Надзиратель развлекается

Джуго снова выбрался из камеры, взломав замок, даже не прилагая к этому особых усилий. Знал бы он, что сегодня надзирателю стало очень скучно, и он просто гуляет по коридорам тринадцатого отсека в тюрьме Нанба. Свернув за первый угол, Джуго со всего размаху врезался в мужчину. А «госпожа удача» сегодня на удивление озлоблена на всех, раз столкнула этих двоих в неподходящее время. Хаджиме грозно посмотрел на беглеца и, дьявольски улыбнувшись, сказал с неприкрытой злобой в голосе: — Пятнадцатый! Жить надоело, раз сбежать решил? Сегодня пойдешь в изолятор для особо буйных, — с этими словами он кулаком ударил заключенного по затылку и, ухватив за воротник, потащил его за собой. Джуго сопротивлялся изо всех сил, осыпая надзирателя грубыми и ужасными словами, опустившись до проклятий, ведь очень больно, когда задница трется о шершавый камень и рвутся штаны. Когда они добрались до изолятора, Хаджиме швырнул мальчишку в камеру, где все стены были обиты мягким белым покрытием. Джуго выглядел плачевно, но старался не подавать виду, сегодня надзиратель выглядел устрашающе и сильно пугал. Один его алчный и жестокий взгляд чего стоил. С любопытством заключенный наблюдал за его действиями, больше всего напугал приказ Хаджиме. — Я проведу воспитательную беседу. Поэтому мой приказ — закрыть за мной дверь и никого не пропускать и не приближаться к этой камере. Выполнять! Он подошел к Джуго и остановился, ожидая когда щелкнет замок и стихнут удаляющиеся шаги. Все это время Хаджиме стоял неподвижно и внимательно смотрел на него, на лице не было ни единой эмоции, оно словно было каменным. И полные жестокости и желания глаза, это чувствовалось даже когда между ними было небольшое расстояние. — Что ты задумал, Хаджиме Сугороку? — Джуго медленно отползал к стене, ему становилось не по себе. — Развлечься, — с хищной улыбкой он подошел вплотную и сел на корточки. Взяв двумя пальцами за подбородок, Хаджиме повернул его лицо вправо, а потом влево, будто любуясь им. Его начинал заводить внешний вид заключенного: дрожащий от страха парень в измятой, порванной одежде и паника в разноцветных глазах. Он снял с себя фуражку и отложил ее в сторону, рядом он сложил пиджак и галстук. Попутно наблюдая как пятнадцатый чуть ли не с силой вжимается в стенку, но бежать было некуда. Он расстегнул на себе рубашку, ремень и пуговицу, ему не терпелось приступить к веселью. Вот только Джуго был пока не готов, и это омрачало надзирателя, поэтому нужно было его подготовить. С этой мыслью Хаджиме схватил подростка за горло и прижал к стене, дико улыбаясь. Одной рукой он содрал с него полосатую водолазку и отшвырнул ее в сторону. Кандалы на шее, руках и ногах мешали, и поэтому приходилось хватать чуть выше них. Но это не останавливало Хаджиме, он сильно ударил его по лицу разбив висок и скулу. Ему начинало нравиться доставлять боль беглецу, поэтому он схватил Джуго за волосы. Снова врезав ему по виску, он высвободил свой стоявший член из брюк и притянул парня за волосы. Видя, что тот сопротивляется, Хаджиме коленом пнул его в грудь и командным тоном, не терпящим возражений, приказал ему сосать. Видя по лицу заключённого, что тот что-то задумал, и это ему навредит, он склонился над ним и шепотом сказал без лишних эмоций в голосе: — Пока я не получу удовольствие, ты отсюда не выйдешь. И не советую устраивать мне подлянки, я с тобой обходителен не буду, — сказав это, он приставил головку своего члена к его губам. Джуго не оставалось ничего другого, как подчиниться, ему некуда бежать. Наверное, единственный момент в его жизни, когда он не видел выхода, ситуация хуже некуда, ведь за волосы его крепко держит надзиратель, и, если попытаться вырваться, все может кончиться плачевно в этих чертовых четырех стенах. Пятнадцатый нервно сглотнул, он чувствовал себя униженно и оскорбленно, его используют как дешевую