На всю оставшуюся жизнь

Самая уникальная способность человека — это творить и преодолевать препятствия, терпеть и преобразовывать, любить и быть выше наших страданий. Бен Окри

После того случая атмосфера в поместье ощутимо переменилась. Грейнджер стала очень тихой, полностью погрузившись в книги, которые буквально проглатывала одну за другой. Она перестала меня раздражать и больше не предпринимала никаких попыток, чтобы вызвать мой гнев. Напротив, на контрасте с теми проблемами, которые начал доставлять ближний круг, только дома я мог наконец спокойно выдохнуть и расслабиться. Конечно, пару раз были случаи, когда даже после наказания провинившихся пожирателей я все ещё не мог успокоиться и тогда, возвращаясь в поместье, вымещал свою злость на грязнокровке. Но и эти мои вспышки агрессии Грейнджер сносила молча, не пытаясь спорить или просить. Казалось, что она воспринимает это как должное и ничего другого от меня не ожидает. В такие моменты от ее взгляда мне становилось некомфортно. Там не было осуждения или обиды, девчонка смотрела так, словно понимала, что я просто не способен держать свои эмоции под контролем. Это было неприятным открытием. Раньше я считал, что проявление любых эмоций — это слабость. Сейчас же я понимаю, что слабостью являются не сами эмоции, а неумение их контролировать. Я думал, что после объединения души все произойдёт само собой. Излишняя раздражительность, неконтролируемый гнев и постоянные срывы просто исчезнут. Но, как оказалось, они не исчезли. Поэтому теперь, возвращаясь домой, я старался держать себя в руках, прекрасно понимая, что поддерживать власть в стране основываясь только на страхе и применении силы я не смогу. Тут стоит отметить, что после того как я разрешил Грейнджер выходить из комнаты и посещать библиотеку, она проводила там почти каждый вечер. Я тоже любил проводить время в обществе книг, поэтому неудивительно, что в один из таких вечеров мы с девчонкой там пересеклись. Именно тогда у нас состоялся один очень занимательный разговор. Грейнджер от природы была очень внимательной, поэтому быстро запомнила в какое время я предпочитаю заглядывать в библиотеку и всегда старалась приходить туда намного раньше, чтобы свести возможность нашего контакта на нет. Но в этот день я был слишком разочарован результатом посещения министерства, поэтому и пришёл в библиотеку намного раньше. Книги помогали мне успокоиться. Я настолько погрузился в чтение фолианта, что не сразу среагировал на открывающаяся дверь. Когда Грейнджер зашла и увидела меня, то испуганно замерла, не зная, что делать дальше. Ее замешательство меня изрядно повеселило, поэтому я с интересом наблюдал за тем, что она будет делать дальше. — Проходи, — когда стояние Грейнджер в дверях затянулось, я все же решил взять ситуацию в свои руки. Девчонка была напряжена и даже зайдя, наконец, в комнату с опаской наблюдала за мной, пытаясь понять, в каком я сейчас настроении. Это тоже было забавным, но с другой стороны, ее излишняя пассивность и осторожность уже начинали мне надоедать. Не знаю почему, но в тот момент мне захотелось ее растормошить, вывести на эмоции. — Даже не расскажешь, как прошёл твой день? — и хотя я говорил достаточно спокойно, я заметил, что Грейнджер вздрогнула. — Не думаю, что вам действительно это интересно, — она отвечала очень тихо, избегая зрительного контакта. Мне было интересно, чем таким занималась грязнокровка в мое отсутствие, что сейчас ее поведение так кардинально изменилось? Или причина все-таки в ситуации с Беллой? Я действительно не понимал, и это интриговало. Поэтому я решил разобраться с этим сейчас. — Подойди, — дождавшись, когда девчонка приблизится, я отложил фолиант и полностью переключил своё внимание на Грейнджер. — Посмотри на меня. Девчонка определенно была сбита столку моим поведением и даже не пыталась сопротивляться. Я легко проник в ее воспоминания, внимательно просматривая, что