К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер

      Полдень. Настало время отправляться на ЗОТИ. Пройдя по коридору, слизеринцы и гриффиндорцы зашли в уже знакомый кабинет.       Они торопливо расселись прямо перед преподавательским столом, достали свои экземпляры учебников «Темные Искусства. Руководство по самозащите»(Прим. Беты. Да Ладно? Они на четвертом курсе самозащиту учат? Мда) и стали ждать в непривычной тишине. Драко сел с Гермионой на третью парту, Блейз и Панси сидели впереди, а Гарри и Рон по левую сторону от Гермионы. Вскоре из коридора донеслись клацающие шаги Грюма, и он вошел в класс — такой же странный и пугающий, как и всегда. Им даже была видна его деревянная нога, высунувшаяся из-под мантии. — Можете убрать их, — хрипло прорычал он, проковылял к своему столу и сел. — Эти книги. Они вам не понадобятся.       Друзья спрятали учебники обратно в сумки. Гермиона этому удивилась. Грюм вытащил классный журнал, тряхнул длинной пегой гривой, убирая, волосы с покореженного и усеянного шрамами лица и стал называть имена, причем его обычный глаз не отрывался от списка, в то время как магический вращался по сторонам, устремляясь на студента, когда он или она отзывались. — Хорошо, — сказал он, когда последний заявил о своем присутствии. — Профессор Люпин написал мне о вашем классе. Похоже, вы достаточно основательно овладели противодействием Темным Созданиям — прошли боггартов, Красных Колпаков, болотных фонарников, гриндилоу ползучих водяных и оборотней — я правильно понял?       Класс согласно зашумел. — Но вы отстали — и очень отстали — в отношении заклятий. Поэтому я здесь для того, чтобы подтянуть вас в области того, что сами волшебники могут причинить друг другу. У меня есть год, чтобы научить вас, как разбираться с Темными… — А вы не останетесь? — вырвалось у Рона. Магический глаз Грюма повернулся и уставился на Уизли. Тому стало здорово не по себе, но почти в тот же момент Грюм улыбнулся — в первый раз за все время, что они его видели. От этого его изуродованное лицо исказилось еще больше, но, тем не менее, было приятно убедиться, что Грюм способен на что-то дружественное, например на улыбку. Как бы то ни было, Рон испытал глубокое облегчение. — Ты будешь, сын Артура Уизли, да? — сказал Грюм. — Твой отец пару дней назад выручил меня из очень плотного капкана…. Да, я пробуду, здесь ровно год… окажу любезность Дамболдору…. Один год, — и назад, в мою тихую обитель.       Он засмеялся горьким смехом, с силой сомкнув свои шишковатые руки. — Итак, прямо к делу. Заклятия. Они бывают разной силы и формы. Согласно рекомендациям Министерства магии, мне следует обучить вас некоторым антизаклятиям и на этом остановиться. Я не должен показывать вам, каковы из себя запрещенные Темные заклятия, пока вы не перейдете на шестой курс — вас считают недостаточно взрослыми, чтобы до этого времени иметь дело с такими вещами. Но профессор Дамболдор придерживается более высокого мнения о вашей выдержке, он считает, что вы справитесь, а я скажу так, чем раньше вы будете знать противника, тем лучше. Как можно защитить себя от того, чего никогда в жизни не видел? Волшебник, который собирается применить к вам запрещенное заклятие, не станет делиться своими планами, он не будет действовать открыто, на ваших глазах, вежливо и тактично. Вы должны быть готовы заранее. Вы должны быть бдительны и наблюдательны. Вы должны убрать это, мисс Браун, когда я говорю.       Лаванда подпрыгнула и залилась краской — она как раз показывала Парвати под партой свой законченный гороскоп. Гермиона и Панси захихикали. Несомненно, магический глаз Грюма обладал способностью видеть сквозь дерево точно так же, как он видел через затылок. — Итак… — он написал на доске мелом словосочетание на латыни: «Sanctum nulla venia davi maledictiones istæ», — надеюсь, кто-нибудь владеет латынью? — молчание, — я разочарован… — руку подняла Гермиона. — Грейнджер, я не сомневался. (Прим. Беты: Вот чего я не понимаю, так как она все помнит?..) — Непростительные заклятия, — ответила Гермиона. Все сразу же начали шептаться. - За использование этих заклинаний на людях карается заключением в Азкабан, — ответила Гермиона. — Видимо, кроме Грейнджер никто не открывал учебник за шестой курс? — удивился Грюм, — я считал, что нынешние ученики достаточно любопытны. Хотя, судя по отзывам, по Защите от Тёмных искусств получают «Превосходно» лишь немногие. — он оглядел класс взглядом, — Слизерин +5 баллов за ответ Гермионы, — Драко толкнул её в бок. (Прим. Беты. Что нам говорят родители? Если толкают и дергают за косички, то любят. Палишся, Малфой) — А теперь, раз мы начали разговор об этих заклятиях, Грейнджер, назовите нам первое из них. — Заклятие подчинения, — сказала Гермиона, — Империус. — Верно, — кивнул Аластар, — с помощью этого заклятия можно подчинить любое живое существо. — Даже животных? — удивился Рон. — Даже их, — сказал Аластар.       Грюм с усилием поднялся на ноги — живую и деревянную, выдвинул ящик стола и достал стеклянную банку. Внутри бегали три здоровенных черных паука. Гарри почувствовал, как Рон отодвинулся подальше — он ненавидел пауков.       Грюм поймал одного и посадил себе на ладонь так, чтобы всем было видно, затем направил на него волшебную палочку и негромко сказал: — Империо!       Паук спрыгнул с ладони и завис на тонкой шелковой нити, раскачиваясь взад и вперед словно на трапеции. Он напряженно вытянул ноги и сделал нечто вроде заднего сальто, затем перекусил нить и приземлился на стол, где принялся беспорядочно кувыркаться. Грюм шевельнул палочкой, и паук, встав на две задние ноги, вне всяких сомнений, отбил чечетку.       Все засмеялись — все, кроме Грюма. — Думаете, это смешно, да? — прорычал он. — А понравится вам, если я то же самое проделаю с вами?       Смех мгновенно умолк. (Прим. Беты. О! У них есть зачатки мозга!) — Полная управляемость, — тихо заметил Грюм, когда паук сжался в комок и стал перекатываться по столу. — Я могу заставить его выскочить из окна, утопиться, запрыгнуть в горло кому-нибудь из вас… — Рон невольно сглотнул. — Были времена, когда множество колдуний и волшебников были управляемы при помощи заклятия Империус, — продолжал Грюм, и Гарри понял, что он говорит о тех днях, когда Волан-де-Морт орудовал в полную силу. — Вот была забота у Министерства — попробуй-ка разобраться, кто действует по принуждению, а кто по своей доброй воле. Заклятие Империус можно побороть, и я научу вас как, но это требует настоящей твердости характера и далеко не всякому под силу. Если возможно, лучше под него не попадать. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! (Прим. Беты. Постоянная, не постоянная…) — рявкнул он, и все подскочили. — А есть люди, которые не поддаются этому заклинанию? — спросил Блейз. Грюм кивнул Гермионе. Он будто знал, что ей известен ответ на этот вопрос. — Эти люди должны владеть окклюменцией, — сказала Гермиона, — то есть полностью владеть своим разумом, и не поддаваться на манипуляцию. Таких людей очень мало. — Кажется, сегодня только Слизерин будет получать баллы, — огрызнулся Симус. Грюм услышал это. — Тогда открывайте чаще книги, Финниган, — Симус сглотнул, — порой они помогают больше, чем использование пиротехники. Кстати, среди таких людей, которые не поддаются манипуляции есть ваш декан, — Грюм кивнул в сторону слизеринцев. — Профессор Снегг? — удивилась Панси. — Да, он мастерски владеет окклюменцией. — Грюм подобрал кувыркающегося паука и водворил обратно в банку. — Кто еще знает что-нибудь? Другие запрещенные заклятия? — руку неуверенно поднял Невилл, — говори? — Пыточное заклятие, — сказал Невилл, — Круциатус. (Прим. Беты: Мда… Невилл как-то странно себя ведет) — Тебя зовут Долгопупс? — спросил он, и его магический глаз вновь скользнул вниз, пробегая список в журнале.       