В Готэме нет героев, забыли?

Desiigner — Make It Out

— Почему ты не берешь трубку? Кертис стоял на пороге, его глаза сверкали от гнева. И тебе доброе утро, дорогой. Честно говоря, до меня слабо доходил смысл произнесенных только что слов. Трудно ожидать ясности рассудка от человека, чей сладкий сон был нарушен раскатистыми ударами в дверь. — Я спала. Какая муха тебя укусила? Что: пожар, потоп, извержение вулкана? — Мне звонили из полиции. До меня не сразу дошло, пару мгновений я тупо моргала, глядя на друга. — Заходи. Знаете это неприятное ощущение, когда в животе начинают бегать насекомые, щекоча внутренности своими мохнатыми лапками? Что-то подобное зашевелилось и во мне, как только смысл слов окончательно стал мне понятен. Не проходя дальше прихожей, Кертис спросил: — Где твой телефон? Я обвела взглядом комнату, вспоминая, куда кинула клатч вчера ночью. В прихожей его не было. Мы зашли в гостиную. Клатч лежал на кресле. Взяв в руки телефон, я увидела на экране несколько пропущенных: четыре от Кертиса и семь с неизвестного номера. Я подняла глаза на друга, надеясь услышать хоть какое-нибудь объяснение. Долго ждать не пришлось. — Тебя разыскивают в полиции. — Что? З-зачем? — сердце пропустило удар. Неужели моя паранойя была не напрасной? Не станет же этот придурок писать на меня заявление, мои действие сочтут самообороной, не более, подумаешь, заехала по лицу пару раз. — Мне ничего не объясняли, только попросили сообщить, если ты выйдешь на связь. Ничего не хочешь мне рассказать? — прищурив глаза, он будто сканировал меня, от него не скрылось мое беспокойство, слишком хорошо мы были знакомы. Я заглянула другу в глаза и опустилась в кресло. Почему еще вчера я не выложила ему всей правды? Это же Кертис, просто Кертис, а не комиссар полиции. У меня не осталось выбора. На одном дыхании я дополнила подробностями вчерашний рассказ. Ни один мускул на лице друга не дрогнул. В комнате повисло напряженное молчание. Я снова прокручивала в голове события той ночи. Я не могла его убить, максимум сотрясение, он же не тряпичная кукла, чтобы скончаться от нескольких ударов. — Если все так, как ты сказала, не стоит переживать. Это была самооборона, с точки зрения закона предъявить тебе нечего, — он взял меня за руку, легонько сжимая. Я нервно хохотнула. Да, это была самооборона. Са-мо-о-бо-ро-на. — Хочешь, я поеду с тобой в участок? — Нет! — слишком быстро возразила я — Нет, ничего страшного ведь не произошло. Я сама, спасибо. Еще пару секунд Кертис изучал мое лицо, видимо, оценивал степень моей вменяемости. Я рассмеялась. Не часто можно было видеть такую сосредоточенность. Он непонимающе нахмурил брови, в ответ я покачала головой: — Не бери в голову. — Собирайся, я тебя подвезу. *** Заходя в здание полиции Готэма, меня не покидало странное предчувствие. О таком обычно говорят люди пережившие катастрофу «Я не хотел садиться на этот рейс» или «Я как будто предчувствовал, что машина перевернется». И хотя по природе своей мне была не свойственна вера в мистику, сейчас почему-то хотелось поддаться голосу шестого чувства и повернуть обратно. Изнутри полиция больше напоминала пчелиный улей. Люди в форме бегали туда-сюда-обратно, тут и там слышались телефонные звонки, кто-то усердно стучал по клавиатуре, кто-то судорожно просматривал бумаги. А еще Аркхэм называют психушкой. О каком порядке идет речь, если в цитадели закона царит полнейший хаос. Я назвала свое имя офицеру на входе, он что-то посмотрел в компьютере, кому-то позвонил, кивнул и попросил меня присесть. Спустя пару минут ко мне подошел высокий мужчина лет тридцати. — Мисс Сноудон? Я кивнула. — Прошу за мной. Меня завели в мрачную слабоосвещенную комнату, посередине стоял стол и два стула. — Присаживайтесь. — мужчина указал рукой на стул, с интересом разглядывая что-то в папке, находившейся у него в руках. — Простите, офицер… — Блэк. — ...