именно Грейнджер писала на тех кусках пергамента, которые затем сжигала. Я долго размышляла о том, насколько ошибочным и ограниченным было мое мировоззрение. Типичные, вбитые в голову кем-то абстрактно сформулированные установки. Ты должна быть храброй. Да, должна. Но сейчас я начала понимать, что быть храброй — это не значит обязательно бросаться на амбразуру. Ты должна помогать друзьям. Должна, но когда это действительно возможно и не в ущерб собственной жизни. Ты должна разделять страдания других. И я разделяю. В полной мере. Но кто в таком случае разделяет мои? Я действительно считаю, что сейчас мертвым там лучше, чем нам здесь — живым. Мы жалеем не их, а себя, потому что не знаем, как теперь жить одним. Потому что привычный уклад жизни нарушен и мы не можем это изменить. Но ведь действительно, если не можешь изменить ситуацию, меняй своё отношение к ней. Это не значит, что я сдалась и опустила руки, это значит, что я достаточно разумна, чтобы дождаться нужного момента, когда станет возможным изменить хоть что-то. — Так значит ты решила занять выжидающую позицию? — я с усмешкой наблюдал за реакцией Грейнджер. — И как, успешно? Девчонка явно была обескуражена и смущена. Ещё бы, по ее мнению я залез в самое сокровенное. Однако Грейнджер быстро взяла себя в руки. — Во всяком случае, гораздо лучше, чем когда я только сюда попала. — Лучше? — вкрадчиво переспросил я, поднимаясь из кресла и делая шаг навстречу девушке. — Напомни, это случайно не ты вчера сорвала голос от моего круциатуса? — По крайне мере, на этот раз не я вас спровоцировала! — Разве это что-то меняет? — тихо переспросил я, поражаясь ее убежденности в своих словах. Зато вывести Грейнджер на эмоции мне определенно удалось. Сейчас девчонка выглядела словно разъярённая гарпия, хотя и сдерживала себя от видимого хамства и дерзости. — Меняет. Это стало случаться гораздо реже и я знаю, что в этом случае не отвечаю за ваши действия. Я действительно стараюсь не выводить вас из себя и вчера это была не моя вина, что кто-то вас выбесил, а я просто попала под горячую руку. Ее логика меня просто поражала. Неужели она действительно считает, что ее в некотором роде примерное поведение сможет со временем обеспечить ей здесь стопроцентную безопасность? Пристально глядя на девчонку, я сделал ещё пару шагов, подойдя к ней вплотную. Теперь Грейнджер определенно стало некомфортно и она попыталась отстранится, но я резко схватил ее за запястье притягивая ближе к себе. — Позволь мне указать на ошибочность некоторых твоих убеждений, — почувствовав, что Грейнджер снова испуганно дёрнулась, я усилил хватку. — Если я захочу причинить тебе боль, то никакой повод для этого мне не нужен. Я почувствовал, что дыхание девчонки сильно участилось. Грейнджер боялась, но попыток вырваться больше не делала, понимая, что в данной ситуации у неё нет никаких шансов. Поэтому она просто стояла, опустив глаза, словно старалась стать незаметной. Достав палочку, я приподнял ей подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза. Да, мне абсолютно точно доставлял удовольствие ее страх. — Почему именно я? — в голосе Грейнджер было столько отчаяния, что я невольно вздрогнул, вспоминая единственный случай из своего детства в приюте, когда не смог дать отпор обидчикам. Тогда я на себе почувствовал, какими животными являются эти маглы. Они зажали меня в углу после ужина. Их было шесть и они чувствовали мою слабость и свою безнаказанность. — Малыш Томми опять один. Посмотрите-ка на него. Разве ты не знаешь, что за проход по этому коридору нужно платить? Да, они были гораздо старше меня и на тот момент контролировать свои способности я не мог. — У меня нет денег, и вы это прекрасно знаете. Я понимал, что произойдёт дальше, ведь слышал рассказы других ребят об этой шайке. Я также понимал, что не смогу выстоять один против шестерых, единственным шансом было только появление воспитателей, но этого