Невилл боязливо кивнул, но Грюм воздержался от дальнейших расспросов. Повернувшись к классу, он вынул из банки следующего паука и посадил его на кафедру, где тот оцепенело замер, слишком напуганный, чтобы двигаться. — Заклятие Круциатус, — заговорил Грюм. — Надо бы чуть побольше, чтобы вы уловили суть. — Он нацелил палочку на паука и скомандовал: — Энгоргио!       Паук вырос — теперь он был больше тарантула. Рон, махнув рукой на геройство, отъехал на своем стуле как можно дальше от учительского стола. Грюм снова поднял палочку и шепнул: — Круцио!       В ту же секунду ноги паука прижались к туловищу, он перевернулся на спину и начал ужасно дергаться, качаясь из стороны в сторону. От него, разумеется, не доносилось ни звука, но Гарри был уверен — будь у паука голос, он визжал бы изо всех сил. Грюм не убирал палочки, и паук затрясся и задергался еще неистовей. — Прекратите! — воскликнула Гермиона.       Гарри оглянулся на нее. Она смотрела вовсе не на паука, а на Невилла — руки у того были стиснуты на столе, костяшки пальцев побелели, а широко открытые глаза были полны ужаса.       Грюм поднял палочку. Ноги паука расслабились, но он продолжал подергиваться. — Редуцио, — приказал Грюм, и паук уменьшился до нормальных размеров. Грюм посадил его обратно в банку. — Боль, — сказал он тихо. — Вам не нужно тисков для пальцев или ножей, чтобы пытать кого-нибудь, если вы можете, применить заклятие Круциатус… Оно тоже когда-то было очень популярно. Так… Кто знает еще что-нибудь? — Грюм уверенными шагами подошёл к столу Гермионы и Драко, — я наслышан о твоих подвигах, Грейнджер… — Гермиона стиснула зубы. — Ты единственная смелая ученица в этой школе, по крайней мере, так мне рассказывал директор. Твоя популярность наравне с Поттером. — Гарри поежился, — может быть, ты назовёшь нам третье заклятие?       Вспомнив Пожирателей, на глаза Гермионы уже начинали наворачиваться слёзы. Все это видели, ведь ей было также неприятно смотреть на пытки бедного паука, как и Невиллу, хотя она никогда не была свидетелем применения этого заклятия.       Грюм вздохнул. — Видимо, директор ошибался, — однако вдруг, Гермиона смело поднимает на него глаза, слёз там как не бывало, и единственное, что увидел Грюм в них — ярость, — уже лучше. — Авада Кедавра, — твёрдо ответила она, — убивающее заклятие. — Ага, — еще одна чуть заметная улыбка скривила неровный рот Грюма. — Да, последнее и самое худшее… Авада Кедавра… Заклятие Смерти.       Он опять запустил руку в банку, и, словно догадываясь, что сейчас произойдет, третий паук отчаянно заметался по дну, пытаясь увернуться от скрюченных пальцев. (Прим. Беты. Су… Сволочь. Садист. Маньяк конченный.) Грюм его все-таки поймал и посадил на стол. Паук бросился наутек по деревянной крышке.       Грюм поднял волшебную палочку, и Гарри ощутил внезапный трепет, как от дурного предчувствия. — Авада Кедавра! — каркнул Грюм.       Полыхнула вспышка слепящего зеленого света, раздался свистящий звук, будто что-то невидимое и громадное пронеслось по воздуху, и паук мгновенно опрокинулся на спину — без единого повреждения, но, безусловно, мертвый. Несколько девушек сдавленно вскрикнули. Рон отпрянул назад и едва не слетел со стула, когда паук рухнул в его сторону. — Ни порядочности, — спокойно сказал он, — ни любезности. И никакого противодействия. Невозможно отразить. За всю историю известен лишь один человек, сумевший выдержать это, и он сидит прямо передо мной.       Гарри почувствовал, что краснеет под взглядом обоих глаз Грюма; он знал, что и все остальные сейчас тоже смотрят на него. Гарри уставился на пустую доску, словно завороженный, но на самом деле ничего вокруг не видел.       Грюм отошёл от стола Гарри, оставляя паука на столе Гермионы. У неё вызывало это только отвращение. — Уберите его с моего учебника, — грубо сказала она. Грюм усмехнулся, и посмотрел на неё через плечо. — Сама и убери, — отрезал он. Гермиона сжала кулаки. Драко видел, что она уже на взводе, и когда собирался применить заклятие, чтобы убрать паука, Гермиона сделала это сама: — Вепера Эванеско, — сказала Гермиона, направив на мёртвого паука палочку. Паук в огне испарился с парты девушки. — Превосходно, — кивнул Грюм, — вижу, что не только в ЗОТИ вы превосходно справляетесь, но и на уроках профессора Флитвика тоже. — Не ваше дело… — прошептала Гермиона. — Итак — эти три заклятия — Авада Кедавра, Империус и Круциатус — известны как Преступные заклятия. Использования любого из них по отношению к человеческому существу достаточно, чтобы заработать пожизненный срок в Азкабане. Это то, чему вы должны противостоять. Это то, с чем я должен научить вас бороться. Вам нужна подготовка. Вам нужно быть во всеоружии. Но самое главное — вам нужно приучить себя к постоянной, неусыпной бдительности. Достаньте ваши перья… запишите это…       Остаток урока они провели, записывая примечания к каждому из Преступных заклятий. До самого удара колокола никто не проронил ни слова, но как только Грюм отпустил их и они вышли из класса, всех буквально прорвало. Большинство обсуждало заклятия со смесью ужаса и восторга: «Видел, как его трясло? А как он убил его — прямо вот так!»       Услышав слова некоторых учеников, у Гермионы чесались руки, чтобы ударить их. — Быстрее, — озабоченно сказала она друзьям. — Зачем спешить? — удивился Блейз. — Нет, — резко ответила Гермиона, указывая на боковой коридор. — Невилл.       Невилл одиноко стоял посреди прохода, уставившись в каменную стену тем же испуганным взглядом широко открытых глаз, какой был у него, когда Грюм демонстрировал заклятие Круциатус. — Невилл, — мягко произнесла Гермиона. Невилл обернулся. — А, привет, — сказал непривычно высоким голосом. — Интересный урок, верно? Хотел бы я знать, что сегодня на ужин, я… я умираю от голода, а вы? — Невилл, с тобой все в порядке? — О да, все прекрасно, — пролепетал он все тем же неестественно высоким тоном. — Очень интересный ужин… я хочу сказать, урок, а что нам дадут поесть?       Панси встревожено посмотрела на Гермиону, и подошла к Невиллу: — Невилл, что…       Но тут сзади раздался стук и, обернувшись, они увидели хромающего к ним профессора Грюма. Все четверо замолкли, с опаской посматривая на него, но когда он заговорил, это было куда тише и спокойнее, чем тот рык, который они только что слышали. — Все в порядке, сынок, — обратился он к Невиллу. — Почему бы нам не зайти ко мне в кабинет? Пойдем-ка… выпьем по чашке чая…       Похоже, перспектива чаепития с Грюмом напугала Невилла еще больше. Он замер, не говоря ни слова. Ему ничего не оставалось, как дать себя увести — изрытая шрамами рука Грюма уже лежала на его плече.

