Диппер не знает

      В свои двадцать Диппер безнадёжно один. Друзей у него нет, девушки тоже, с одногруппниками не находится ни единой темы для разговора, а с Мейбл у них давно уже не одна жизнь на двоих и даже не один город. Диппер учится на мехмате, живёт в съёмной однушке, вечно что-то мастерит и много курит. Светлыми летними ночами он поднимается на крышу своей многоэтажки и долго смотрит на звёзды, думая, насколько ничтожен он со своими проблемами по сравнению с колоссальным величием космоса, и эта мысль пугает и успокаивает одновременно. Диппер, в общем-то, счастлив, но чернильные зимние вечера хочется делить хотя бы с другом. Диппер встречает его по дороге из университета. Буквально сталкивается в тёмном проулке, выливая на чужую рубашку свой любимый кофе. Незнакомец шипит, матерится, но извинения выслушивает снисходительно и от помощи не отказывается. У него прилизанные пшеничные волосы, почти прозрачные глаза и имя Уильям, от которого разит старой Англией, дворянством и родовыми поместьями. Просто Уильям, без фамилии. Диппер, возможно, мог бы настоять и узнать её, но у него самого — детское прозвище вместо имени, так что ему плевать. С Уильямом интересно: тот знает многое, не меньше рассказывает, хохочет безумно, но заразительно, откидывая голову назад и открывая смуглую шею. Уильям ерошит каштановые кудряшки, приобнимает за плечи, до крови кусает чужие губы и выхватывает сигареты почти изо рта — и Диппер позволяет ему всё это. Диппер понимает, кто перед ним, почти сразу, он же не идиот. Понимает, но не говорит ни слова, просто однажды называет Уильяма Биллом. А тот лишь задерживает на нём взгляд на наносекунду дольше и хмыкает. И тоже молчит. Теперь у него смех металлический, глаза даже днём горят сверхновыми, а зубы в широкой улыбке треугольные, как у акулы. Диппер не знает, зачем он демону и надолго ли, но никогда не спрашивает. Он путешествует: наяву — по странам, заполняя новыми аномалиями свой собственный дневник, а во сне — по вселенной, наблюдая рождение и гибель звёзд. Он, задыхаясь от восторга, слушает лекции, которые точно не стоит пересказывать преподам, валяется перед телевизором с самым могущественным существом в мире, а ночами выгибается на постели до боли в пояснице и до рези в глазах всматривается в вертикальные зрачки. Диппер думает, что уже получил больше, чем мог бы за целую жизнь, а потому причины и сроки не особо волнуют его. Диппер больше не вглядывается ночами в звёзды с крыши — он встречает рассвет на Меркурии, а закат на Венере и думает, что реши Билл убить его прямо сейчас, и он не скажет и слова против. Билл Сайфер — не человек, и ни на минуту не даёт об этом забыть. У него непроглядность космоса в зрачках, созвездия на коже, и Диппер временами думает, что его трахает чёртова вселенная. От этой мысли хочется смеяться в истерике, а ещё позвонить в дурку и сдаться добрым санитарам, но Диппер знает, что от его безумия не спасут ни таблетки, ни доктора. Его безумие материально и ехидно, как сам дьявол, от него не спрятаться ни в психушке, ни в морге, ни в аду. Да Диппер, в общем-то, прятаться не очень и хочет. В Сайфере нет и не было никогда ничего человеческого. Иногда он напоказ проводит острым лезвием по собственной руке, ухмыляясь Дипперу прямо в лицо. Нож режет смуглую кожу сухо, как бумагу, оставляя правильные алые полосы, но из глубоких ран — ни крови, ни сукровицы, и Диппера почти тошнит. Сайфер безумен в самой своей сути: у него оскал бешеной собаки и огонь в глазах буквально. Дипперу стоило бы бояться, но свой страх он, кажется, потерял ещё в двенадцать. Билл Сайфер — не человек и никогда не даёт забыть об этом, а Диппер думает, что спустя столько времени и он сам — человек не больше. Диппер не знает, зачем он демону и надолго ли, но глядя в зеркало в день своего сорокалетия и понимая, что с момента встречи с Биллом не постарел, кажется, ни на год, решает, что он чёртов любимчик вселенной. Одной совершенно сумасшедшей вселенной по имени Билл Сайфер.