На всю оставшуюся жизнь

Здоровый человек не издевается над другими. Мучителем становится перенесший муки. Карл Юнг

Дни стали похожи на одно сплошное вращение калейдоскопа. Каждую секунду происходило что-то новое. На месте решённых проблем возникали следующие. Нужно было успеть все. Осознав, что слишком много свободы пагубно влияет на деятельность моих слуг, я снова ужесточил над ними контроль. В поместье я возвращался поздно вечером, опустошённый и практически без сил. Я строил империю на руинах обескровленной Англии и чем чаще я оглядывался назад, тем сильнее возникало осознание того, как много глупых ошибок было совершено моими людьми и лично мной. Мысли из серии, «а что было бы если» становились слишком навязчивыми и практически сводили с ума. Их трудно было контролировать, от них трудно избавиться. Присутствие Грейнджер было хорошим отвлекающим фактором. Мне нравилось наблюдать за ней. Изучать. Самой сильной психологической пыткой для человека вроде Грейнджер является отсутсвие общения, поэтому я игнорировал девушку всего по одной причине: мне было любопытно, насколько ее хватит и что именно она предпримет. Я знал, что она тоже наблюдает за мной, пытается анализировать, предугадать мои действия. Ее поведение постепенно менялось и она чувствовала себя в поместье более уверенно. Может просто устала бояться, а может поняла, что пока я рядом, никто другой ее не тронет. В любом случае, меня подобные изменения очень привлекали. После Хогвартса все силы были направлены на восстановление Косой Аллеи, Хогсмида, Министерства. Тем, кто смог убедить в своей лояльности, выдавались разрешения на возобновление деятельности. Магазины и лавки постепенно отстраивались заново и начинали свою работу. И хотя жизнь постепенно начинала восстанавливаться, люди все ещё с опаской выходили из дома. Даже чистокровные семьи боялись возможных репрессий и гонений. Мне пришлось лично разбираться с последствиями нападения на Олливандера. Встреча с Кэрроу для него могла закончиться весьма плачевно, если бы Селвин не вмешался и не вызвал меня. Старик отличный специалист в своём деле и пока он работает на меня, его смерть мне невыгодна. Я понимал, что полностью избежать конфликтов, не удастся, но не был готов к тому, что инициаторами практически во всех случаях будут мои слуги. Мне начинало казаться, что большая часть моих последователей — это исключительно стая шакалов, готовая грызть всех, кто хоть немного слабее. Домой я вернулся раздражённый и с сильной головной болью. Изначально я намеревался поработать ещё хотя бы пару часов, но быстро отложил эту затею. Сил практически не осталось и пришлось сделать перерыв. Я устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Услышав раздавшийся стук в дверь, я усмехнулся. Грейнджер все-таки не выдержала. — Заходи, — когда дверь закрылась, я облокотился о стол, посмотрев на стоящую передо мной девушку. Грейнджер явно была смущена и не знала, что сказать. Мне было любопытно, что она будет делать дальше. Молчание затягивалось, но я никуда не спешил, поэтому терпеливо ждал, пока Грейнджер соберётся с мыслями.   — Теперь вы меня так наказываете? — А есть за что? — с усмешкой поинтересовался я, подаваясь вперёд. — Вам виднее. — И в чем по твоему заключается наказание? — уточнил я, жестом подзывая девушку. — Вы игнорируете меня всю неделю, — Грейнджер медленно подошла ближе. — Хочешь сказать, что соскучилась? — я мягко потянул ее на себя, заставляя обойти стол. Теперь Грейнджер стояла практически вплотную ко мне, но высвобождать руку не смешила. Я с интересом наблюдал за ее реакцией. Было сложно понять, что смущает ее больше: наша близость или мой последний вопрос. — Здесь вы единственный человек с кем я могу поговорить, — Грейнджер избегала моего взгляда, предпочитая смотреть в пол. — Значит, тебе не хватает общения? — Вы и сами это знаете, — хотя Грейнджер отвечала очень тихо, я почувствовал, что голова начинает болеть сильнее. Прикрыв глаза, я вновь облокотился о спинку кресла, слегка массируя виски. Самый большой минус этой боли заключался в том, что никакие заклинания и зелья на неё обычно не действовали. А обращаться к целителю, показывая свою слабость, я не собирался. Ощутив движение за спиной я сначала напрягся, но затем решил, что Грейнджер не настолько безрассудна, чтобы пытаться напасть на меня. Когда Грейнджер с силой сдавила мои виски, я практически зашипел. — Решила таким образом мне отомстить? — впрочем, попыток остановить девушку я не делал. Ее руки уже переместились