Жанры и предупреждения!

      AU Яген устало вытер пот со лба и вышел из операционной. Юный хирург тут же оказался окружён суетливыми родственниками. — Окита-сан… Он будет жить?.. — бездонно-голубые, почти что пустые, глаза младшего сына оперируемого смотрели на него с надеждой и опаской. Тоширо не смог не ответить, хоть то и было не в его принципах: — Да, конечно.       ER (Established Relationship) Кунихиро искренно недоумевал почему Тсурумару назвал его и Кане-сана парочкой…       Hurt/comfort — Очнись, идиот! — Хлёсткая пощёчина приводит Ясусаду в чувства, он недоверчиво косится на злого, словно чёрт, Кашуу. — Мы не имеем права менять историю! И, пойми наконец, ты не один по нему скучаешь! Яматоноками понимает всё медленно. С мучительным треском в душе и резью в лёгких. Действительно ведь… Киёмицу тоже скучает по Оките. Может, даже сильнее. А ведь при таком раскладе, он не имеет права жаловаться! Ведь он не жалуется!.. И почему-то от этих мыслей вдруг стало чуточку легче.       POV «Господин, почему вы не отправили меня?.. Я чем-то вас обидел, или — быть не может! — огорчил? Я же делаю для вас всё!» — негодовал Хасебе, зачитав про себя список отправленных на задание мечей.       Songfic Весь день в цитадели звучали непонятные японским войнам слова, а Муцуноками во всё горло кричал о своей искренней привязанности к какому-то Сплину и Саниве, подарившему ему колонки. Вскоре «выхода нет» напевала добрая половина местных обитателей.       Ангст «Почему?.. Почему?! За что?!» — Мицутада неверяще уставился на свои исчезающие руки, потом поднял взгляд на бегущего к нему Саниву. Очередная вылазка закончилась провалом. Теперь он медленно исчезал. Медленно и мучительно. Осознавая, что стоит ему уйти — никто и не вспомнит!.. Сломанный, утерянный, погибший, он не оставит и следа в их памяти. Он умрёт. Раз и навсегда. И осознавать это было до жути больно. Впервые по щекам потекли слёзы. Все пытались что-то сделать. Кто-то бросился к пульту, чтобы вернутся и исправить эту ошибку, кто-то говорил ему утешающие слова — Шокудайкири не слышал, не знал, ему было всё равно. Он не чувствовал тепла брата, жмущегося к нему, не чувствовал, как рубашка намокла от слёз, не слышал его молитв, просьб… Он только и мог, что смотреть на свои растворяющиеся, полу-прозрачные ладони. и понимать, что вот он — конец.       Антиутопия В этом мире определённо что-то было не правильно, не честно и не справедливо. Хотя бы то, что все пирожные доставались младшим братьям. Яген порядком настрадался, наблюдая за тем, как те за обе щеки уплетают вкусности. И ведь никому и в голову не пришло поделиться с ним… Никому, кроме Гокотая — вот он, маленький лучик счастья в этом антиутопичном мире.       Даркфик Лужу крови, что растеклась прямо у ног Таротачи не представлялось возможным забыть. Он был выкован, как меч для богов. Но почему же сейчас он чувствует себя не божьим помощником, а приспешником дьявола?.. Воистину огромное лезвие его острого, как бритва, меча сносило головы одну за другой. Таротачи чувствовал, как в глазах рождается тот самый блеск, что когда-то пугал его. Блеск безумного желания убивать. Желания увидеть, как лужа крови становится морем.       Детектив — Куда делся мой плащ?.. — Яманбагири, побледнев до кончиков ушей, вышел к братьям. Хорикава чуть отшатнулся и изумлённо спросил: — Брат?.. Блондин медленно опустился на колени, уткнувшись носом в плечо младшего брата. Тот накинул ему на голову широкий платок и повязал на манер капюшона. Кажется, от этого копии великого меча стало легче дышать. — Кто-то стащил мой плащ… Ямабуши вскочил на ноги и громко выдал: — Ха-ха-ха! Положитесь в поисках на меня! — пригладив свои зелёные волосы и нацепив ну совсем нелепую шапочку детектива, заявил тачи.       