***

      Уже в Большом зале все приступили к трапезе.       Вскоре, после ужина, все вернулись в свои гостиные.       Идя по коридору, Блейз нагнал Гермиону, Драко и Панси. — Как, по-вашему, не будет у Грюма и Дамболдора неприятностей с Министерством, если там узнают, что мы занимаемся этими заклятиями? — спросил Блейз, когда они шли по коридору. — Сомневаюсь, — сказал Драко. — У Грюма большая репутация по поимке преступников в волшебном мире, хотя, я полагаю, годами не вылезал из неприятностей. Сначала стреляет, потом спрашивает.       Дойдя до каменной стены, Гермиона произнесла пароль, и они зашли в гостиную.

*Гостиная Слизерина*

      Уже в гостиной, Гермиона получила бумажную сову от Гарри, который сообщил, что Невилл уже вернулся от Грюма, и что тот дал ему интересную книгу по травологии. Также, сказал, что Стебль хвалила его перед Грюмом, говоря о любви Невилла к её предмету.       «Рассказать Невиллу, что говорила профессор Стебль?» — подумала Гермиона. Это очень тактичный способ подбодрить Невилла — тот мало от кого слышал, что он хоть в чем-то хорошо разбирается. Это было как раз то, что сделал бы профессор Люпин.       Также Гермиона получила письмо от него уже перед сном. Гарри говорил, что последовал её совету, и отправил письмо Сириусу, рассказав про сон, и тот сказал, что ему придётся из-за этого вернуться. — Ему опасно возвращаться, — сказал Драко, когда ночью Гермиона сидела в кресле и читала книгу по Заклинаниям, — он дурак, раз этого не понимает. — Я уже отправила Сириусу письмо с этими словами, — сказала Гермиона, — но я сомневаюсь, что он послушает меня или Гарри. — Да, кстати, — он откинулся на спинку своего кресла, — я слышал разговор Снегга с МакГонагалл. — О чём? — удивилась Гермиона. — Завтра приезжают ученики из Шармбатона и Дурмстранга, — у Гермионы засветились глаза. — Круто, — улыбнулась она, — давно хотела познакомиться с учениками из других школ, особенно из Дурмстранга. — Почему? — Там же год назад учился Виктор Крам, — сказала Гермиона. — Ты что, уже навела справки? — Конечно, — сказала Гермиона, — мне стало интересно, и… — Неужели в школе нет нормальных парней? — Ну, кроме Седрика здесь нормальных парней для отношений нет, — вздохнула Гермиона, — ладно, я уже пойду спать, а то далеко за полночь. — Спокойной ночи, — сказал Драко. — И тебе.       Гермиона так и не увидела, что Драко сжал кулаки, когда она упомянула Виктора Крама и Седрика. Наивная. (Прим. Беты. Сам виноват. Мозгом надо думать. А не задницей).

***

      Гермиона проснулась от дьявольской жажды. Наверное, слишком было жарко ночью, несмотря на прохладную осень. Она встала, и взглянула на часы. «Без пяти минут 6, круто, скоро всё равно вставать» — подумала Гермиона.       Девушка, всё ещё в пижаме, вышла из комнаты, и направилась к так называемому крану, который стоял у камина, из которого обычно тушили огонь в камине. Ученики привыкли пить оттуда воду, поэтому Гермиона поспешила включить его. Сделав почти 10, а то и больше глотков, она услышала грохот. — Господи! — воскликнула Гермиона.       Шум раздался из комнаты мальчиков. Пересилив себя, она побежала туда, распахнув дверь, девушка увидела разбросанные вещи, разбитое зеркало и перевернутый журнальный столик. Гермиона была, мягко сказать, шокирована такому беспорядку, ведь обычно парни содержат спальни в чистоте и порядке, как ни странно. — Кто это сделал? — воскликнула Гермиона, как вдруг прямо в нескольких сантиметрах от неё, в стену, кто-то бросил табурет. Гермиона отскочила в сторону. — Не твое дело… — прошипел Драко. Гермиона ещё никогда не видела его в таком ужасном состоянии. Она собиралась подойти к нему, но он выставил палочку. — Драко! — возмутился Блейз, — что ты творишь. — Убирайся… — хриплым голосом сказал Драко. — Но… — ВОН! — ужаснувшись от крика, Гермиона выбежала из комнаты парней.