на затылок, заставляя слегка наклонить голову вниз. — В детстве у меня часто были сильные головные боли, обычно от точечного массажа становится легче. Удивительно, но от действий Грейнджер я постепенно начинал расслабляться. С каждой последующей проработанной зоной боль уменьшалась. Когда мне окончательно полегчало, я открыл глаза и, развернувшись лицом к Грейнджер, перехватил ее руки. — И что ты хочешь взамен? — Что? — девушка выглядела очень растерянной, словно не понимала, о чем именно я ее спрашиваю. — Хочешь, чтобы я поверил, что ты все делала совершенно бескорыстно? Ты не пыталась усыпить мою бдительность, втереться в доверие, чтобы потом в удобный момент оглушить и сбежать или какой там у тебя был план? Заметив, что от моих слов Грейнджер вздрогнула и попыталась вырваться, я лишь крепче сжал ее руки, притягивая еще ближе. — Разве я не прав? — Нет, — теперь Грейнджер явно была напугана. — Я даже не думала ни о чем таком. Я просто хотела помочь. — Помочь мне? — я даже не пытался скрыть сарказм, — Девочка, люди никогда не делают просто так. Особенно для тех, кого боятся и ненавидят. — Я правда просто хотела помочь. Неужели вам обязательно нужно видеть в людях только плохое? — в ее голосе было столько отчаяния, что я невольно начинал ей верить, но сомнения все ещё оставались. Резко дёрнув Грейнджер на себя, я посадил ее себе на колени, одной рукой крепко придерживая за талию, а другой заставляя смотреть в глаза. Почувствовав, что Грейнджер слабо забилась у меня в руках, пытаясь отстранится, я усмехнулся. — В чем дело, Гермиона? Кажется ты сама пришла ко мне в кабинет. Говорила, что тебе не хватает общения. Так хотела помочь. — Потому что сейчас я действительно вас боюсь, — удовлетворенно кивнув, я слегка разжал хватку, давая Грейнджер возможность успокоиться. — Но это не значит, что я вас ненавижу. — Поясни, — теперь я ее абсолютно не понимал, — Почему после всего того, что я с тобой делал ты говоришь, что не испытываешь ненависти? — Потому что тогда я сама вас провоцировала. А вы все равно сохранили мне жизнь. Потому что все могло быть ещё хуже, — Грейнджер неосознанно перешла практически на шёпот. — Особенно, если бы вы тогда не вмешались. Вы дважды меня защитили, поэтому это просто был способ выразить благодарность. Аккуратно проникнув в ее мысли, я убедился, что Грейнджер не врёт. Она действительно верила в то, что говорила. Я начинал понимать, что с ней происходило. Готовность следовать моим правилам, в попытке избежать более жёсткого обращения. Неосознанное стремление угодить. Эмоциональная привязанность. Принятие и прощение прежнего насилия после мимолётного проявления доброты и хоть какого-то подобия ласки… Мне хотелось убедиться в правильности своей догадки, поэтому, заметив, что Грейнджер начинает дрожать, я успокаивающе погладил ее по плечу. — Гермиона, посмотри на меня, — мягко попросил я, заметив, что она снова отвела взгляд. — Ты действительно очень помогла. Спасибо. Я полностью разжал руки, давая ей возможность уйти. Но Грейнджер, напротив, робко потянулась ко мне, зарываясь лицом в рубашку. Слегка приобняв ее одной рукой, я вернулся к прерванной работе. Некоторое время мы сидели в тишине, а затем Грейнджер снова заговорила. — А в своих людях вы уверены на все сто процентов? — С чего вдруг такие вопросы? Я был заинтригован. На самом деле, меня самого в последнее время волновал этот вопрос. Мне казалось, что после войны я могу доверять только себе. — Тогда, когда мы вы дали возможность увидеть Джинни, мне показалось, что они не совсем довольны вашими решениями. И некоторые даже не пытались это скрыть. И в тот день, в библиотеке. Я видела как они смотрели. Они осуждали вас. — Это их проблемы. Они знают, что за любое проявление непочтительности будут строго наказаны. — И вы не думаете, что они когда-нибудь решаться пойти против вас? Услышав последний вопрос, я не смог сдержать смех. Сама мысль о том, что кто-то из моих слуг мог выступить против меня, казалась абсурдной. — Они слишком трусливы, чтобы на это решиться, — пояснил я, заметив удивлённый взгляд Грейнджер. — Не забивай себе голову подобными мыслями. Своих слуг я держу под полным контролем. Заметив, что уже достаточно поздно, я отложил бумаги и потянулся. Грейнджер уловила намёк и быстро слезла с колен, ожидая моих дальнейших действий. — Голодная? — дождавшись утвердительного кивка, я приказал эльфам накрыть ужин и направился к выходу, приглашая Грейнджер следовать за собой. В последующие дни я перестал ее