Драма Кашуу, сломанный в битве при Икеде, казалось утратил смысл жизни, стал медленно растворяться, пока не исчез совсем. Окита долго ещё сидел рядом, в упор смотря на убранное в ножны, потерявшее привычный блеск, лезвие острого клинка. Он давно понял, что его верный друг умер, дух меча исчез. Но не мог его бросить. Ясусада чувствовал то же, стоя над бездыханным телом хозяина, вглядываясь в пустые-пустые глаза. В тот день родился его самый страшный страх — когда-нибудь заставить кого-то смотреть так же на него.       Дружба — Знаете, — улыбаясь, начал Никкари. Все притихли, перевели взгляды на начавшего толкать речь вакидзаси, — я правда считаю всех вас друзьями… Не смотря на наши разногласия, да и вообще… — Никкари-сан, — ойкнув, подскочил Маэда, — вы перепили?..       Занавесочная история — Госпожа, мы уже всё купили! И, поверьте, западная мебель нам точно не требуется! Санива, не смотря на вопли загруженного без малого десятью пакетами Хасебе, продолжала сверлить миленький небольшой диванчик в цветочек взглядом.       Злобный автор — Ну зачем тебе красить ногти?! — Меч недовольно уставился на Автора, после скептично бросил взгляд на свой идеальный маникюр. — А что тебе не нравится?.. Я красив, идеален... - не без гордости, с улыбкой, начал меч. - А значит и мои ногти должны быть идеальными!.. — Ничего-ничего, — махнул рукой парень, — я промолчу про то, что про это сказали бы мои соотечественники...       Исторические эпохи Муцуноками, выкованный в середине эпохи Эдо, тысяча шестьсот восемьдесят восьмом, знал наизусть все обычаи тех времён. Даром, что не соблюдал, знал ведь. И эти знания ему очень помогли, когда Саниве приспичило организовать фестиваль — и не абы какой, а в лучших традициях того времени! В результате, в хакама облачились все. И ходили так неделю, а то и больше. — Ей богу, будто в то время переместились… — протянул Ёшиюки, скорее из прихоти, нежели из недовольства, фыркнув.       Любовь/Ненависть — Господи, я с каждой секундой ненавижу вас всё больше… — прошипел Канесада, вроде даже игриво, улыбаясь, хватая смеющихся Кашуу и Ясусаду за шиворот. — Не называйте Хиджикату-сана дьяволом! — Фукуё-тайчо! Демонический зам командующего! — в один голос прокричали мечи Окиты и, вырвавшись, вновь бросились прочь. Изуминоками прошипел что-то нечленораздельное и кинулся следом.       Мистика — Никкари-сан, Никкари-сан! — Маэда, сверкая глазами, вбежал в комнату меча, разрубившего призрак, ни капли не смутившись, прямо посреди ночи. Вакидзаси недовольно что-то буркнул, одарив незваного гостя сильным пинком в бок. Впрочем, того это не сильно потревожило, так как ответил он сдавленным "ой!" и новым криком: — Я видел что-то явно сверхъестественное! Пойдёмте, пойдёмте!        Мифические существа — Ребята! Смотрите… — Гокотай, запыхавшийся и усталый, вбежал в комнату, заботливо прижимая к себе большое яйцо. Настолько большое, что он почти валился с ног. Мидаре помог ему устроить это нечто в углу комнаты. — Что это?.. — взъерошив волосы младшему брату, спросил Ичиго и подошёл к странной вещице (ну совсем не верилось, что оно настоящее) и слегка постучал по, будто деревянной, скорлупке. — Драконье яйцо… — ошеломлённо выдал Акира, показывая братьям картинку из книжки. Все дружно рванули к Саниве — спрашивать, что с этим чудом делать.       Омегаверс Ясусада правда не понимал, что значат эти все те термины, что так упорно ему втюхивал очень уж красный от смущения Яген на пару с пачкой странных ваток на липучке и лекарством. И вникать ну совсем не хотелось. Единственное, что он усвоил, так это то, что является омегой. И ему не повезло. Крупно и бесповоротно.        Пародия — Я похож на Минамото-сана?.. — с надеждой спросил Иманоцуруги, так старательно подбиравший наряд, похожий на одежды его прошлого господина. Он и впрямь напоминал Ёсицуне. Только вот… всё же, Яматоноками был куда более похож на Окиту. Пришлось признать поражение. День косплея прошёл успешно.        