***

      Недели две, Драко был сам не свой. Всем грубил, даже с Креббом и Гойлом поссорился, а отношения с Гермионой, снова не задались. После того, как он так накричал на неё, то даже в глаза ей не мог смотреть, хотя Панси уверяла его, что Гермиона на него не сердится. Гермиону больше волновало душевное состояние Гарри. Он говорил, что ему снятся ужасные сны: Сириуса хватают дементоры где-нибудь в темном закоулке Лондона. Также отменили тренировки по квиддичу на некоторое время, зато уроки, особенно защита от темных искусств, стали труднее, и требовали учителя куда больше.       Ко всеобщему удивлению, профессор Грюм объявил, что подвергнет каждого заклятию Империус — продемонстрирует его силу и проверит способность учеников к сопротивлению. — Но, профессор, — неуверенно начала Лаванда, — вы ведь сказали, что это нарушение закона… — Струсила? — вдруг спросила Гермиона. — Закрой пасть, Грейнджер, — огрызнулась Лаванда, — была бы моя воля, я бы сделала так, чтобы ты не проснулась. — То же самое могу сказать о тебе, пончик, — но их перепалку прервал Грюм. — Довольно!       Первый урок был у Грюма, слизеринцев поставили вместе с гриффиндорцами. Гермиона и Панси спешили в кабинет, чтобы, узнать, что же за урок будет в этот раз. Зайдя внутрь, все увидели, что Грюм раздвигает парты и стулья, ставя их у самой стены. Профессор, молча, взмахнул волшебной палочкой, парты разъехались в стороны, и в середине класса образовалось пустое место. — Дамболдор хочет, чтобы вы на собственном опыте познали опасность этого заклятия, — непререкаемым тоном произнес Грюм, его волшебный глаз впился в Гермиону и парализовал жутким немигающим взглядом. — Но если ты предпочитаешь более трудный путь — путь раба, который полностью лишен собственной воли, я не стану возражать, это твой выбор. Можешь покинуть урок. — И он указал скрюченным пальцем на дверь. — Если вам директор рассказывал про меня, — настырно сказала Гермиона, — то вам известно, что лёгких путей я не искала никогда. — Я не сомневался, что ты так скажешь, Грейнджер.       Гарри с Роном улыбнулись, переглянувшись. Гермиона скорее проглотит гной бубонтюбера, чем пропустит такой важный урок, особенно, когда она настоящая гроза школы.       Грюм по очереди вызывал учеников и накладывал на них чары. Чего только они не вытворяли, оказавшись в его власти. Дин Томас трижды проскакал вокруг комнаты, распевая национальный гимн. Лаванда Браун вообразила себя белкой. Невилл исполнил гимнастические упражнения, к которым сроду не был способен. Перед заклятием оказались бессильны все, становясь собой, только когда Грюм заклятие снимал. — Грейнджер, — наконец прохрипел Грюм, — твоя очередь.       Гермиона вышла на середину класса. Профессор нацелил на него палочку и произнес: — Империо!       Гермиона почувствовала, как её тело расслабилось, что она будто летит в небе. Она поняла, что именно это чувствует жертва заклятия подчинения, ею ведь просто управляют, как марионеткой. В голове прозвучал голос Грюма:       «Прыгай на стол»       Гермиона уже готовилась прыгнуть, как вдруг замерла на месте. Она пыталась мысленно сопротивляться воздействию Грюма. Профессор, увидев такое сопротивление, приблизился к ней, но Гермиона лишь криво посмотрела на него.       «Я сказал: прыгай на стол».       Слова Грюма в голове слышались эхом, однако Гермиона выпрямилась, не желая выполнять его приказ. — Имерио! — повторил Грюм. Произошло то, чего никто не ожидал. Тело Гермионы никак не отреагировало, даже не онемело, как было в первый раз, она будто не реагировала на его заклинания. — Подтверждаю слова профессора Люпина, Гермиона. — Какие? — У вас иммунитет к мысленному воздействию, — пояснил Грюм, — такое заклинание, как Империо на вас не действует. — Поттер, на исходную!

***

      Слова Грюма о том, что на Гермиону не действуют, принуждающее заклинание удивило всех, без исключения. Панси даже стала называть её вторым Поттером, ведь Гарри воспротивился в детстве убивающему заклинанию, а на Гермиону не действует принуждающее заклятие. — Вы вступаете в важнейшую фазу обучения магическим искусствам, — наставляла профессор МакГонагалл, угрожающе поблескивая прямоугольными стеклами очков, когда слизеринцы и гриффиндорцы пришли на её урок. — Не за горами экзамен по сверхотменному волшебству… — Так СОВ будет только на пятом курсе! — взмолился Дин Томас. — Согласна, Томас. Но готовиться к нему следует заранее. Из всего класса одна мисс Грейнджер превратила ежа в более-менее приличную подушку для иголок. А ваша подушка, Томас, до сих пор в ужасе сворачивается, стоит поднести к ней булавку.       Гермиона покраснела, едва сдерживая улыбку от переполнявшей ее гордости. А вот на прорицании Рону и Гарри улыбнулась удача. Профессор Трелони объявила, что поставила обоим за сочинение самый высокий балл. Прочитала их предсказания и похвалила за смиренное приятие предстоящих ужасов. Но радость друзей быстро улетучилась. Трелони задала новое задание, срок месяц, а у них в головах, как назло, иссяк запас бедствий и катастроф.       Не отстал от других и профессор Бинс по истории магии, задал через неделю сдать сочинение о восстании гоблинов в XVIII веке. Профессор Снегг обрушил лавину противоядий, обещая перед Рождеством кого-нибудь отравить — надо же проверить, как усвоены противоядия. А профессор Флитвик велел прочесть про манящие чары три толстенные книги из списка дополнительной литературы.       Даже Хагрид и тот их не пощадил. Его обожаемые соплохвосты росли с ужасающей быстротой, хотя никто не знал, чем же они питаются. И он предложил с видом Деда Мороза, принесшего подарки, провести исследование: через вечер приходить к нему, наблюдать соплохвостов и делать записи об их бесподобном поведении. — Я не буду ходить, — наотрез отказался Драко Малфой. — Спасибо, я с лихвой нагляделся на них во время урока.       Улыбка сползла с лица Хагрида. — Будешь делать, что я велю, — гаркнул он. — Не то я последую примеру профессора Грюма…. Слыхал я, какой из тебя получился прекрасный суслик!       Гриффиндорцы расхохотались. Малфой зло вспыхнул, даже не нашелся что возразить. Видно, не забыл еще наказания Грюма.       Гарри и Рон с Гермионой возвращались в замок в самом веселом расположении духа. Молодец Хагрид, поставил на место Малфоя, который в прошлом году из кожи вон лез, чтобы лесничего выгнали из Хогвартса.       Вошли в холл и у порога застряли — дальше и шага не ступишь. На стенде у мраморной лестницы — объявление, возле которого столпилось полсотни учеников. Рон, как самый высокий, встав на цыпочки, громко прочитал через головы: — «Турнир Трех Волшебников. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга прибывают в Хогвартс в ближайшую пятницу — 30 октября в 6 часов вечера. Уроки в этот день закончатся на полчаса раньше…» — Здорово! Последний урок — Зельеварение! Снегг не успеет никого отравить! — ликовал Гарри. — «… После уроков всем ученикам отнести сумки с учебниками в спальни и собраться перед замком для встречи заморских гостей». — Приезжают через неделю! Интересно, Седрик уже знает? Пойду, скажу ему! — Эрни МакМиллан из Пуффендуя с загоревшимся взглядом растолкал учеников и устремился к лестнице. — Причем здесь Седрик? — удивился Блейз, когда Эрни уже скрылся за поворотом. — А что тут странного? — удивилась Гермиона. — Седрик Диггори наверняка будет участвовать в турнире. — Этот придурок будет представлять нашу школу? — возмутился Рон, подойдя ближе к стенду. — Диггори не придурок. Он тебе не нравится, потому что нанес поражение твоему любимому Гриффиндору. А я слышала, он прекрасный ученик. К тому же староста факультета, — непререкаемым тоном проговорила Гермиона. — Зато тебе он очень нравится! Как же, такой красавчик, — подколол ее Рон. — Не вижу ничего странного, — возмутилась Гермиона. — Мне лестно слышать это от тебя, Гермиона, — повернувшись, девушка увидела высокого молодого человека со значком старосты факультета Пуффендуй. Она густо покраснела, — ты мне тоже, нравишься. — и поспешил удалиться. Стоящий недалеко Драко сжал кулаки, и если бы у них с Диггори была, хотя бы, похожая комплекция, то точно врезал.