не произошло. — Тогда нам придётся тебя наказать. Я навсегда запомнил этот гнусавый голос Стива. А потом начался ад. Они избивали меня и смеялись, сменяя друг друга по очереди и не прерываясь ни на секунду. — Почему именно я? — это единственное, что я смог выдавить из себя, когда они наконец остановились. И хотя потом я жестоко отомстил каждому из них, ответ Стива я помню до сих пор. — Потому что ты слабее, — сухо ответил я, отпуская девчонку. Это воспоминание оказалось настолько неожиданным, что я не сразу смог взять себя в руки. Я вспомнил, как тогда впервые доверился взрослым, надеясь на помощь, но этой помощи так и не дождался. Мелкие ублюдки знали куда бить, чтобы не оставить следов, а меня всегда считали слишком странным, поэтому от моего рассказа попросту отмахнулись. В тот день я пообещал себе, что никогда больше не буду таким беспомощным. Стану настолько сильным, что люди будут вздрагивать лишь от одного упоминания моего имени. — Хотите сказать, что когда вы вымещаете свою злость на тех, кто слабее, вам становится легче жить? Это действительно доставляет вам удовольствие? Я с интересом посмотрел на Грейнджер. Сейчас она вовсе не выглядела испуганной. Все это было сказано таким жёстким тоном, словно это не она меньше минуты назад тряслась от одного моего взгляда. — Неужели вы не понимаете, насколько это неправильно? Вы просто копите в себе злобу, а потом в один момент взрываетесь и выливаете ее на других, потому что других способов перебороть свой негатив вы не знаете. — А ты знаешь? Может быть, поделишься советом? — с издёвкой спросил я, продолжая пристально смотреть на девчонку. Меня начинала забавлять сложившаяся ситуация, было очень любопытно, как далеко Грейнджер решится зайти. — Знаю. Но сомневаюсь, что техника холотропного дыхания, счёт до десяти или медитация вам помогут. Услышав последнюю фразу грязнокровки я расхохотался. Все таки, я не зря держу ее здесь. — Действительно, не помогут, — спокойно ответил я, открывая дверь. — А теперь иди к себе. Грейнджер не нужно было повторять дважды. Уже в следующую секунду она выскользнула за дверь. После этого разговора я старался не срываться на грязнокровке, желая доказать в первую очередь себе, что способен контролировать свой гнев. К концу следующей недели у меня начало получаться. Да, я продолжал жестоко наказывать провинившихся, заботился о поддержании дисциплины и строго спрашивал с каждого своего пожирателя. Но таких срывов, которые были раньше, не допускал. К слову, пожиратели стали доставлять слишком много проблем. Слухи об их зверствах в отношении пленников распространились с баснословной скоростью. Больше всего отличились Нотт, Лестрейнджи и Мальсибер. Сейчас, когда все вспышки восстания были ликвидированы, мне не хотелось провоцировать появления новых. Я не ограничивал действия своих людей в отношении пленников, но они обязаны были позаботиться о том, чтобы информация об их действиях не выходила да пределы поместий. Поскольку ситуация требовала моего личного вмешательства, я потребовал предоставить мне воспоминания. Чтобы опровергнуть ходившие слухи, нужно в совершенстве знать истинную ситуацию. Признаться честно, воспоминания Лестрейнджа произвели на меня наихудшее впечатление. Может сказалось отвратительное поведение Беллы, которое повлияло на мое отношение ко всем Лестрейнджам, может мое отвращение к Уизли, но я действительно был раздражён. Хоть Уизли и была чистокровной, но сломалась куда быстрее Грейнджер. На неё было просто противно смотреть. Никакого сопротивления, лизоблюдство в ответ на насилие. Джиневра всеми способами пыталась улучшить своё положение, чем активно пользовались оба брата. Все таки Уизли действительно гнилая семейка. В итоге проблему на время удалось замять, в этом очень помогло содействие Люциуса. Вот уж кто действительно мой скользкий друг, любую ситуацию может обернуть в свою пользу. Однако, нужно было принять меры для