Почитай мне

Разумовский в очередной раз оторвал взгляд от экрана ноутбука и легонько пнул ногой Олега, сидящего на противоположном конце дивана, в бок. Волков и бровью не повел, продолжая все так же сосредоточенно смотреть в книгу. Только перехватил лодыжку, отталкивая ногу Сережи обратно. Тот возмущенно фыркнул. — Если ты собираешься сидеть с Шекспиром весь вечер, то почитай мне хотя бы вслух. Олег, как и Сережа, любил классику еще со школьной скамьи. И несмотря на то, что за ним еще с подросткового возраста закрепился скорее статус «спортсмена», чем «отличника», книги любил и нередко читал, как только выпадала возможность. Только читать хорошо в тишине и спокойствии, а не когда тебя дергают каждые пять минут. Обычно Сережа не мешал, потому что сам терпеть не мог, когда его отвлекали во время чтения. Но сегодня, похоже, он был не в настроении. Или наоборот. Черт разберет. — Зачем? — спросил Олег. Все так же продолжая смотреть в книгу, задумчиво погладил пальцами корешок с объемными позолоченными узорами. — Затем, что я попросил, — настойчиво повторил Сережа, вновь боднув ногой. — Я не люблю читать вслух. — Мало ли что любишь ты, — отшутился Разумовский, делая акцент именно на последнем слове. — Я, между прочим, люблю тебя слушать. Олег тяжело вздохнул. Читать вслух он не особо любил и не понимал, почему Сереже так нравилось слушать озвучку книг именно в его исполнении. Говорил, что голос у Олега красивый. Что умеет читать так, как надо. Сам Волков был уверен, что у Сережи получалось куда лучше: у того было и артистизма больше, и с интонацией и логическим ударением все было шикарно. Он бы его слушал, а не наоборот. — Я читаю скучно, — произнес он, перелистывая страницу. — Это Гамлет, его нельзя читать скучно. — У меня получается. — У тебя получается только меня нервировать. Олег хмыкнул, наконец-таки оторвался от страницы, поднимая глаза на Разумовского. Тот сверлил его внимательным взглядом, улыбаясь. А затем вновь дернул ногой, ткнув Олега в бедро и, продолжая самодовольно ухмыляться, закусил губу. — Не хочу мешать твоей работе, — проигнорировав жест, Олег снова уткнулся в книгу, поэтому не увидел, как Сережа снова прищурил глаза. — Ты и не мешаешь, — спешно возразил Сережа. — Я все дописал, уже пару минут как, — захлопнув крышку, Разумовский демонстративно постучал пальцами по ноутбуку, выбивая какую-то незнакомую мелодию. — Поэтому тебя и дергаю. У меня был тяжелый день, я устал, — требовательно протянул он. — И я не люблю тишину. — Я в курсе. — Все-то ты знаешь. Олег незадолго до этого успел уже выслушать отчет о четырех парах, практической работе и несколько раз о том, какие все тупые. Зная одногруппников Сережи, с последним он даже не мог поспорить. — Ты обещал, что мы в конце дня отдохнем, — Сережа сделал акцент на последнем слове. — Дал обещание, что погуляем. Поэтому почитай мне немного вслух и собирайся. Мы же пойдем на улицу? — Пойдем, — спокойно ответил Олег, вновь перелистнув. — Еще пятнадцать минут. — Еще пятнадцать минут, — передразнил его Сережа, фыркнув. — Олег, — позвал он через пару секунд. — Олег, — вновь протянул он. — Не игнорируй меня. Игнорировать Сережу действительно было непросто. Вникать в диалог между Полонием и Гамлетом становилось все сложнее. Шекспир Олегу нравился, не так безумно как Сереже, но нравился. Поэтому и хотелось нормально вчитаться, а не пробегаться по тексту, как сейчас, раз за разом возвращаясь к одним и тем же строчкам. Олег вновь попытался сосредоточиться, и тут снова получил очередной легкий пинок в бок. — Хватит меня бить. — Бью — значит люблю. На чем ты хоть остановился? — Сережа аккуратно опустил ноутбук на пол и в одно движение подсел к Олегу. — Если ты мне не отвечаешь, то я сам