***

Когда все пришли в Большой Зал, то сразу же услышали шелест крыльев. Прилетела Букля с письмом. Гермиона поспешила сесть за стол Гриффиндора, Панси тоже, а слизеринцы недовольно смотрели на них. — Давай, открывай, — взвыла Гермиона.       Сова села на плечо Гарри, сложила крылья и устало протянула лапу. Гарри отвязал письмо Сириуса и дал ей корку бекона, которую Букля с благодарностью проглотила. Убедившись, что близнецы заняты обсуждением Турнира Трех Волшебников, он шепотом прочитал друзьям письмо: — «Добрый день, Гарри! Я вернулся туда, где был, и сейчас опять в надежном укрытии. Держи меня в курсе всего, что происходит в Хогвартсе. Не используй Буклю, меняй сов. Обо мне не беспокойся, но сам будь начеку. Не забудь, что я сказал тебе про твой шрам. Сириус». — А сов менять зачем? — тихо спросил Рон. — Букля очень выделяется среди других птиц, — мигом сообразила Гермиона. — Белоснежная сова, которая часто прилетает в одно и то же место, не может не привлечь внимание. Ведь белые совы в тех краях большая редкость. Гарри, можешь брать Аманду, мою сову. — Гарри вопросительно посмотрел на неё. — Точно, — кивнула Панси, — у Гермионы ведь сова темная, не думаю, что там такие совы редкость. — Если ты не против. — Если бы была против, то не стала бы предлагать, — улыбнулась Гермиона.       С Панси она вернулась за свой стол.