игнорировать. Мы стали довольно много общаться и я был вынужден признать, что она весьма интересный собеседник. Я начал замечать, что мне абсолютно комфортно в ее присутствии. С ней было спокойно, но в то же время интересно. С каждым днём она боялась меня все меньше. Нет, она не проявляла неуважения, да и в целом вела себя практически идеально. Но все спокойнее реагировала на мои прикосновения, да и сама все чаще позволяла себе тактильные контакты, первой начинала разговор, задавала уйму вопросов и старалась проводить рядом как можно больше времени, когда я находился в поместье. В один из вечеров, когда мы уже привычно разговаривали, сидя у камина, Грейнджер рискнула обратиться ко мне с просьбой. — Милорд, позвольте мне выйти в сад. Вы же знаете, что я не сбегу. Она явно готова была убеждать меня до последнего, но я сразу дал своё разрешение. Ее желание выйти за пределы дома было объяснимо. Когда мы вышли на улицу, Грейнджер зажмурилась, подставляя лицо солнцу. — Так хорошо… Подойдя к фонтану, она по детски присела на бортик, опустив одну руку в воду. — Почему вы вообще начали войну? Вы ведь могли просто баллотироваться на пост министра. — Не мог, — ответил я, усмехнувшись. — Но почему? У вас ведь так много сторонников. На удивление ее вопросы не злили меня, скорее забавляла ее наивность. — Потому что политика — это всегда грязь и коррупция. И иногда даже связей и денег бывает недостаточно. — Вас боялись уже тогда? — Об этом позаботился ваш обожаемый Дамблдор, — я был готов к тому, что Грейнджер начнёт его защищать, но она молчала. Тогда я продолжил. — Изначально, я не собирался захватывать власть. У меня было накоплено достаточно знаний, которыми я хотел поделиться. Я действительно хотел преподавать в Хогвартсе, но даже этой возможности меня лишили. — Я не понимаю, — Грейнджер казалась разочарованной. — Профессор всегда говорил, что каждый заслуживает второго шанса. — Забавно, потому что во мне он видел чистое зло с нашей первой встречи. — Но это неправильно! — Грейнджер даже соскочила с бортика и теперь стояла слишком близко ко мне. — И почему же это неправильно? — вкрадчиво поинтересовался я, притягивая ее к себе. — Ведь в конечном итоге, он не ошибся. — Ошибся. Потому что злыми не рождаются, а становятся. Любому можно помочь. — Гермиона, какая же ты все-таки наивная, — хмыкнув, ответил я. — Помочь можно только тому, кто сам этого хочет. Когда мои руки опустились на ее талию, Грейнджер даже не вздрогнула. Напротив, она обняла меня. Я был приятно удивлён. — В последнее время ты необычайно тактильная. Не хочешь объяснить, с чего вдруг такие изменения? — Просто, когда вы обнимаете меня, я чувствую себя в безопасности, — смущенно ответила Грейнджер, с опаской следя за моей реакцией. — Но если вам это неприятно, я больше не стану… Я не дал ей договорить, крепче прижимая ее к себе и зарываясь рукой в ее волосы. Она действительно мне покорилась. Полностью. Вернувшись в поместье, я разрешил Грейнджер выходить на улицу в любое время, даже если меня нет. Первые несколько дней Гермиона целыми днями проводила вне стен поместья, словно боялась, что я передумаю и вновь наложу на неё прежние запреты и ограничения. Со временем я начал доверять ей мелкую бумажную работу. Она была очень исполнительна и старательна, поэтому с ее помощью у меня наконец появилось свободное время. Ее способности к анализу тоже оказались очень полезны. Она подмечала мельчайшие детали, акцентировала мое внимание на тех вещах, которые не казались мне особенно важными, но по итогу существенно влияли на конечный результат. Ближний круг постепенно привыкал к постоянному присутствую Грейнджер рядом со мной. Хотя многие действительно даже не пытались скрыть своё недовольство сложившейся ситуацией. Больше всего бесилась Белла. Ее ревность становилась практически неконтролируемой. Во время собраний я всегда старался держать Гермиону как можно ближе. Я понимал, что привязываюсь к ней все больше, но меня это только интриговало. Ведь никогда раньше я не испытывал ничего подобного. В тот вечер мы как раз решали вопросы, связанные с постоянной текучкой кадров в министерстве. — Милорд, но если эти люди проверенные и лояльны вам и вашему режиму, нет никакой необходимости постоянно их запугивать. — Считаешь, что Люциус злоупотребляет полномочиями? — Он пытается самореализоваться за счёт людей, находящихся у него в подчинении. Нельзя постоянно использовать только кнут. В некоторых случаях пряник будет куда эффективнее. — Например? — уточнил я, с