посмотрю. На какой ты там странице? — устроившись сбоку, он буквально лег на Олега, бесцеремонно толкая его в сторону. — Подвинься. Олег лишь тяжело вздохнул, закатив глаза. Разумовский умел быть настойчивым, когда хотел. А еще прекрасно умел действовать на нервы. И всегда добиваться своего. Склонившись ближе, Сережа подался вперед, заглядывая в книгу и вынуждая Олега отстраниться. — О, да тут еще много, я так не играю, — покачал он головой. — Нужно срочно сделать перерыв. Ты так не думаешь? — Может быть я дойду хотя бы до конца сцены? — Может ты все же обратишь на меня внимание? В этот раз в бок ткнулась уже не стопа: Сережа скользнул ладонью и, щекоча, пробежался кончиками пальцев сверху вниз поверх черной футболки. Потом еще раз. Потом вдоль торса. Олег даже не дернулся, наблюдая за тщетными попытками Разумовского спокойными карими глазами. Сережа обиженно нахмурил брови. — Меня всегда дико бесила твоя устойчивость к щекотке, — в конце концов выдал он, нахмурив брови. Скользнул рукой вдоль груди, легонько поглаживая. Волков даже не шелохнулся, даже книгу из рук не убрал, хоть читать и перестал. А затем вдруг Сережа запустил руку под футболку. — Что, и даже так? Результат был заранее предсказуем, но попытаться все же стоило. — Даже так, — едва заметная улыбка тронула уголки губ Олега, причиной которой была не сама щекотка, а бесплодные попытки Сережи заставить его хоть раз дернуться. Сережа сильнее нахмурил брови. Улыбка Олега стала шире. — Ну и дурак, — буркнул он, вынимая ладонь из-под футболки. Наверняка бы еще и сложил руки на груди, как любил делать, когда злился, только в положении лежа это было не слишком удобно. — Конечно дурак, раз терплю тебя, — беззлобно отозвался Олег. Потянувшись назад, он наконец положил книгу на тумбочку, поверх стопки Сережиных учебников, а затем вновь поудобнее устроился, приобнимая Сережу за талию освободившейся рукой. Когда Разумовский злился, не перегибая палку, это было даже забавно. Обычно Олегу эту грань уловить удавалось. Не всегда, конечно, но в большинстве случаев. Сейчас, например, по реакции Разумовского он видел, что тот не так уж сильно и злится, как пытается показать. Сережа медленно повернул голову к Волкову. — Да иди ты. Сам не подарок, — фыркнул Сережа. Олег только закатил глаза, прижимая к себе крепче. — И лыбишься чего? — добавил он, нахмурив брови. — Ты как всегда слишком много говоришь, — улыбнулся Олег. — Какая трагедия. И что ты сделаешь? Рот мне заткнешь? — С радостью. Сережа возмущенно выдохнул, уже собираясь озвучить, что он думает по этому поводу — как всегда громко и во всех подробностях — но Олег, подаваясь вперед, пресек возможность на корню. Дернув Разумовского на себя за ворот футболки, Олег прижался к губам, целуя жадно, не давая отстраниться. Сережа тут же уперся в его грудь руками, не столько желая отстранить, сколько просто рефлекторно. Впрочем, сопротивление, сопровождающееся недовольным стоном, длилось всего пару секунд. Не прерывая поцелуй, Олег провел рукой вдоль спины, зафиксировав широкую ладонь на пояснице, чуть потянул на себя. От контраста, вызванного прикосновением прохладных ладоней к теплой коже, Сережа прогнулся, отчего у него по спине пробежали мурашки от удовольствия. Олег почувствовал, как Разумовский улыбнулся сквозь поцелуй, прильнув ближе. В комнате на несколько мгновений повисла долгожданная тишина, а затем, когда через пару секунд Олег все же вынужден был отстраниться, чтобы вдохнуть, он внезапно прошелся пальцами по боку, щекоча. Сережа сразу же резко дернулся назад, взвизгнув. — Эй! Что ж ты… творишь, — смеясь против воли, он моментально уперся руками в грудь Олега, стараясь держать того на расстоянии. Помогло не очень. Перехватив и сжав оба