Первый раз Иватоши, кажется, умер и воскрес всего за пару мгновений. Сердце ухало и скакало. Щёки залились алой краской. Санива была воистину прекрасна!.. И, кажется, он в неё влюбился... Но... Увы, Хасебе чуть ли не своим телом оберегал богиню цитадели. Приблизиться к ней, чего уж говорить про «остаться наедине», не представлялось возможным. Кажется, первая любовь нагинаты стала чем-то определённо не счастливым, грустным и беспросветно обидным.       Повседневность — Убью! — Хасебе, яростно одёрнул промокшую рубашку и рванул следом за шутниками. Иманоцуруги успел раз десять пожалеть, что поставил это несчастное ведро на ещё более злосчастную дверь над комнатой помощника мастера. В свою очередь, Маэда был готов лопнуть со смеху. Больно его веселило выражение лица учигатаны Нобунаги… Но только до того момента, как тяжёлый кулак больно приземлился на очень уж дурную головушку.       Попаданцы — Я не из этих! Я не такое же чучело, как они! — тыкая пальцев на рассеивающийся труп ревизиониста, завопил мелкий мальчуган, стоило ошарашенным мечам подойти к нему ближе. — Мама! Клянусь, я больше и пальцем не трону папину машину времени, только верните меня домой!       Постапокалиптика Ревизионист надрывно хохочет. Не по-человечески. Кажется, руки онемели - Тсурумару просто не мог поднять меч. От страха ли?.. Скорее всего. — Апокалипсис близок к концу!.. Вы все умрёте! Жуткая пасть монстра разинулась, он попытался укусить резко отпрыгнувшего война. И в ту же секунду лохматая голова врага падает на землю. Бешеный блеск в глазах гаснет. Мицутада легко смахивает кровь с клинка и протягивает другу руку.       Пропущенная сцена — Нихонго-сан, Отегине-сан, Томбокири-сан, а вы можете повторить своё выступление?.. Троица яри разом попятилась. Гокотай выглядел слишком взбудораженным, будто даже предвкушающим. Отказать ребёнку было почти не возможно! Спустя пару секунд зрительной потасовки наивного взгляда золотых и перепуганных синих глаз, Нихонго сдался: — Попробуем, парни?.. — сглотнув, предложил он. — Только чур не я нижний! — завопил Отегине. Никто более не возражал. Яри снова выстроили некое подобие пирамиды и двинулись покорять горизонты циркового искусства, попутно раскрывая скрытые таланты своих товарищей. (Кто бы знал! Иватоши умеет жанглировать, Куньюки - акробат от бога, а Хасебе - вообще мастер на все руки! Хотя, последнее было всем известно. Ровным счётом как и то, что он обязательно устроит взбучку артистам выездного цирка.)       Психология Яген, решив, что не только знание анатомии, но психологии может помочь в битве, взялся за учебники. Спустя неделю глубоко-вдумчивого чтения, он перешёл к практике. Оказывается - был прав. Действительно полезно! Битва на кухне за право попробовать удон Хасебе была успешно выцапанная без какого либо кровопролития! Психологические методы очень уж хорошо действовали на его товарищей и братьев - грех не воспользоваться.       Романтика — Сакура невероятно красива… — прошептала Санива, заправляя выбившуюся из причёски прядь за ухо. Хасебе улыбнулся шире и милее обычного и совершенно без каких-либо сомнений выдал: — Вы так же, даже более, прекрасны, госпожа.       Соулмейты Окита смеялся от души, нежно оглаживая ножны катаны. На его правой руке, от плеча и до кисти, было выписано имя. Имя его меча. — Жаль, Кашуу, ты не человек… Я был бы счастлив с тобой поговорить!.. Дух оружия печально усмехался и аккуратно клал свою невесомую ладонь на плечо своему хозяину. Тот, кажется, чувствовал чьё-то присутствие, но молчал. И это молчание до сих пор преследует Киёмицу — уже человека. Он стоит у могилы бывшего хозяина, болезненно и печально, держа ладонь на ледяном надгробии. А по его руке ядом расплывается имя уже умершего Окиты Соджи. — Жаль, ты больше не человек, Окита… Я бы хотел поговорить с тобой… И теперь очередь Соджи — духа, безмолвного и невесомого — неощутимо касаться дрожащего плеча. И, конечно же, никто из них не расскажет. Киёмицу — о слезах великого самурая. Окита — о надрывных всхлипах сломанного меча. Должно быть, это ошибка вселенной. Должно быть, она забыла сказать, что им придётся страдать.       