***

      В воздухе витало ощущение праздника. На уроках никто себя не утруждал, все мысли были о гостях из Шармбатона и Дурмстранга. Даже Зельеварение показалось не таким противным, ведь урок сегодня кончался на полчаса раньше. Прозвенел звонок. Гарри и Рон поспешили к себе в башню. А Панси, Гермиона, Блейз и Драко в подземелья. Они оставили в спальне сумки, надели плащи и помчались вниз по лестнице в холл.       Деканы факультетов построили учеников в колонны. — Уизли, поправьте шляпу, — командовала профессор МакГонагалл. — Первокурсники, вперед. И пожалуйста, не толкайтесь! — Гойл, не жуй пончик! — рыкнул на него Снегг. Стоящие впереди Панси и Гермиона засмеялись, — Паркинсон и Грейнджер, молчите!       Рядами спустились по главной лестнице и выстроились перед замком. Был ясный холодный вечер. Сгущались сумерки. Бледная призрачная луна уже взошла над Запретным лесом. Гарри, стоявший в четвертом ряду между Роном и Гермионой, заметил среди первоклашек Дэнниса Криви, которого трясло в предчувствии чего-то необычного. — Скоро шесть, — взглянув на часы, Блейз устремил взгляд на дорогу, ведущую к главным воротам. — На чем, по-твоему, они едут? На поезде? — Сомневаюсь, — сказала Гермиона. — А как тогда? На метлах? — предположил Кребб, глядя в небо, усеянное крупными звездами. — Не думаю. Путь-то неблизкий. — Может, портал? — терялся в догадках Блейз. — А может, у них разрешается трансгрессировать до семнадцати лет? — На территории Хогвартса трансгрессировать невозможно, сколько раз тебе говорить, — осекла его Гермиона.       Друзья внимательно обшаривали взглядами небо. Ни малейшего признака летящего предмета. Как всегда, тишь и покой. Гарри стал замерзать. Скорей бы уж появились гости! Может, они придумали какое-то необычное представление? Ему вспомнились слова мистера Уизли на стадионе перед матчем на Кубок мира: «Всегда одно и то же. Любим на сборищах распускать павлиньи перья».       К счастью, Дамболдор, стоящий с другими учителями в последнем ряду, в эту минуту воскликнул: — Чует мое сердце — делегация Шармбатона недалеко! — Где? Где? — обрадовались ребята, вертя головами. — Вон! — указал шестикурсник на небо в стороне Запретного леса.       Нечто огромное, куда больше метлы, нет, целой сотни метел, летело по иссиня-черному небу, быстро увеличиваясь в размерах. — Дракон! — пискнул насмерть перепуганный первокурсник. — Ты что, дурак? Это летучий дом! — уверенно заявил крошка Дэннис Криви.       Его догадка оказалась близка к истине. Гигантская черная тень почти касалась верхушек деревьев. Льющийся из окон замка свет озарил приближающееся чудо — огромную синюю карету, подобную башне. Ее тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развевающимися белыми гривами, каждый величиной со слона.       Первые три ряда учеников подались назад. Заходя на посадку, карета снижалась с бешеной скоростью. И наконец, с оглушительным громом, от которого Невилл, подпрыгнув, наступил на ногу пятикурснику-слизеринцу, копыта золотых коней размером с хорошее блюдо коснулись земли на опушке Запретного леса. Следом приземлилась карета и покатила, подпрыгивая на гигантских колесах; кони кивали исполинскими головами, выпучив огромные огненно-красные глаза.       Открылась дверца, украшенная гербом: две скрещенные золотые палочки, из каждой вылетают по три красные звезды; с облучка прыгнул мальчик в голубой мантии, наклонился, что-то нашарил на полу кареты и развернул золотые ступеньки. Тут же почтительно отпрыгнул назад, и из кареты появилась черная лаковая туфля размером не меньше детских санок, и сразу же за ней изумленным зрителям явилась ее обладательница. Таких великанш слизеринцы никогда в жизни не видели. Неудивительно, что у кареты и лошадей столь впечатляющие габариты!       Только один Хагрид мог бы с ней померяться: вряд ли он хоть на сантиметр ее ниже. Впрочем, может, потому, что он привык к Хагриду. Женщина, стоявшая уже на первой ступеньке и озиравшая ряды ошеломленных зрителей, показалась ему все-таки огромнее Хагрида. Она вошла в полосу света, падающего из окон замка, и обнаружилось, что у нее красивое лицо с оливковой кожей, темные овальные глаза и крупный орлиный нос, блестящие волосы собраны в низкий пучок на шее. Дама была с головы до ног закутана в черную атласную мантию, на шее и толстых пальцах поблескивали превосходные опалы. Дамболдор зааплодировал. Ученики повторили. Многие вставали на цыпочки, чтобы лучше разглядеть великаншу.       Лицо ее расплылось в улыбке. Она подошла к Дамболдору и протянула сверкающую драгоценностями руку. Директор, и сам роста немалого, лишь слегка склонился для поцелуя. — Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс! — Дамблёдорр, — произнесла мадам Максим грудным голосом. — Надеюсь, вы пребываете в добром зд’гавии? — Спасибо. Я в превосходной форме. — Мои ученики, — небрежно махнула она назад огромной ручищей.       Гарри и другие парни, чье внимание было приковано к мадам Максим, только теперь заметили вышедших из кареты подростков лет пятнадцати-шестнадцати. Их было десятка полтора, и все они дрожали от холода в мантиях из тонкого шелка. Кое-кто обмотал голову теплым шарфом. Насколько все мог видеть (учеников почти скрыла огромная тень мадам Максим), все с испугом поглядывали на замок. — Ка’г-ка’гов уже приехал? — С минуты на минуту ждем, — сказал Дамболдор. — Вы его будете здесь приветствовать или пойдете сразу в замок? — Лучше пойдем в замок. Тут у вас холодно. Только вот кони… — Наш преподаватель ухода за магическими существами сочтет за счастье о них позаботиться. Он вот-вот вернется, только уладит небольшое недоразумение. Его… э-э… подопечные требуют повышенного внимания. — Его сопляки, — шепнул Рон Гермионе. — Моим коням нужен сильный конюший. — Мадам Максим явно сомневалась, что хогвартский учитель справится с ее золотыми жеребцами. — Они ошшень к’гепкие. — Уж поверьте, кому-кому, а Хагриду эта работенка по плечу, — улыбнулся Дамболдор. — Ошшень хо’гошо! — слегка поклонилась мадам Максим. — Передайте, пожалуйста, мсье 'Агриду что пьют мои кони только ячменный виски. — Непременно передам. — Дамболдор тоже в ответ поклонился. — Следуйте за мной, — величаво махнула ученикам мадам Максим. И ученики Хогвартса расступились, пропуская гостей к каменным ступеням. — А дурмстрангские кони тоже, наверное, не меньше? — обратился Кребб к Блейзу. — Будут больше этих — даже великану с ними не справиться, — сказал Блейз. — Если, конечно, соплы его уже не прикончили. Интересно, что там у него стряслось? — Может, они убежали? — с надеждой предположил Рон. — Не дай бог! — содрогнулась Гермиона. — Представь себе: соплохвосты ползают по территории замка!       Холод начал пробирать до костей. Кто-то поглядывал на небо. Тишину нарушали только фырканье и стук подков золотых коней мадам Максим. — Слышите? — вдруг воскликнул Рон. Гермиона чуть не оглохла от его крика.       Откуда-то из темноты донесся престранный звук — погромыхивание, сопровождаемое всасывающим хлюпаньем, как если бы гигантский пылесос двигался по речному руслу. — Озеро! — воскликнула Панси. — Гляньте на озеро.       Стоя на возвышении у замка, они отчетливо видели внизу черную гладь воды, которую теперь уже нельзя было назвать гладью. В середине озера появились завихрения, затем огромные пузыри, глинистый берег захлестнули волны, и вдруг в самом центре возникла воронка, как будто на дне вынули огромную затычку. Из самой ее сердцевины медленно поднимался длинный черный шест. Корабельная снасть, догадалась Гермиона. — Это мачта, — сказала Гермиона.       Величественный корабль неторопливо всплывал из воды, мерцая в лунном свете. У него был странный скелетоподобный вид, как у воскресшего утопленника. Тусклые огни иллюминаторов походили на светящиеся глаза призрака. С оглушительным всплеском корабль, наконец, весь вынырнул и, покачиваясь на бурлящей воде, заскользил к берегу. Вскоре раздался звук брошенного на мелководье якоря, и на берег спустили трап.       С борта потянулись пассажиры, и в иллюминаторах замелькали движущиеся фигуры. Все они величиной не уступали Крэббу с Гойлом! Но вот они вошли в падающий из окон замка свет, и Гарри увидел, что не такие они и большие, просто на них надеты лохматые шубы. Человек, шедший первым, был одет в другие меха — гладкие, блестящие, серебристые, под стать волосам. — Дамболдор! — радостно воскликнул он, поднимаясь по склону. — Как поживаете, любезный друг? — Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров.       Голос у Каркарова бархатный, с льстивой ноткой. Высокий, худой, как и Дамболдор, но седина короткая, а козлиная бородка с завитком на конце едва скрывает безвольный подбородок. Подойдя к Дамболдору он взял его руки в свои и крепко тряхнул. — Старый добрый Хогвартс, — смотрел он, улыбаясь, на замок. Зубы у него желтоватые, а улыбка не вяжется с холодным, проницательным взглядом. — Как хорошо снова быть здесь…. Как хорошо… Виктор, иди сюда. В тепло. Вы не против, Дамболдор? Виктор немного простыл…       Каркаров поманил одного из учеников, тот подошел. Крупный, с горбинкой нос, густые черные брови… Панси дернула подругу за локоть, что-то зашептала на ухо. Гермиона раскрыла рот от удивления. Это был Крам.       Замешательство заставило Гермиону оцепенеть. Она не могла поверить своим глазам. Виктор был в красивой одежде, под стать своей школе. На матче она увидела его не так близко, но сейчас, когда он почти весь год будет в Хогвартсе…       Вместе с директором, Максим и Каркаров направились в школу. Ученики Хогвартса уступали им дорогу, Гермиона смотрела на учениц Шармбатона, и узнала в одной из них красавицу с Турнира по квиддичу. Та была на матче в качестве болельщицы-вейлы. Но тут, Гермиона почувствовала прикосновение к своим волосам. Подняв взгляд, Гермиона увидела Виктора, он был на полторы головы выше неё, и дотронулся до её волос. Девушка мгновенно покраснела. Стоящая рядом с ней Панси еле сдержалась, чтобы не запищать. — Не может быть! У меня нет с собой ни одного пера! Что же делать? - воскликнул Рон. Гермиона лишь посмеялась над ним, и прошла мимо.