запястья, Олег снова подался вперед, вновь едва касаясь самыми кончиками пальцев чувствительной кожи, переходя с бока на живот. — Ненавижу тебя в такие моменты, — задыхаясь от смеха и дергаясь, еле выдавил Сережа, пытаясь ногтями дотянуться до руки Олега. — Хватит. Хватит уже. Ненавижу щекотку, — совершенно искренне добавил он, давясь очередным порывом смеха, который никак не получалось остановить. Ужасно раздражает. А еще противно, что он ничего не может поделать сейчас с этим дурацким смехом. Разумовский пытался серьезно разозлиться, оттолкнуть и при этом громко хохотал в голос. — Я знаю, — улыбнувшись уголками губ, ответил Олег, склонившись ниже, намереваясь поцеловать в скулу. Из-за дерганий Сережи получилось в подбородок. — Я просил почитать… а не издеваться. — Так веселее. — Как же ты порой… меня бесишь, — если Сережа и пытался вложить в эти слова недовольство, то из-за громкого смеха получалось не особо грозно. — Олег… чтоб тебя, убери руки… я тебя убью, — смеясь, Сережа выгнулся, стараясь отстраниться как можно дальше — получилось только уткнуться в спинку дивана, загоняя себя в угол. У Сережи всегда была тонкая грань между злостью настоящей и наигранной, за годы Олег успел научиться отличать ту от другой и сейчас видел, что опасность ему, несмотря на ругань Сережи, не угрожает. — Не очень убедительно, — усмехнулся Олег. На секунду отстранившись, но при этом, не выпуская запястья Сережи, он сменил положение, устраиваясь сверху. Перехваченные одной рукой запястья, оказались прижаты к подлокотнику над его головой. Вторая рука медленно скользнула по напряженному животу, вырывая тихий стон, а затем легкое касание вновь сменилось щекоткой, отчего Сережа вновь непроизвольно засмеялся, выгнулся и двинул ногой Олегу прямо в живот. Было не больно, скорее неожиданно. — Прекрати, — тяжело дыша, выдохнул Разумовский, растрепанный, с раскрасневшимися щеками. — Прекратить что? — пока Сережа не успел распинаться, Олег поерзал на его бедрах, устраиваясь поудобнее и фиксируя на месте. — Щекотать, ты же знаешь, что я этого терпеть не могу, и прекрасно знаешь, как реагирую, — все еще пытаясь отдышаться, ответил Разумовский. — Скажи спасибо, что случайно не выбил тебе глаз. — Спасибо. — Пожалуйста. Больше никакой щекотки, договорились? — Разумовский уже было на автомате хотел примирительно выставить руки вперед, вот только стоило дернуться, как хватка Олега стала лишь сильнее, не давая сдвинуться с места. — Ты же знаешь, что на щекотку я реагирую неадекватно. Ты на все реагируешь неадекватно, — произнес про себя Олег, но вслух мысль озвучивать не рискнул. Вместо этого склонился ниже и провел самым кончиком языка от ключицы до уха. Реакция на этот раз была другой. Более чем приятной. — Иногда ты реагируешь очень даже интересно, — прокомментировал он тихий стон Сережи. — Так щекотно? — он вновь повторил движение, прикусив мочку уха. — Щекотно… но по-другому, — выдохнул тот. — Как? — Приятно. — Насколько? — Олег провел языком по уху, легонько коснулся губами виска, повел ниже, целуя в уголок полураспахнутых губ, поймав еще один тихий вздох. Сережа прикрыл глаза, растягивая губы в довольной улыбке. — Очень, — лаконично ответил, все так же довольно улыбаясь. Кажется, поймал себя на мысли Олег, продолжение чтения отменялось. Планы с прогулкой тоже. Впрочем, цель ведь была отдохнуть. Как именно — уже по обстоятельствам. — У нас меняются планы на вечер? — протянул Сережа, думая в том же направлении. — Ты против? — ответил Олег, целуя в шею. — Нет, если последует интересное продолжение. Вчера, например, оно было очень даже ничего, — добавил он, тяжело дыша, и демонстративно запрокинул голову. Намек был более чем понятен. Не выпуская рук, Олег мягко коснулся