офицер Блэк. Зачем меня вызвали? — Вас подозревают в убийстве Майка Пирса, — сухо ответил офицер, даже не подняв на меня глаз. — Его тело нашли два дня назад у пристани, — на стол одна за одной полетели фотографии с места преступлении, — вас видели вместе выходящих из бара. К тому же, — он подвинул фото ближе, чтобы я могла рассмотреть, — по показаниям рабочих порта, на пристань вы так же пришли вдвоем. Я опустила глаза на снимки. Разбитое лицо, это да, моя работа. Но к ножу, торчащему из шеи, я не имела никакого отношения. — Нам нужен образец Вашего ДНК и отпечатки пальцев, чтобы сравнить со следами на одежде убитого. — Я его не убивала. — голос был на удивление спокоен. — Это покажут анализы. — строго заметил детектив, — Мисс Сноудон, вы всего лишь подозре… — договорить ему не дал грохот раздавшийся за дверью. — Оставайтесь на месте, — бросил офицер Блэк, покидая допросную. Следом за взрывом послышались выстрели и крики. Мне стало страшно. Оглядев комнату, я заметила еще одну дверь у себя за спиной. Подергав ручку, я поняла простую мысль: я в ловушке. Одна дверь заперта, а вторая ведет прямиком под пули. Не лучший расклад. За дверью послышались шаги. Не имея возможности обдумать все как следует, я прижалась спиной к стене. Дверь, кажется, открывается внутрь, если повезет меня не заметят, я смогу за ней спрятаться. Тогда эта мысль показалась гениальной. Тело перешло в беззвучный режим. В ушах гулко отдавалось биение сердца, ритм был такой, что впору было танцевать джигу. Скрипнула дверь. Хотелось вжаться в стену еще крепче, слиться с ней в одно целое. Послышались шаги, кто-то зашел. Сквозь полупрозрачную дверь я видела лишь очертание головы в полицейской фуражке. Все кончилось, доблестные стражи закона снова на коне? Воздух с шумом вышел из легких. — Офицер? Дверь закрылась, вырывая меня из «убежища». Лицо полицейского было скрыто за низко сдвинутой фуражкой, в руках у него был пистолет. — У…малышка. — театрально раскинув руки, он поклонился. — Понравился мой подарок? — офицер усмехнулся, обнажая зубы в улыбке, напоминающей собачий оскал. Он поднял фуражку. В голове пронеслась единственная мысль: «Мне конец». Передо мной стоял тот самый рыжий парень с пристани. Как бишь его Жирун, Жерар… — Джером? Нет, правда, я не хотела платить за свои грешки так скоро. Надо бы побольше замараться. Мне всего 20, рановато отправляться к праотцам. — В городе новый шериф! — смех этого умалишенного разнесся по комнате, я невольно сморщилась. В лицо мне смотрело дуло пистолета. Я ожидала, что в следующий момент мои мозги размажет по стенам, но нет, выстрела не последовало. — Ты идешь со мной. — Помахав стволом перед носом для убедительности, он подтолкнул меня к выходу. — Прошу! — И снова театральный поклон пропускающий меня вперед. Сказать что я была в шоке — ничего не сказать. Ощущение, будто второй раз родилась. В спину упиралось дуло пистолета, но я благодарила всех мыслимых и немыслимых богов, что мое сердце все еще бьется. Мы вышли из допросной, и глазам открылась жуткая картина: весь департамент полиции был усеян трупами, а тех, кто подавал признаки жизни, добивали выстрелами в голову, словно бешеных псов. Я нервно сглотнула. — Мы тут немного повеселились, — услышала я за спиной, — ну знаешь, как это обычно бывает, — голос стал ближе, — кто не спрятался, я не виноват, ХА! — прямо в ухо выкрикнул Джером. Я повернула голову вправо, его щека почти касалась моей, кожа покрылась мурашками. Джером обвел взглядом комнату. Было видно: он наслаждается зрелищем как художник, любующийся законченной картиной. Наши взгляды встретились, он повел бровями и грубо толкнул меня вперед. Я оказалась в руках громилы примерно на голову выше меня. — Мы почти закончили, ребятки. Остался последний штрих! — псих чуть не хлопал от восторга. Удивительно как менялся его голос: шепот сменялся криком, баритон спускался в грубый бас по щелчку пальца, ему не в бандиты надо, пошел бы в актеры что ли, и польза и люди живы. И о чем я только думаю... Установив камеру, он начал вещать какой-то бред про надежду, тюрьмы разума и тому подобное. Вероятно, он мнил себя философом недюжего ума. Я почти не слушала, мое внимание было сосредоточено на мертвецах. Это так просто, лишить кого-то жизни. БАМ — и ты труп. Странно, но я не испытывала отвращения к картине развернувшейся перед глазами. Она меня скорее завораживала, нежели отталкивала… Размышления прервал вой сирен. Джером весело выкрикнул последние аккорды обращения к трудящимся и дал знак, что пора уходить. Это последнее, что я помню перед тем, как меня вырубили прикладом ружья.