любопытством глядя на Грейнджер. — Немного сбавить давление, предложить чуть более выгодные условия, стабильность и безопасность. Они сами будут зубами держаться за своё место. Я признавал, что предложения Гермионы очень часто оказывались разумными. Поэтому, в этот раз я решил к ней прислушаться. Мы уже заканчивали, когда в дверь постучали. Я заметил, как Грейнджер вздрогнула. Зная об отношений к ней большинства моих слуг, она разумно их опасалась. — Милорд, — после того, как я отменил прошлое наказание, Белла явно стремилась наверстать упущенное время и постоянно пыталась привлечь мое внимание. — У меня есть важная информация о восстании грязнокровок в лагере егерей. — Рассказывай, — указав ей на свободный стул, я дождался, пока Белла займёт указанное место. — Постарайся не затягивать. У меня ещё много дел. — Милорд, а как же она? — Белла с ненавистью смотрела на Грейнджер. — Она остаётся. — Но она же одна из них. Это важная информация, вдруг она попытается им помочь. — Хватит, Белла. Тебе должно быть достаточно того, что я в ней уверен. Остальное тебя не касается, — жестко ответил я, переключая своё внимание на Грейнджер. — Гермиона, подойди сюда. Девушка тенью скользнула мне за спину, одной рукой сжав подлокотник кресла. Присутствие Беллы явно доставляло ей дискомфорт. — Я жду, что такого важного ты узнала? — Поступила информация, что грязнокровки в лагере Сивого готовят восстание. Они каким-то образом умудрились пронести на территорию целую партию незарегистрированных палочек. Мы готовы устроить полную зачистку бунтовщиков, нужен только ваш приказ. — И откуда же у вас эта информация? — Да как ты смеешь вообще со мной говорить, ты… Вопрос Гермионы стал неожиданностью для меня, но я понимал, что в рассказе слишком много несостыковок, поэтому и решил вмешаться. — Достаточно, Белла. Отвечай на вопрос. — Простите, милорд. Информация из проверенного источника. Вы же знаете, что после свадьбы с Рабастаном Джиневра полностью поддерживает нашу политику. Так вот, одна из грязнокровок сумела связаться с ней, передав послание, в котором подробно говорилось о восстании. — И зачем ей об этом писать? Они просили помощи? С каждым новым вопросом Гермионы Белла все больше теряла контроль над своим гневом. Меня всегда забавляли их стычки, поэтому я с интересом наблюдал за происходящим. Но в этот раз что-то в поведении Беллы меня смущало. — Они думали, что Джиневра содержится в ужасных условиях и обещали ей помощь… — Хорошо. Я тебя услышал. Я проверю эту информацию и сообщу о своём решении. До этого момента я запрещаю что-либо предпринимать. — Да, Милорд, — поклонившись, Белла покинула кабинет, не забыв напоследок бросить гневный взгляд на стоящую рядом со мной Гермиону. — И что ты об этом думаешь? — спросил я, разворачиваясь к ней лицом. — Слишком опрометчиво для людей, планирующих восстание отправлять кому-либо вне лагеря письмо с полным планом. — Милорд, начинать восстание было логично в самом начале, а не тогда, когда вы готовитесь выпустить указ о возможности выкупа некоторых заключённых в чистокровные семьи. — Считаешь, что она посмела мне солгать? — Многим не нравятся некоторые изменения в вашей политике. Возможно, она просто пытается добиться своего, — несколько неуверенно ответила Грейнджер, опуская взгляд. — В любом случае, я прикажу проверить эту информацию, прежде чем отдавать приказ о зачистке, — заметив, что уже стемнело, я поднялся из-за стола. — Иди к себе. Завтра будет тяжёлый день. Я как раз собирался ложиться, когда в дверь постучали. Выйдя из спальни, я увидел напуганную Гермиону. — В чем дело? — спокойно поинтересовался я, хотя мне было очень интересно, почему вместо того, чтобы быть у себя, она разгуливает по поместью с мокрыми волосами. — Вы многим разрешили остаться сегодня здесь. Она ведь точно осталась. Я знаю, что вы запретили ей меня трогать, но мне все равно страшно. Я долго молчал, пытаясь решить, как лучше поступить в этой ситуации. Мне было лестно, что Грейнджер снова просит у меня помощи и защиты. — Заходи, — я пропустил ее вперёд и закрыл дверь. — Неужели ты действительно боишься ее больше, чем меня? — Нет. Просто вам я верю, а ей нет, — тихо ответила Грейнджер, быстро прошмыгнув на кровать и закутавшись в одеяло. — Интересная расстановка приоритетов, — заметил я, устраиваясь рядом. Заметив, что она все ещё напряжена, я слегка приобнял ее. — Продолжим этот разговор завтра, а сейчас спи. Засыпая, я думал о том, как сильно все изменилось всего за какие-то несколько месяцев.