губами шеи, провел по выступающей из-под бледной кожи вене, а затем слегка прикусил оставшийся со вчерашнего вечера, еще не успевший сойти засос. Пройдясь сверху языком, оставил еще один рядом, а затем еще. — Вот так бы сразу, — выдохнул Сережа, прикусывая губу. — Щекотка не понравилась? — хмыкнул Олег. — Совсем не зашла. И, кстати, не слишком увлекайся, — продолжил Разумовский, чуть поерзав. — Завтра, между прочим, на пары. Всю твою красоту на шее будет видно. — Распустишь волосы и никто ничего не заподозрит, — мягко возразил Олег. Мазнув губами по щеке, наклонился ниже, вдыхая запах волос: еще не выветрившийся аромат мятного шампуня и горьковатый запах сигарет. — К тому же, не июнь месяц, ты вообще практически не снимаешь свой фиолетовый свитер, а у него очень высокий ворот. Очень удобно, — добавил он, целуя еще раз, уже ближе к ключице. Разумовский, помолчав пару секунд, кивнул — вполне логично. Не посчитав нужным здесь спорить, вновь закусил губу. Дурацкая привычка, которая ему, как считал Олег, очень шла. Разумовский кусал губы, когда задумывался, злился, что-то печатал или рисовал. Но эффектнее всего, Олегу казалось, это выглядело во время секса. Все еще не отпуская, Олег провел рукой вдоль груди, подцепив край футболки, потянул вверх, оголяя живот, настойчиво провел пальцами ниже, скользнув по паху, перейдя на бедро, отводя ногу в сторону и устраиваясь поудобнее. Лишь после этого, отпустив запястья, стащил футболку через голову. Прежде чем кинуть ее на пол, развернул, глянув на надпись: «I don’t need sex. Government fucks me every day.» — Нагло врешь ведь, — улыбаясь, прокомментировал фразу Олег. Скомкав наконец-таки футболку, кинул ее подальше. — Ну ты же ее с меня снял, так что уже неактуально, — хмыкнул Разумовский. Положив ладонь на шею Олега, притянул ближе, заставив прижаться вплотную. Быстрый поцелуй на ключице. Еще один у основания шеи и впадинке. Затем угловатые плечи, покрытые веснушками, которые по непонятной причине Сережа терпеть не мог. Олегу же они казались безумно красивыми. Поцелуй сменился укусом. Олег чуть потянул кожу, вырывая у тяжело дышащего Сережи низкий стон, а затем повел губами вниз вдоль груди. Провел языком вдоль соска, скользнул к низу живота, устраиваясь между широко разведенных ног. Вновь легонько прикусил чуть выше паха, обдавая чувствительную кожу горячим дыханием. — Так же не щекотно, — произнес он, с каждым словом слегка задевая кожу губами. — Иди ты к черту, — последнее слово смазалось, когда Олег положил ладонь на пах, чуть сдавив. Разумовский тут же двинул бедрами навстречу, толкаясь, довольно промычал, кусая губы, когда Олег сжал сильнее. — Может ты меня уже до конца разденешь? — тяжело дыша, сбивчиво произнес Сережа. — Мне тебе помочь?  — Справлюсь, — потянув за молнию, Волков подцепил джинсы вместе с бельем. Стащив, подхватил под колено, закидывая одну ногу себе на плечо. Провел рукой по внутренней стороне бедра, затем еще раз, скользнул к паху, обхватив уже твердый член. Сережа громко застонал, запрокинув голову назад. — Твою ж, — судорожно выдохнул он, толкаясь в кулак. — Мне больше нравится, когда ты стонешь мое имя, — Олег мучительно медленно провел рукой вниз до основания, слегка надавливая. — Мне тебе помочь? — Справлюсь, — вернул Сережа, стиснув зубы. Негромко проскулил, сжав губы, когда Олег еще пару раз скользнул рукой. Сережа старался показательно держаться, кусал губы, но вновь срывался на тихие стоны, когда Олег в очередной раз менял темп, надавливая сильнее. А затем все мысли о самоконтроле пошли к черту. Разумовский впился пальцами в обивку и простонал в голос, когда Олег отодвинулся ниже и опустив голову, взял в рот. Пальцы царапнули ткань, а мгновение спустя, ладонь уже