*Большой Зал*

      Гермиона с Панси и Блейзом сели лицом к входной двери, у которой толпились дурмстрангцы во главе с Крамом, высматривая, куда сесть. Гости из Шармбатона уже сидели за столом Когтеврана, мрачно озираясь по сторонам. Головы у троих были все еще замотаны теплыми шарфами. — Ничуть не холодно, — сердилась Гермиона. — Неужели трудно было захватить с собой плащи!       Внезапно, их заставили подвинуться чуть дальше. Гермиона с Панси нехотя продвинулись дальше, как вдруг рядом с ней сел Виктор. Она от неожиданности даже икать начала, и сразу же сделала глоток из стакана, чтобы унять икоту. Виктор приятно улыбнулся, увидев её реакцию. Блейз и Драко, которые сидели напротив Гермионы и Панси, переглянулись и закатили глаза. Внезапно, Виктор протянул им руку: — Приятно познакомиться.       Блейз потерял дар речи. Он неуверенно пожал парню руку, Драко сделал то же самое, чтобы не вызывать подозрений, и так с Гермионой натянутые отношения. Дурмстрангцы сняли лохматые шубы и с любопытством разглядывали темный потолок, усеянный звездами. Некоторые, не скрывая восхищения, вертели в руках золотые тарелки и кубки.       Завхоз Филч, надевший в честь праздника старый, потертый фрак, добавил к профессорскому столу еще четыре кресла — по два слева и справа от Дамблдора. — Но приехало-то всего два профессора, — удивилась Панси. — А Филч почему-то поставил четыре кресла. Кто-то еще приедет? — А? — рассеянно переспросил Блейз, жадно пожиравший глазами Крама.       Наконец все заняли свои места, и к профессорскому столу потянулись преподаватели, шествие замыкали профессор Дамболдор, профессор Каркаров и мадам Максим. Увидев своего директора, шармбатонцы поспешили встать. За соседними столами раздались смешки. Но подопечные мадам Максим невозмутимо оставались на ногах, покуда великанша не опустилась в кресло по левую руку от Дамболдора, стоявшего за столом в ожидании тишины. — Это просто воспитание, — возмутилась Гермиона. — Добрый вечер, леди, джентльмены и привидения, а главное, наши гости, — наконец начал он, лучезарно улыбнувшись иноземным ученикам. — С превеликим удовольствием приветствую вас в Хогвартсе! Уверен, что вы хорошо проведете у нас время. Не сомневаюсь, вы уже успели оценить удобства нашего замка! — Официальное открытие Турнира, — как ни в чем не бывало, продолжал Дамболдор, — состоится сегодня вечером, сразу же после ужина. Угощайтесь, дорогие друзья, на славу. Ешьте, пейте и чувствуйте себя как дома!       Дамболдор сел, а Каркаров сейчас же наклонился к нему и о чем-то оживленно заговорил.       Блюда, как всегда, начали наполняться едой. На этот раз эльфы-домовики превзошли себя. Каких только кушаний не было, в том числе и заморских! — А это что? — спросил Блейз, указывая на блюдо не то с супом, не то с рагу из моллюсков, стоявшее рядом с йоркширским пудингом из говядины с почками. — Буйябес, — объяснила Гермиона. — Ухты! — удивился Блейз. — Это французское блюдо, — спокойно подал голос Виктор. Блейз кивнул ему. - Говорят, очень вкусное... - сказала я.       В зале прибавилось учеников двадцать, не больше, а казалось, яблоку негде упасть. Наверное, из-за одежды гостей. Слишком уж она выделялась на фоне черной хогвартской: под шубами дурмстрангцев оказались кроваво-красные мантии.       Минут через двадцать дверь за профессорским столом отворилась, и в зал вошел Хагрид. Сев на обычное место, он сразу же помахал толсто забинтованной рукой Гарри, Рону, Гермионе и Панси, те помахали в ответ. — Будьте доб’гы, передайте, пожалуйста, буйя-а-бес! — громко попросил чей-то голос.       Это была девушка, не сдержавшая смешок во время приветствия Дамболдора. Гермиона услышала это, и посмотрела на неё. Оказалось, это была Флёр Делакур. Она наконец-то сняла шарф, и ее белокурые волосы волной падали почти до самого пояса. У нее были большие синие глаза и ровные белые зубы, напомнившие незабвенную улыбку профессора Локонса.       Панси кивнула в сторону Рона, который покраснел до ушей. Взглянул на девушку, открыл, было, рот, но вместо слов издал бессмысленное бульканье. — Пожалуйста, — однако придвинул к ней блюдо Гарри. — Вы уже поели? — Д-да, о-очень вкусно, — заикаясь, проговорил Рон. Девушка взяла блюдо и осторожно понесла к своему столу. Рон таращился на нее, как на неземное диво. — Вылитая вейла! — сказала Гермиона. — На неё все парни уставились. — Брось, не… — и тут Панси увидела смотревшего ей вслед Блейза. Она запустила в него картофелиной, — ты обалдел?! — Ой, извини, я… — Панси, не сердись на него, — сказала Гермиона, — когда мужчины смотрят, на вейл они не могут устоять, поэтому не ругай его, Блейз здесь не причем. Верно, Блейз? — Гермиона злобно глянула на него. Блейз понял, что она пытается его защитить. — Да…. Да, точно, — кивнул Блейз. — Я вижу, что ты много знаешь о магических существах, — справа послышался голос Виктора. — Она лучшая ученица Хогвартса, — отозвалась Панси, — поэтому не удивляйтесь этому, Виктор. Правда, Гермиона? — девушка покраснела. — Угу… — впервые Гермиона чувствовала себя неловко. — Так, значит, тебя зовут Гермиона? — Да, — кивнула она. — Красивое имя. — Гермиона ещё гуще залилась краской.       Скоро появились вторые блюда, и среди них опять незнакомые. Рон хорошенько рассмотрел светлое бланманже и слегка подвинул его вправо — пусть заметят за столом Когтеврана. Но девушка, похожая на вейлу наверное, была сыта, и бланманже не соблазнило ее.       Наконец золотые тарелки опустели, и Дамболдор опять встал с кресла. Зал в ожидании замер. — Торжественный миг приблизился. — Дамболдор оглядел, улыбаясь, обращенные к нему лица. — Турнир Трех Волшебников вот-вот будет открыт. Перед тем как внесут ларец… — Что-что внесут? — не поняла Гермиона. — … я хотел бы коротко объяснить правила нынешнего Турнира. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу Департамента международного магического сотрудничества. — Слушатели вежливо похлопали. — А также Людо Бэгмена, начальника Департамента магических игр и спорта.       Гермиона мельком увидела, каким зловещим взглядом профессор Грюм посмотрел на Крауча, и её это удивило.       Бэгмену достались щедрые аплодисменты, наверное благодаря его славе загонщика, а может, просто потому, что вид у него был куда приветливее: Бэгмен оценил аплодисменты, осклабившись и помахав залу рукой, а хмурый Бартемиус Крауч и бровью не повел, когда Дамблдор назвал его имя. На чемпионате мира, вспомнил Гарри, он был в строгом костюме, а сейчас в мантии волшебника выглядел как-то нелепо. Его усы щеточкой и аккуратный пробор странно контрастировали с длинными белыми волосами и бородой Дамболдора. — Мистер Бэгмен и мистер Крауч, организаторы Турнира, без устали работали несколько месяцев, — продолжал Дамболдор. — И они войдут в судейскую бригаду, которая будет судить состязания.       При слове «состязания» зал навострил уши, что от Дамболдора не ускользнуло. — Филч, — улыбнулся он, — ларец сюда, пожалуйста.       Филч, который до этой минуты прятался где-то в дальнем углу зала, тут же явился к профессорскому столу, неся в руках старинный деревянный ларец, инкрустированный жемчугом. Зал, зашумев, всколыхнулся. Дэннис Криви даже встал на стул, чтобы лучше видеть, но был так мал, что все равно едва возвышался над соседними головами. Филч осторожно поставил ларец перед Дамболдором, и тот продолжил объяснения: — Инструкции к состязаниям мистером Краучем и мистером Бэгменом уже проверены. Для каждого тура все готово. Туров — три, состязания основаны исключительно на школьной программе. Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусствами, личную отвагу и умение преодолеть опасность.       При последних словах зал притих, затаив дыхание. А Дамболдор невозмутимо продолжал: — В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы-участницы. Их будут оценивать по тому, как они справились с очередным состязанием. Чемпион, набравший во всех турах самое большое число баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристрастный выборщик — Кубок огня. Дамболдор вынул волшебную палочку и стукнул по крышке ларца три раза. Крышка медленно, со скрипом открылась. Дамболдор сунул внутрь руку и достал большой, покрытый грубой резьбой деревянный Кубок. Ничего примечательного — не будь он до краев наполнен пляшущими синеватыми языками пламени. Дамболдор закрыл крышку, осторожно поставил на нее Кубок, чтобы все хорошо его видели. — Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать свое имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, — сказал он. — Им дается на размышление двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трех Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. К участию в Турнире будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста, пересекать эту линию запрещено. И последнее: желающие участвовать в конкурсе, примите к сведению — для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив свое имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли вы хотите участвовать в Турнире. Ну, а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем, всем доброй ночи.

