколько все случившееся подтверждает эту теорию. Он и правда отомстил Климу. Но не так, как на это рассчитывал изначально. Тианна, уникальная в своем роде девушка на их материках, родная дочь Клима — полюбила Рэда, его злейшего врага, и вернулась к нему, потому что хочет быть с ним. А он с ней. Остальное теперь мало беспокоило Рэда, и он продолжал слушать увлекательную историю путешествий Клима и Эмбер, но уже без особого волнения. Все, что было для него важно, в данный момент уютно устроилось рядом и доверчиво прильнуло к его плечу. Зато у Хаосы глаза горели от восторга. Он то и дело прерывал Эмбер, задавал ей всякие вопросы, а уж когда рассказ дошел до того момента, что их спутниками оказались сами Боги — Верховный и Низший, тут у обычно спокойного и уравновешенного Хаосы совсем отказало самообладание. Он переспрашивал каждую деталь, каждое слово, сосредоточенно кивал головой, потом опять прерывал рассказ и что-то уточнял, вскакивал с кресла и вновь садился в него. Таким возбужденным Рэд своего друга никогда не видел. Когда Эмбер наконец закончила свой рассказ и внимательно посмотрела на свою дочь в Рэдовых объятиях, Тианна лениво потянулась, зевнула, прикрыв свой хорошенький ротик ладошкой, и поднялась. — Рэд, пойдем наверх, я устала. И должна тебе еще кое-что рассказать. Рэдрик поймал на себе непонятно-задумчивый взгляд Эмбер и поспешил за Тианной, думая, что же еще ему предстоит узнать. К этому добавилось еще нестерпимое желание наконец-то оказаться наедине с ней. Снять с нее невзрачное дорожное платье, ощутить ладонями нежность кожи, прижаться с поцелуем к манящим устам и любить всю ночь, прерываясь лишь на короткий отдых, как прежде, словно и не было этих мучительных, наполненных пустотой и одиночеством дней и бередящих слишком реалистичными снами ночей… Он сразу повел ее в свою спальню, в которой не был, пожалуй, с того дня, как отпустил ее в Альянс, проводя все время в кабинете, и сейчас поймал себя на том, что руки его дрожат, когда он пытался заклинанием открыть замок. — Я скучала по этому острову, по дому, по тебе… — ясные голубые глаза смотрели на него, не отрываясь, а Рэд от этого признания чуть было не растаял, как снежный сугроб в летний день. — Я не думал, что ты вернешься. Я был уверен, что тебя никто не отпустит… Тианна прижала палец к его губам и очень внимательно вгляделась в его лицо. — Скажи мне, Рэд, что ты почувствовал, когда увидел ее? Это важно! Она твое наваждение и была им все эти годы, и вот она здесь. Я знаю, как хорошо ты умеешь скрывать эмоции и на твоем лице ни один мускул не дрогнул, когда появилась… Эмбер. Но мне ведь известна правда. Ты все еще любишь ее? — лицо Тианны враз погрустнело после этих слов, и, не дожидаясь его ответа, она отвела глаза. Рэдрик схватил ее маленькую ладошку и поцеловал. Прямо в середину, туда, где сплетаются в причудливую сетку тонкие линии: жизни, здоровья, удачи, судьбы… Ему так хотелось рассмеяться от того, насколько глупым, несущественным и абсолютно бессмысленным был этот вопрос, но он сохранил серьезность на лице и дождался, когда Тианна наконец-то посмотрит на него, слегка хмурясь и, очевидно, изводясь от нетерпения и неизвестности. — Помнишь, что я сказал тебе, когда вернулся из Запретных Земель, а ты стояла и рыдала от того, что придумала себе невесть чего? — Что я тебе нравлюсь, — кивнула она. — А помнишь, что я тебе сказал, когда отказался отпускать в Альянс? Тогда, в лесу, возле озера? Тианна слегка нахмурилась, вспоминая: — Что все зашло слишком далеко? — говоря эти слова, она покраснела, как вишня, и потупила глаза. — Я не люблю Эмбер. И, думается, не любил. Я был зол, что она променяла меня на Клима, что так самоотверженно последовала за ним. Я ревновал и бесновался из-за того, что женщина, которой я предложил стать моей, никогда не смотрела на меня влюбленными глазами, никогда не открывала мне душу и даже не пыталась полюбить меня, деля со мной постель и следуя за мной, куда я ее просил. А я и не сделал ничего для того, чтобы было иначе, лишь виня ее, Клима, Богов и кого угодно, кроме себя самого. И только, когда появилась ты, я наконец-то осознал все это в полной мере. Все это время, пока ты жила у меня, день за днем пелена самообмана сползала с моих глаз. Думается, моя глупая прихоть, которую я удовлетворил, когда украл тебя, стала самым правильным поступком за последнее время, — Рэд нежно погладил Тианну по щеке и увидел, как на глазах у нее выступили слезы. — Я не люблю и не любил Эмбер. Но ты — совсем другое дело. В этот момент Таинна с рыданием кинулась ему на грудь и обвила руками его шею. — Глупенькая, чего ты сейчас-то слезы льешь? Все же хорошо, ты вернулась, — бормотал Рэд, сжимая хрупкое девичье тело. Отстранившись от нее, он всмотрелся в мокрое от слез лицо и спросил. — Это все, о чем ты хотела спросить? Она помотала головой и опять опустила глаза, но в этот раз уже улыбалась. Рэд уже начал изводиться от ее непонятного молчания, когда она наконец-то вновь подала голос. — Клим не хотел отпускать меня. И Эм… Летиция тоже… — говоря это она запнулась, очевидно не зная, как правильнее в такой ситуации называть свою мать, — Но кое-что произошло, что-то из ряда вон выходящее, что мы так скоро здесь, — она многозначительно замолчала, а Рэд уже напрягся, думая, что может еще его удивить больше, чем воскресшая из мертвых Эмбер, прогулки с Богами и все, что он услышал немногим раньше в гостиной. — У меня будет ребенок. От тебя, Рэд! — в этот момент Тианна снова уткнулась в его грудь, а он на минуту забыл, где находится, с трудом переваривая услышанное и чувствуя, как ноги не держат его.