Синхронизация чувств

– Двойной аксель! Ну же, Юри, отталкивайся ребром конька сильнее! Кацуки никогда не был настолько уверен в успехе своей программы, как во время парных катаний с Виктором. В успехе их программы, если точнее. Но с того момента, как они стали кататься вместе, тренировки ужесточились вдвойне: теперь нужно было думать не только о своих движениях, но и о маневрах партнера, чувствуя их и полностью с ними синхронизируясь. Было непросто. Чего уж там, в самом начале он вообще отчаялся в своем умении кататься на льду, и Виктору приходилось буквально запирать от него алкоголь куда подальше и постоянно следить за Кацуки, желавшем затмить свое горе в бутылочке чего-то покрепче, чем вода – единственная роскошь, которую могли позволить себе фигуристы во время тренировок перед соревнованиями. В конечном итоге у Виктора не только получилось убедить Юри в том, что алкоголь – это ни в коем случае не выход, ведь компромата на него у всех было уже предостаточно, но и в том, что парные катания – это новый уровень их совместного творчества. Новый уровень их отношений. И у Юри открылось второе дыхание. Ох, как же обжигали кожу разгоряченные прикосновения Виктора. Сквозь костюм, несмотря на холод тренировочной площадки, а все равно чувствовалось! Сначала Виктор слегка придерживал ученика, затем разучивал с ним все новые движения, изучая тело партнера вдоль и поперек, так как нужно было с невероятной точностью определять, какие маневры и трюки им двоим по силам. Юри таял в крепких руках Виктора, который, спустя томительно долгие часы усердной работы, перешел к поддержке, поднимал Юри вверх, как пёрышко, невероятно изящно касался его рук в ледяном танце и отрабатывал новые движения программы. Кацуки казалось, что им двоим по силам все. Ведь когда они вместе, будто по волшебному взмаху палочки какой-нибудь феи-крестной исчезали все преграды: страх, неуверенность, робость… Они становились единым целым и держали в руках блестящий ключ от ворот новой эры в области парного фигурного катания. – Ну-ну, все, давай сделаем перерыв, – Виктор дважды хлопнул ладонями и лучезарно улыбнулся запыхавшемуся Юри, который, погруженный в собственные мысли и воспоминания, целый день отрабатывал прыжки. Сначала они тренировались вместе, а потом Виктор вновь взял на себя роль тренера: нужно было, чтобы Юри блистал на сцене ярче остальных, будь то парень или девушка, и чтобы его точность и красота вдвойне завораживали не только жюри, но и зрителей по всему миру. Виктор следил за Кацуки, помогал ему, но все же последнюю неделю оставался лишь в роли наблюдателя: ему хотелось, чтобы фарфоровая куколка, каким ему виделся Юри, наконец-то выпорхнула из своей шкатулки и плавно закружилась под нежную мелодию. Никифоров знал, что непременно добьется результата, и тогда они вдвоем точно покорят сердца даже самых сильных соперников. А Юри с каждой новой тренировкой растворялся в Викторе все больше, стремительно заполняя свое сознание лишь им одним. Подумать только: пусть даже он и безуспешно пытался уже в третий раз безошибочно прокатать свою партию, пока Никифоров неотрывно следил за ним, подперев подбородок указательным и большим пальцами, Кацуки чувствовал его присутствие совсем близко, вот здесь, на коже. Будто он клал руку не на эфемерное пространство в воздухе, а на изящно вытянутую руку Виктора с длинными тонкими пальцами и сверкающими ногтями. Очередной косметический продукт? Может, прозрачный лак? Юри уже ничему не удивлялся: нежный бальзам на губах каждый раз напоминал парню о том, как прекрасен его тренер и как он внимателен ко всем окружающим. Юри хотелось подлететь к нему птицей, схватить за запястье и бережно закружить в ледяном танце длиною в их жизнь. Юри так этого хотелось. – Тренироваться с тобой вместе мне нравилось куда больше, – протянул Кацуки, вальяжно скользя острыми лезвиями по крепкому льду навстречу тренеру. – Мне тоже, – нежно улыбнулся Виктор, не отводя кристально-голубых глаз от приближающегося к нему партнера. – Но ты знаешь ведь сам, что некоторые детали программы нам нужно отрабатывать в одиночку. Юри понимающе кивнул, и Виктор похлопал