***

      По субботам ученики спускались завтракать позже. Но в этот выходной не только Гермиона и другие слизеринцы встали пораньше. В холле уже собралось человек двадцать. Кто-то жевал тосты, и все глазели на Кубок огня. Он стоял в центре холла на табуретке, на которую обычно клали Волшебную шляпу. Его обегала начерченная на полу золотая линия, образуя окружность радиусом три метра. — Интересно, кто-нибудь уже бросил в Кубок пергамент со своим именем? — спросил у третьекурсницы Рон. — Дурмстрангцы бросили все. А из Хогвартса я еще никого не видела. — Уверен, что ночью кто-то наверняка бросил. Я бы так и сделал. Неприятно, когда в такую минуту на тебя смотрят. Вдруг Кубок тут же плюнет тебе в лицо твое имя, — сказал Гарри.       Кто-то сзади Гарри хохотнул. Обернувшись, он увидел близнецов и Ли Джордана. Они бежали по лестнице вниз, вид у всех троих был вдохновенный. — Свершилось, — шепнули они брату и его друзьям. — Мы его выпили! — Что? Что? — не понял Рон. — Выпили зелье старения, тупая ты башка, — пояснил Фред. — Всего по одной капле, — потер руки сияющий Джордж — Нам до семнадцати не хватает совсем чуть-чуть. — Вы с ума сошли, если думаете, что обманете Дамболдора, — отозвалась Гермиона, сидя на лавке. Фред и Джордж возмущённо посмотрели на неё. — Замолчи, Грейнджер. — Если кто из нас победит — делим тысячу галлеонов на троих! — Лицо Ли расплылось в широченной улыбке. — Думаю, из этого вряд ли выйдет что-нибудь путное, — предупредила Гермиона. — Уверена, уж это-то Дамболдор предусмотрел.       Отчаянные головы пропустили слова Гермионы мимо ушей. — Готовы? — спросил Фред у дрожащих от нетерпения дружков. — Я иду первый! За мной!       Гарри наблюдал как зачарованный. Фред вынул из кармана кусок пергамента со словами: «Фред Уизли, Хогвартс», подошел к линии, остановился, переминаясь с мысков на пятки, как пловец перед прыжком с пятнадцатиметровой вышки. И, глубоко вздохнув, у всех на глазах переступил золотую черту.       «Неужели обман сработал?» — поверила на какой-то миг Гермиона. Джордж тоже поверил. Издав победный клич, он без промедления прыгнул за братом. Тут же раздался громкий хлопок, и близнецов, словно невидимой катапультой, выбросило из золотого круга. Пролетев по воздуху метра три, они приземлились на холодный каменный пол. Было не только больно, дерзость еще и кончилась бесславно: хлопнуло второй раз, и у близнецов выросли длинные белые бороды.       Все помирали со смеху — даже Фред с Джорджем, — поднявшись, с пола и увидев бородатые лица друг друга. — Я же предупреждал, — послышался низкий голос Дамблдора: в глазах у него плясали веселые искорки. — Ступайте к мадам Помфри. Она уже лечит мисс Фосетт из Когтеврана и мистера Саммерса из Пуффендуя. Им тоже захотелось себя состарить. Но, признаться, их бороды ни в какое сравнение не идут с вашими.       Из входных дверей в холл потянулись шармбатонцы и среди них девушка, похожая на вейлу. Мадам Максим вошла последняя и гуськом повела свой выводок к Кубку огня. Стоявшие вокруг Кубка вежливо уступили место вновь прибывшим, с любопытством наблюдая за ними. Один за другим гости переступали золотую линию и бросали кусочки пергамента в синевато-белое пламя — огонь при этом пунцовел и выбрасывал сноп ярко-красных искр. — Гермиона, а ты бы хотела бросить туда своё имя? — спросила севшая рядом с ней Анжелина. — Если бы было 17, то да, — сказала Гермиона, — а так я лучше воздержусь.       Внезапно, двери открылись, и зашли ученики Дурмстранга. Вместе с ними был Каркаров. Гермиона наблюдала за тем, как из толпы этих учеников выходит Виктор, и направляется к Кубку. Она не сомневалась, что он захочет участвовать в турнире. Когда Виктор, наконец, бросил бумажку со своим именем в Кубок, он мельком посмотрел на Гермиону и подмигнул ей, затем вместе со своими сокурсниками вышел из зала.       «Вот это взгляд…» — подумала про себя Гермиона.