Что ни сделаешь....

- Мммм, - Тсуна мычал и смотрел. - Ку-фу-фу, - Мукуро смеялся в свое манере, сидя у Занзаса на коленях. А бедный Занзас пил от безысходности, прощаясь со своей свободой. Немного позже, когда Мукуро и Тсуна в очередной раз сидели на своей излюбленной крыше, Тсуна поинтересовался: - Как тебе это удалось? Занзас отнюдь не валенок. - Измором взял и собственными знаниями в области секса, - беззаботно произнес Рокудо, взирая на небо. - А он тебя любит? – спросил Тсуна серьезно. Мукуро поднял глаза на Дечимо и произнес: - Мне плевать, Тсуна. Я сделаю этого человека счастливым, даже если позже он по мне пройдется. - Хм, для себя ты говоришь странно, - хмыкнул Тсуна. - А ты действуешь странно, - воскликнул Мукуро, - ну, сколько можно, вокруг да около ходить? Пойди поцелуй свою обожаемую Тучку что ли? Ты ведешь себя так, будто остался все тем же неудачником! Ты изменился во всем, кроме одного, Тсуна! Прояви инициативу, что ли! Он тебе на блюдечке с голубой каемочкой не приползет! Выслушав нотацию, всколыхнувшую в нем достаточно неприятные эмоции, Савада вздохнул и спросил: - Пойдем приключений, что ли поищем? - Ку-фу-фу. Нет, - Мукуро хитро ухмыльнулся, - я нынче должен греть постель Занзасу. И исчез. - Предатель, - прошипел Тсунаеши и пошел домой. Идти за неприятностями одному не хотелось. Утром у Савады было ужасное настроение, порожденное речью Мукуро. С каким-то садистским удовольствием он бросил многострадальный галстук в угол, засунул оружие во все возможные места и расстегнул рубашку аж на три пуговицы. Школа встретила его как всегда – Хибари Кеей на своем посту, который как всегда смерил Тсуну уничтожающим взглядом и пошел его камикоросить. Как всегда, все как всегда. Вот только вспоминая слова Мукуро, Тсуна все чаще смотрел на губы Хибари. Нет, это желание и раньше существовало, но воображение, подогретое вчерашним случаем и словами иллюзиониста совсем распоясалось, рисуя такие картины, которые Тсуна предпочел бы похоронить с собой. Все уроки парень просидел, ерзая на стуле и матерясь под нос. Учителя косились и делали замечания, друзья молчали, наученные горьким опытом. Изгрызя к концу дня два карандаша, Тсуна не выдержал. Прямо на истории он схватил сумку с учебниками и пронесся мимо учителя, который еще минут пять после этого стоял с открытым ртом от такой наглости. По коридорам Тсуна шел, кипя как чайник и громко, в голос, ругаясь: - Бля-я-я-я! Как меня все это достало! Мукуро, сволочь! Уверен, именно этого ты и добивался! Мадонна! Когда это нах закончится! Ноги сами привели Тсунаеши к кабинету ГДК и Десятый, не совсем соображая что делает, с пинка открыл дверь и ворвался внутрь. Хибари сидел за столом и, увидев столь наглое вторжение, потянулся за тонфа. Но Тсуна заставил его заколебаться воплем: - Ты меня достал уже, Тучка! Тсунаеши, честно говоря, не ожидал от себя такого порыва. Выпустив пар через громогласный крик, он, резко приблизившись, наклонился через стол и впился в губы его тучки, схватив Кею за руки, не давая маневра. Очешуеть. Именно это подумал Савада, когда понял, что Хибари совсем не умеет целоваться. Но это промелькнуло где-то на задворках разгоряченного разума. Губы Хибари оказались твердыми и сухими. А еще вкусными. И это был вкус его Тучки. Савада целовал эти губы, отметив, что Хибари почему-то ему отвечает. Неумело, но отвечает. Это дарило ни с чем несравнимый экстаз. Когда кислород закончился и Савада оторвался от умопомрачительных губ, он увидел что у Тучки расширены зрачки, а на лице появился румянец ярости, пополам со смущением. И именно тогда Тсуна понял, ЧТО он сделал. - Твою мать! – выдохнул Тсуна и рванул из кабинета, оставив Хибари яростно сжимать тонфа и гадать, что же заставляло его отвечать на поцелуй травоядного.