предотвращения таких случаев в дальнейшем. Поэтому мне пришлось провести незапланированное собрание, которое тоже привело к достаточно непредсказуемым последствиям. Стоит начать с того, что Белла настолько помешалась, что ослушалась моего прямого приказа и заявилась вместе со своим муженьком. Только из уважения к прошлым заслугам Лестрейнджей, я простил ей эту своевольность. Свое место в ближнем кругу впервые занял подающий большие надежды Феликс Кроштал, отличившийся при битве за Хогвартс и дальнейшей борьбой с мятежниками. По началу все шло достаточно неплохо. Я выразил своё недовольство действиями некоторых и убедительно попросил впредь не совершать подобных ошибок. Реакция на мои слова была сдержанной и уважительной, но именно тогда в поведении некоторых моих сторонников появились первые звоночки, на которые мне стоило бы обратить внимание. После окончания собрания я отпустил большую часть пожирателей, оставив только ближний круг. Это была своего рода неофициальная часть в благодарность за особые заслуги. Окончательное восстановление Хогвартса, победа над сопротивленцами и установление стабильной работы министерства стоили того, чтобы это отметить. Поскольку в своём ближнем круге я был уверен, то пожиратели могли свободно перемещаться по поместью. Я же, быстро устав от шума, направился к себе, намереваясь отдохнуть пару часов, прежде чем вернуться обратно. Однако, моим планы были нарушены самым наглым образом. Уже спустя час, когда уровень алкоголя в крови моих сторонников явно превышал норму, я услышал оглушительный вопль грязнокровки, раздающийся из библиотеки. Первым делом я подумал о том, что повторяется ситуация с Беллой, но затем понял, что ни она, ни любой другой пожиратель не окажется настолько безумным, чтобы в моем присутствии вторгаться на второй этаж, где располагаются мои личные апартаменты. Крик стих так же резко как и начался. Меньше чем через минуту я оказался на месте. Дверь была приоткрыта. — Ну чего ты ломаешься. Одним разом больше, одним меньше. Вас ведь для этого и держат. Феликса я узнал сразу. Слишком долго он выражал мне своё почтение и благодарность там внизу. Я не знаю, чем этот безумец руководствовался в тот момент. Хотел ли повнимательнее изучить мое поместье и, случайно наткнувшись на грязнокровку, просто не смог сдержаться. Собирался ли стереть девчонке память, надеялся ли на то, что я не услышу. Или же дело банально было в алкоголе. В тот момент это мало меня волновало. Перед глазами ещё одно болезненное для меня воспоминание. Снова приют. Только я уже гораздо старше, вернулся на каникулы из Хогвартса и теперь могу за себя постоять. Нас отправили разгребать какой-то сарай, ведь своё пребывание в приюте мы должны были отрабатывать. Со мной была девчонка чуть младше меня. Я не помню ее имени, но помню ее лицо, когда какой-то мужчина, появившийся там непонятным образом, ее изнасиловал. Я мог рискнуть своей безопасностью и заступиться за неё, мог попробовать защитить. Но не стал. Просто потому что на тот момент мне было на неё наплевать. Единственное, что меня заботило, смогу ли я должным образом защитить себя без использования магии. Я стоял окружённый какими то ящиками, поэтому и видно меня не было. Дождавшись удобного момента я просто сбежал. А спустя неделю она покончила с собой. Тогда я впервые почувствовал что-то похожее на вину, но быстро отогнал от себя это мерзкое чувство. Однако сейчас, увидев на полу связанную Грейнджер и руки Феликса, скользящие ей под юбку, я почувствовал безудержную ярость и уже в следующий момент комнату осветила зелёная вспышка. Стоит сказать, что на крик отреагировал не только я, большая часть моих сторонников недоуменно смотрела на труп Феликса. И опять же, если бы я не был настолько ослеплён своим гневом, то заметил бы тень недовольства, скользящую по их лицам, когда они осознали, что я только что убил подающего надежды сторонника из-за грязнокровки.