переместилась на затылок Олега и Сережа собрал в пятерню темные волосы. Волосы слишком короткие, чтоб намотать на кулак. Такой фокус прокатывал лишь с Сережиной шевелюрой. Чем Олег нередко и пользовался. Волков провел языком по головке, облизал, взял глубже, после чего отстранился и вновь обхватил губами. По лицу Сережи видно было, как того накрывает, когда по телу прокатилась волна удовольствия, собираясь приятным теплом в районе паха. Дышал Сережа рвано, грудь тяжело и часто ходила вверх-вниз. Сердце колотилось так, что вот-вот из груди выпрыгнет. — Я хочу тебя, — прервал его Разумовский, потянув за волосы. Олег замер, отстраняясь. Приподнял голову, вытерев тыльной стороной ладони губы. — Безумно хочу, — протянул Сережа, расставляя ноги шире. Олег отстранился, скользнул губами по внутренней стороне бедра, отчего Сережа дернулся, настойчиво провел ладонью, поглаживая. — Где… — начал было он, но Разумовский его перебил, поймав направление мысли, и кивнул головой в сторону. — В тумбочке. Олег кивнул, подаваясь вперед, и потянулся через диван, нависая над Сережей. Достав из верхнего ящика стоящей у дивана тумбочки вещь первой необходимости, он открыл тюбик, выдавливая немного смазки на пальцы, и, все так же нависая сверху, скользнул рукой меж ягодиц, проникая сразу двумя пальцами. Олег помнил, как осторожничал и боялся сделать Сереже больно в первый раз, как тот впивался пальцами ему в плечи и кусал губы. Терпел, царапал плечи, а затем выгибался в его руках, умоляя не останавливаться. Помнил, как увидел в душе, какие у него полосы остались от коротких Сережиных ногтей на плечах, и как потом Сережа врал, что ему было совсем не больно. Сейчас Разумовский, напротив, льнул к нему, терся, прижимался. Насаживался на его пальцы, явно прося большего. — Долго ты еще будешь растягивать удовольствие? — не выдержав, задыхаясь, произнес он. — Трахни меня уже нормально. Дважды Олега просить было не нужно. Сережа привык, что все всегда делается, как он хочет. Олег привык с ним во всем соглашаться. Убрав руку, он быстро стянул с себя остатки одежды, бросив их на пол, а затем закинул одну ногу себе на плечо. Сережа провел ладонью вдоль груди, скользнул ниже, взял пальцами член Олега, поглаживая головку, вырывая у него глухой стон. А затем Волков вновь перехватил запястье, заводя за голову, фиксируя. Ответом послужил лишь шумный вдох. Олег нагнулся ниже, прижимаясь, и резким движением вошел. Разумовский выгнулся, впился ногтями в ладони. Неприлично громкий стон в пустой квартире эхом отдался от стен. Плевать, даже если их опять будет слышно. Разумовский уже как-то выслушал завуалированную претензию от соседки о том, что стены тонкие, и что она очень недовольна, что кто-то из них водит подружек по вечерам. «Во-первых, не только по вечерам. А во-вторых, не подружек», — так и вертелось тогда на языке. Но Сережа сдержался. Зато сейчас сдерживаться не получалось. Олег вошел до конца, затем еще раз, выбивая воздух из легких, заставляя Сережу гнуться, льнуть, стонать. Тот свободной рукой обвил его шею, провел ладонями по плечам, задевая кожу ногтями, впился чуть сильнее, когда Олег вновь резко вошел в него, вскрикнул от удовольствия. Волков наконец-таки отпустил запястье, положил руки на бедра, начал ритмично вколачиваться, вжимая Сережу в диван, который за последние два месяца вытерпел слишком многое. Сережа потянул Олега на себя, отчего тот тут же подался ниже, позволяя Разумовскому прижаться, уткнуться в шею. Горячее дыхание опаляло кожу, стоны Сережи опьяняли, подстегивали. Волков замедлился на секунду, вновь целуя в шею, в полураспахнутые, припухшие губы. Проник глубоко языком, очередной раз толкнувшись, отчего стон потонул в поцелуе. Лишь когда голова начала