его по плечу. Послушный ученик – что может быть лучше? Ну… разве что послушный, красивый, талантливый и невероятно обаятельный ученик, каким Виктор и видел Юри Кацуки. Только его Юри, с задорным блеском в глазах, детской радостью в улыбке и до дрожи сосредоточенным взглядом во время катания. – Устал? – тихо поинтересовался Виктор, когда Юри, не сходя со льда, присел на колени прямо у ног Никифорова – зачем ползти к скамейкам, если скоро придется вновь выходить на лёд? Не отработав свою партию на «отлично», Юри не собирался прекращать сегодняшние тренировки. – Да, – приглушенный ответ заполнил непривычную тишину тренировочной площадки, отскакивая от катка слабым эхом. Они здесь вдвоем, всегда вдвоем во время тренировок, но моменты тишины столь редки, что оба наслаждались ими не меньше, чем разговорами друг с другом. Лезвия не шаркали по льду, не звучали громкие команды, не велся счет «раз-два-три», сопровождаемый движениями под выученную наизусть мелодию из колонок: было спокойно. До мурашек спокойно, и Юри отводил это время на то, чтобы отдышаться, положив руки на колени и понурив голову. Однако, ему вовсе не хотелось заставлять своего партнера волноваться или же завершать сегодняшнюю тренировку, поэтому он, пропустив бледные пальцы сквозь взъерошенные пряди темных волос, поднял голову вверх, тепло улыбнувшись, и посмотрел в глаза Виктору. – Но все в порядке, не переживай, – Юри даже подмигнул парню для пущей уверенности, заставив того вслух усмехнуться. – Спасибо за то, что дал мне тайм-аут. Ты, как никто другой, всегда знаешь, что мне необходимо в определенные моменты. Юри оттолкнулся ладонью от ледяного покрытия, чтобы помочь себе встать, но в момент был прикован обратно к катку быстрым движением Виктора. Тот скользнул вниз, ничего не говоря, и аккуратно лег спиной на лед, смотря в удивленно распахнутые глаза партнера. Виктор не переставал улыбаться: Юри такой… забавный? Щеки розовые от прохлады, нагрузки и смущения (Кацуки отчего-то почти всегда смущался, когда находился рядом с Виктором), а карие глаза за плотными стеклами очков в замешательстве: еще бы, партнер только что нырнул под него и расположился на льду так, будто он – мягкая летняя трава на лугу; темные волосы растрепаны и чрезвычайно мило спадают вниз, на лоб чуть наклонившегося Кацуки. – В-Виктор, ты чего?.. – растерянно пролепетал Юри, прерывая пронзительный зрительный контакт. Спустя три секунды он вновь взглянул на Никифорова, не в силах удержаться. Когда Виктор вот так пристально разглядывал его, сердце сжималось в груди, и хотелось стиснуть зубы и сорвать с мягких губ тренера хоть какое-либо объяснение происходящего. Встречаться взглядом со взрослым, серьезным и таким родным Виктором было трудно. Надолго отворачиваться от него, теряя из виду – невыносимо. Виктор без лишних слов поднял одну руку вверх, раскрыв ладонь прямо перед лицом Юри. Золотое кольцо на безымянном пальце сверкало при дневном свете, и Юри вновь съежился от стремительно нахлынувшего смущения. Тело сковывали путы желания, и сжатое в груди сердце пульсировало слишком быстро даже для юного фигуриста. Кацуки стиснул свою ладонь в кулаке, где под черной перчаткой на том же безымянном пальце скрывалось идентичное кольцо. Зачем же… Виктор его так дразнит. Вторая рука Никифорова также взмыла вверх, и его пальцы бережно сомкнулись на дужке синих очков Юри, стягивая их вниз. Виктор смотрел по-прежнему пристально, оставляя уголки губ приподнятыми, а Юри приоткрыл рот, порываясь что-то возразить, но вновь не смог. Кацуки дважды моргнул, но от непонимания происходящего и молчаливого удивления его глаза остались все так же широко распахнутыми, как и минутами ранее. Что… происходит. Сердце бешено стучало уже в ушах, а взгляд невозможно было отвести от слегка приоткрытых и чертовски манящих губ партнера. Если бы у Юри спросили, кем он видит Виктора, то он без раздумий ответил бы: кумиром. Звездочкой, спустившейся с ярких экранов телевизоров прямиком в его объятия, мечтой, теперь же расхаживающей под боком целыми днями напролет. Виктор был всем, к чему Юри стремился, Виктор стал всем, на чем Юри фокусировал