куклу для удовлетворения своих желаний. И нет ничего хуже, чем принять это и подчиниться, нежели быть избитым и почувствовать адскую боль. Поэтому он чуть-чуть приоткрыл рот, но просчитался… Хаджиме свободной рукой схватил его за нижнюю челюсть и с силой оттянул её вниз, не обращая внимания на стон боли Джуго. Заключенный почувствовал во рту металлический привкус крови, из-за такой силы зубы порезали внутреннюю сторону щек. Но это было только начало, надзиратель с силой затолкал свой член ему в рот, наслаждаясь его сопротивлениями и гримасой ужаса. Джуго было трудно дышать, он не мог сопротивляться. Чувство тошноты и рвотный рефлекс дали о себе знать, когда головка члена упёрлась во внутреннюю стенку горла. Хаджиме смог протолкнуть свой член на всю длину ему в рот и наслаждался беззащитным видом заключённого. Слезы, стекавшие по щекам парнишки его возбуждали сильнее, чем что-либо другое. Ухмыльнувшись, Хаджиме сильными и быстрыми толчками начал двигаться, крепко сжимая в руках его голову, цепляясь пальцами за волосы. Даже когда член царапался о зубы Джуго, он не останавливался, с последним толчком он кончил. Много и прямо в рот заключенному, наблюдая, как тот упал на пол. Рот Джуго был весь в сперме, которая стекала по его шее, пятнадцатый чуть не захлебнулся ею и теперь пытался откашляться. Но расслабляться было рано. Хаджиме рывком перевернул его на живот, крепкой хваткой сжимая кандалы на шее Джуго и прижимая его к полу. Надзирателя мало заботила обходительность в этом плане, поэтому, содрав штаны с задницы, он коленом раздвинул ноги Джуго. Сильно сжав правую ягодицу, надзиратель одним резким толчком вошел в него, чувствуя как сильно сжимают его член. Внутри Джуго было горячо и восхитительно. Поэтому Хаджиме, не раздумывая, начал двигаться, быстро, резкими толчками вдалбливаясь в него и слушая стоны, наполненные болью и обидой. Хаджиме не волновало, получит ли сам заключенный удовольствие, ему хотелось получить его в первую очередь и только потом думать о других проблемах. И он продолжал насиловать, ни разу не поцеловав его и не приласкав, дважды кончив в него. Хаджиме упивался этим голосом, наполненным болью, ему нравились эти постыдные звуки секса, как все хлюпало во время его движений. Кровь и сперма смешались, стекая по мошонке и члену Джуго, стоявшему от жесткого массажа простаты. Да что скрывать, заключенный определенно словил кайф от насилия, но морально он был сломлен и разбит. Хаджиме вытер пот со лба лоскутком от формы заключенного и откинул ненужную тряпку в сторону. Он не спеша привел себя в порядок и оделся, заметив, что за это время Джуго ни разу не пошевелился. Парень лежал на животе, штаны были спущены и оголяли покрасневшую ягодицу, задница была перемазана в крови и сперме. На спине появились следы от шлепков и ударов Хаджиме. Но больше всего надзирателя привлекло лицо парнишки: оно не выражало эмоций, глаза покраснели от слез, подбородок, шея и грудь были испачканы в белой семенной жидкости Сугороку. Бровь и скула были разбиты, и на них запеклась кровь, придавая ужасный вид заключенному. Он лежал неподвижно и смотрел в одну точку, внимательно слушая спокойный голос надзирателя. — Это твое наказание за побег, в следующий раз будь осмотрительнее. И да, приведи себя в порядок, а то есть вероятность того, что я снова приступлю к этому развлечению. А пока двое суток ты отсидишь здесь. — И эти двое суток ты будешь меня насиловать? — тихо прошептал Джуго, его голос охрип от стонов и криков. — Нет. Мертвый заключенный мне ни к чему, — с этими словами Хаджиме окликнул надзирателя и отдал ему необходимые распоряжения. Для пущего эффекта он припугнул юнца, чтобы тот не сболтнул лишнего и удалился, оставив заботу о Джуго на него. Самого же заключенного мало что волновало, ему сильно досталось, и теперь надо восстанавливаться и на некоторое время забыть про побеги.