кружиться от нехватки кислорода, удовольствия, от разомлевшего и довольного под ним Сережи, он все же отстранился, судорожно вдыхая. Разумовский, взъерошенный, загнанный, тяжело хватал ртом воздух. Олег вновь поцеловал его в уголок губ, а затем, сжав пальцы на бедрах сильнее, принялся набирать темп. Завтра наверняка останутся синяки, но обоим уже не было до этого дела. «Поцелуешь и пройдет», — выдохнул тогда после их первой ночи Сережа, довольно прикусив губу и игриво проведя пальцами по бедру. Одним поцелуем тогда Олег не ограничился. С каждым толчком Разумовский стонал все громче, рискуя опять сорвать голос. Олегу же казалось, что ему просто сорвет крышу. Сережа под ним был такой податливый, отзывчивый, требовательный, что потерять контроль, отдавшись ощущениям, проще простого. Сережа отчаянно выгибался, впивался пальцами, толкался бедрами навстречу, отчего Олег наваливался лишь сильнее, буквально втрахивая в диван, заставляя раз за разом стонать его имя. — Олег, — выдохнул Сережа, оставляя очередные царапины на плечах, чувствуя, что уже на грани. — Олег, — выкрикнул он, когда его с головой накрыло разрядкой. Разумовский выгнулся, запрокинув голову назад. Имя так и застыло громким стоном на губах, оставив после себя приятное послевкусие. Сережа замер так на пару секунд, а затем безвольно опустился на диван — разомлевший, довольный. «Затраханный», — пронеслось в голове Олега. Алые следы на шее, затуманенный от удовольствия взгляд, румянец на щеках и растрепанные волосы. Самое удивительное, что эпитет Разумовскому был очень даже к лицу. Волков сделал еще пару резких толчков, стараясь поскорее догнать, а затем кончил, наваливаясь сверху. Тишина в комнате после всего казалась чуть ли не оглушительной. Оба тяжело дышали, пытаясь прийти в себя. Волков вышел, устраиваясь сбоку, чтобы Сереже не было тяжело или неудобно, а затем приобнял за талию, притягивая. Разумовский охотно подался ближе и потянулся к губам, целуя медленно, с оттяжкой, не так голодно и жадно, как в начале. — Я так понимаю, мы сегодня уже никуда не пойдем? — мягко улыбнулся он, проведя ладонью по щеке Олега. — Изначальная цель была расслабиться. Так что, наверное, прогулку можно и на другой раз. Ты не доволен? — Ты вроде бы привел вполне весомый аргумент, чтобы я не сердился, — улыбнулся Сережа. А потом резко посерьезнел, заметно напрягаясь, когда Олег скользнул по боку рукой вверх, поглаживая. — Без щекотки, — предупреждающе произнес Разумовский, тут же выставив руку вперед. — Вот только этих шуток сейчас не хватало. — Разумеется, — кивнул Олег, улыбнувшись, приобнял Сережу за плечи, никакого подвоха. — Глупо будет испортить такой момент. Сережа выдохнул, вновь расслабляясь и устраиваясь поудобнее. Олег провел кончиками пальцев по шее, заботливо, нежно, а затем взял несколько прядок, пропуская их сквозь пальцы. — Ты замечательный, — произнес он, глядя на рыжие пряди, скользя по острым скулам, переходя на искусанные, красиво очерченные губы. А затем остановился на глазах, откровенно залипая. Сережа мягко улыбнулся. Подавшись вперед, поцеловал Олега в кончик носа. — Почитаешь мне перед сном? — попросил он. Олег опять закатил глаза, выдыхая. — Пожалуйста, — вновь повторил Сережа, продолжая улыбаться. — Ты ведь не успокоишься, пока не получишь свое? — Ты же знаешь, что нет, — широко улыбнулся Сережа. Тяжело вздохнув, Олег все же заставил себя подняться и вернулся через пару секунд с пледом и недочитанным «Гамлетом». — Я все равно считаю, что у тебя получается лучше, — укрыв их обоих, он поудобнее лег и принялся листать, вспоминая, где остановился. — Мне нравится, как читаешь именно ты, — улыбнулся Сережа, вновь устраиваясь у него на груди. — Давай с монолога? Быть или не быть?