***
— Сехунни, сходи в магазин, купи вот эти продукты, — к скучающему брюнету подходит его мама и протягивает листок — список с продуктами, которые нужно купить. Их не много, но достаточно, чтобы зависнуть в торговом центре или супермаркете максимум на час. — Ладно, мам, — мальчик встает со стула, забирает листок и направляется в комнату, чтобы переодеться в джинсы (дабы хоть как-то скрыть свои тонкие ножки) и рубашку с длинным рукавом. На улице пасмурно, однако душно, наверняка скоро пойдет дождь, а зонтика нет и следует поторопиться. Проходя мимо полок и витрин, Сехун ищет нужное, внезапно разворачивается и врезается в человека. Столкновение оказалось сильным, что аж продукты рассыпаются, выпав из корзины, а Се летит на пол, но его подхватывает за талию крепкая пара рук и притягивает к себе. — Прости, я не хотел… — раздается бархатный и мягкий голос, — не ушибся? Слова никак не вырываются из рта. Глаза цвета крепкого кофе, обрамленные пушистыми ресничками, заглядывают прямиком в душу, но во взгляде читается нежное переживание и тревога. Получается только судорожно кивнуть. Слышится облегченный вздох и руки отпускают тонкую фигуру. Незнакомец чертыхается, опускается на пол и принимается шустро собирать потерянные продукты. Сехун растерянно наблюдает за этим всем, пока в руки не подают ту же корзину, только уже с собранными вещами. — Ещё раз прости… — неловкая, но такая очаровывающая своей красотой улыбка. — Д-да н-ничего… — Се чешет затылок и забирает корзину. Сейчас он осознанно замечает, что парень выше его почти на голову, его глаза аккуратно подведены, подчеркивая форму века, а на голове пылают ярко-персиковые, почти оранжевые волосы. Прическа так же опрятна и оригинальна, словно этот парень только что сошел с обложки трендового журнала. Паренек снова улыбается, только уже шире, открывая верхний ряд ровных зубов. — Я Лухан, — он протягивает руку и Се торопливо ее пожимает, — а ты? — Я… Сехун, — тихо отвечает брюнет и смотрит в пол, на что Лухан хмурится и чуть наклоняется, чтобы посмотреть в лицо мальчику. — Что-то не так? Тебя кто-то обидел? — негодует Хань. Хун качает головой и робко смотрит Лухану в глаза. — Ты красивый, — отзывается Лу, покрываясь румянцем, — только… Какой-то худой, что ли? Се испуганно приоткрывает рот, боясь снова услышать ненавистное обзывательство, которого далее не следует. — Ты хорошо кушаешь? — искренне интересуется Лухан, не отрывая глаз от стеклянных глазок Сехуна. Тот кивает и совсем тихо отвечает: — У меня анорексия… Хань распахивает глаза от удивления и в порыве волнения берет Хуна за руку. Мальчик с веснушками впервые чувствует столько заботы и нежности в одном прикосновении теплых рук. За всю жизнь даже от родителей Се не получал столько трепета и ласки, сколько получил лишь от одного взгляда в данное мгновение. В голове словно раздается чужой голос: «Я позабочусь о тебе, помогу вылечиться» и на душе сразу спокойно и тепло, и той серой липкой обиды, облепившей сердце , как не бывало. Хань лелеял солнечные веснушки Хуна, даже иногда пытался их сосчитать, но сбивался из-за появляющейся ряби в глазах. Всякий раз Сехун тихо смеялся на шалость старшего. Когда Се познакомил родителей с Луханом, последний стал чаще появляться у него дома, даже бывало, что Хань оставался у Се на ночь.***
Прошло достаточно много дней, начинавшихся с «Доброе утро, Хунни! Покушай хорошо, но не насильно. Я буду ждать тебя во дворе, люблю тебя~» и заканчивающихся «Хорошо погуляли. Спокойной ночи, Хунни, я люблю тебя!» От каждого «Хунни», произнесенного тоном сердца, испытывающим нежность и любовь размером с космос, Сехун расцветал, словно самый красивый бутон белой розы. В глазах снова загорался огонек жизни, стоило увидеть паренька с оленьими глазами, так ласково улыбающегося ему, Сехуну, и только ему. Лухан стал для него персональным вирусом счастья, любви и заботы, позволяющим оставить позади меланхолию и апатию, забыть о тех противных словах, что говорят окружающие, увидев хрупкую фигуру брюнета. Парни вместе переживали приступы рвоты Сехуна, его частые истерики и переживания, Лухан лечил боль мальчика, своего мальчика. Шептал ему нежные слова на ушко, любовно гладил по спине, успокаивая, отгоняя кошмары. Обнимал, когда становилось страшно, и прижимал к груди, вытирая ненужные слезы. Теперь у Сехуна есть тот на кого опереться и есть тот, ради кого жить, несмотря на свою мучительную болезнь. Для Сехуна это стала первая осень, проведённая с Луханом на кровати под теплым пледом с кружкой горячего какао в руках, которое даже не просилось наружу, впервые после долгих мучений, и Сехун впервые смог полноценно насладиться сладким шоколадным вкусом этого напитка, слушая увлекательные и забавные истории любимого. Для Сехуна это стала первая зима, проведённая с Луханом. Они вместе гуляли и рассматривали падающие с неба пушистые, как хлопья снежинки, кружащиеся в воздухе, создавая замысловатые танцы. Для Лухана эти танцы имели скрытый смысл, и он с удовольствием ведал Сехуну об этом смысле, после чего итак красные щеки Хуна краснели ещё больше, а Хань заливисто и совсем беззлобно смеялся, наблюдая за этим. Снова горячий какао и снова теплый плед. Иногда Се засыпал, лежа на согревающей груди старшего. А иногда они засыпали вместе. Родители обоих парней были не против, что их сыновья так близко дружат. Напротив, родители Се были счастливы, что их чадо наконец может иногда спокойно покушать в присутствии Лу, а родители второго испытывали небывалую гордость за своего сына и уважали его выбор. Вместе с Луханом Сехун встретил и нежную весну. Сначала отпраздновали пятнадцатилетие Сехуна. Тогда Лу подарил подростку первый поцелуй, когда они гуляли под деревьями сакуры. Затем отпраздновали девятнадцатилетие Лухана. Тогда Сехун подарил ему свитер с оленем, а еще первый взрослый поцелуй. Дважды за месяц Се насладился настоящим вкусом торта.***
Так, неизменно, прошли еще два года. И с каждым днем Сехун креп, набирал вес. Некогда бледный и худой, как скелет мальчишка стал взрослым, подтянутым в фигуре парнем. Кожа приобрела персиковый оттенок, а веснушки почти прошли, только изредка украшая выраженное личико в особенно солнечный день. Родители восхищались, сравнивая по фотографиям фигуру Хуна. Болезнь удалось успешно прогнать, теперь брюнета никто не называл шваброй и спичкой, девушки влюблялись в него, но Се лишь улыбался и крепче держал Ханя за руку. В очередной летний день Сехун и Лухан прогуливались в парке, держась за руки. Любовь у парней была светло-невинной, как белая лилия. Повернувшись к Сехуну, Лухан лучезарно улыбнулся и своим прежним бархатным голосом сказал: — Хунни, ты у меня такой красивый~.