свое внимание и о чем вечно думал, укладываясь спать. Если бы у Юри спросили, кем он хочет видеть Виктора, то он, замешкавшись от смущения, еле слышно пролепетал бы: только своим. Чтобы можно было целовать, когда захочется, пусть даже на глазах у сотен людей, чтобы с легкостью брать за руку, переплетая пальцы, и гулять по парку, восторженно любуясь пейзажем, но еще больше – своим любимым человеком; чтобы чувствовать его прикосновения на коже не только в костюме, но и без него, в их постели, разгоряченными телами прижимаясь друг другу и выдыхая в губы любимое имя. Если бы Юри задали этот вопрос – у него бы закружилась голова. Точно так же, как и сейчас, в этот чертовски длительный момент, когда соблазнительно-милый Виктор лежал под ним, сжимая его очки в ладонях на груди. – Это так интересно, – как ни в чем не бывало начал Никифоров, проигнорировав вопрос, о котором уже успел забыть даже Юри. – На соревнованиях ты выступаешь без очков, и волосы убраны назад лаком. Но когда катаешься на тренировках, выглядишь по-особенному. Вроде бы, как обычно, но в то же время от тебя невозможно оторвать глаз. Мне лестно, что лишь мне достается возможность видеть такое твое катание. Юри сглотнул. Виктор… вот же дурак. Вечно его пробивает на подобные смущающие речи в самые неподходящие и странные моменты. В такие до невозможности ценные для Кацуки моменты. – С-спасибо… – смущенно поблагодарил он, не в силах произнести что-то более. Его никто не удерживал: можно было встать в любую секунду, но какая-то невидимая сила все же будто приковывала его ко льду, заставляя любоваться видом на Виктора сверху-вниз и мечтать о поцелуе. А Никофоров просто любил удивлять Юри и наблюдать за его реакцией: узнавать партнера с новых сторон было слишком увлекательно. Свои чувства к парню он осознал давно, а вот Юри надо было к этому долго и упорно подталкивать. Однако… Виктору отчего-то казалось, что и здесь он добился успеха: покрасневшие от стеснения уши хоть и были привычными для Юри, все равно помогали убедиться в том, что юный фигурист из последних сил боролся с резко нахлынувшей волной эмоций. Виктор улыбался ярче самого счастливого ребенка. Ловко приподнялся вверх на локтях и прежде, чем Юри успел что-либо сообразить, поцеловал его. Нежность крепко закружила Кацуки в своих объятиях, но он не спешил закрыть глаза, как сделал это партнер. Напротив, парень чуть отстранился, приоткрыл рот шире и вновь накрыл губы тренера своими, на этот раз позволяя тому углубить поцелуй. Этой возможностью Виктор с огромнейшим удовольствием воспользовался, проталкивая свой язык дальше и бережно лаская Кацуки. Движения Юри и здесь были отработанными: ему казалось, что организм включил автопилот, так как сознание фигуриста прыгало по облакам счастья где-то далеко-далеко из-за ощущения реальности долгожданного поцелуя, а язык все равно знал, что нужно делать, и Юри даже бурно проявил инициативу, когда по-прежнему улыбающийся Виктор осторожно прикусил верхнюю губу взволнованного парня. Теперь можно было счастливо закрыть глаза, до сих пор до конца не веря в происходящее. Юри казалось, что они не только воссоздали знаменитую сцену поцелуя из «Человека-паука», но, еще круче, они сделали это в разы чувственнее и изящнее. А если Кацуки так считал, то так оно на самом деле и было: спорить с упертым и до чертиков влюбленным фигуристом уж точно никто не решится. – Ну, а теперь за работу, – отстранившись от воодушевленного Юри и легонько чмокнув его в губы напоследок, Виктор надел на него очки и ловко поднялся на ноги, протягивая партнеру руку. – Давай на этот раз отработаем движения вместе, так у нас определенно лучше получается. Юри радостно кивнул, не в силах даже нормально ответить. Поспешно поднялся с колен и с задорным блеском в глазах взял партнера за руку, потянув его за собой к исходной позиции. О-ох, как же сильно сейчас он был настроен на качественную тренировку, после которой непременно потребует у тренера продолжения! Юри теперь хотелось целоваться с Виктором еще и еще, и русский фигурист чувствовал это всем своим телом. Вот, что звалось синхронизацией в их парном катании.