Стёб «Съязвить, или нет?» — думал Аоэ, наблюдая за жалкими потугами Джиротачи казаться трезвым. Муцуноками же был куда более изобретателен и втащил из-за пазухи камеру. Компромат же! Будет повод постебать друга.       Стихи Сидя на веранде, Мунечика с упоением зачитывал вслух стихи из одолженной у хозяйки книги. Угуисумару отпил чаю из кружки и задумчиво протянул: — Должно быть, человек, что написал это, обладал большой душой… Может, ради духовного развития (и интереса), и мне попробовать?.. На следующий день вслух зачитывались уже стихотворения тачи Томонари.       Ужасы В комнате было темно и страшно. Настолько страшно, что тихо роняющий слёзы Мидаре не мог даже головы из-под одеяла вытащить. А за пределами комнаты слышался вой. Протяжный, жуткий, пугающий. И звон клинков. В цитадели завелось чудище… Ужасное и страшное. И сейчас старшие пытались его изловить.       Учебные заведения — Внимание! — голос учителя математики пронёсся по классу гулким эхо, шум чуть приутих. Изуминоками глубоко выдохнул и, хлопнув рукой по парте задремавшего Ясусады (тот слегка подпрыгнул и вжался в стул), продолжил: — У нас новенький! Можешь зайти!.. Дверь открылась и, под аккомпанемент тихих перешёптываний, в класс вошёл невысокий парнишка, чем-то смутно напоминающий сердито пилящего Яматоноками взглядом Канесаду. — Меня зовут Хорикава Кунихиро! Рад знакомству! Надеюсь, мы поладим!.. — Рядом со мной свободно… — лениво, аки сонный кот, протянул Кашуу. Новенький спешно засеменил в нужную сторону.       Фантастика Космос был бесконечен. Глубокие тёмные тона его бездны ужасали и влекли одновременно. Ичиго Хитофури, ведущий корабль в неизвестные звёздные дали, чувствовал себя счастливым. Ещё один космический крейсер покинул галактику «Млечный Путь».       Философия — А вы когда-нибудь думали о смысле жизни, други мои? — Таротачи безуспешно попытался заткнуть друга, пока он не выдал очередную бредовую идею. Джиротачи разом проглотил половину имевшегося в бутылке саке и продолжил: — Я вот думал! И думаю! И буду думать!       Флафф Гокотай улыбался, почёсывая за ушком маленьком белому тигрёнку. Тот довольно ворочался, подставлял пузико и спинку. Умиляясь, рядом сидела Санива. — Гокотай, — обратилась к нему она, легко коснувшись завивающихся кверху, будто ушками, волосам. — а ты тоже умеешь мурлыкать?.. Мальчик смутился, но ласку не отверг, даже напротив — потянулся за рукой хозяйки. — Нет, но мне приятно… Девушка улыбнулась, ещё раз проведя своей мягкой ладонью по волосам тачи.       Фэнтези Дракон дружелюбно оскалил ещё неокрепшие зубки и легко выпорхнул из своего яйца. — Мама! — пропищал он, приклеившись к ноге Гокотая. — Мамочка! Мальчик покраснел до кончиков ушей и закрыл лицо руками. Братья тихо посмеивались, умиляясь, но близко не подходили — огромная крылатая ящерица продолжала виться в ногах тачи, утробно порыкивая. И если Гокотай ему определённо нравился — «мамочка» же! — то проверять его отношение к себе никто не хотел. Мало ли, поджарит ещё. Акира снова открыл книжку. — Ребята, а рыцари будут?.. А принцесса?..       Эксперимент (заменяем настоящие чувства персонажа — противоположными) Касен чувствовал невероятно сильное чувство отвращения, когда смотрел на белоснежные тряпки, развешанные около пруда. Хотелось сию секунду же окунуть их в грязь, повалять по полу — сделать всё, чтобы они не сияли этим мерзким белым цветом!..       Экшн (action) Отегине только и умел, что сражаться, протыкать противников насквозь. И почти все его силы уходили на совершенствование этих навыков. Взмах, выпад, поворот и всё по новой. Длинный клинок яри красиво рассекал воздух. Раз за разом.       Юмор — Аааааа, ор выше гор! Ору, как Егор! Ору, ой позор! Ору день и ночь! Ору я, кароч!!! Мечи искренне недоумевали, с какого перепугу Санива катается по полу, красная от смеха, и орёт о том, что орёт. Кто-то тихо зашептал на иностранном, очень уж странном и непонятном языке, кто-то убежал за святой водой. Ясусада чуть нахмурился: — А кто такой Егор?.. Он всегда так орёт?