Вино обжигает полость рта, от него сводит скулы, а голова немного кружится.
Гарри поправляет влажные от пота кудри и тяжело выдыхает, думая о том, что пора бы выйти проветриться.
У тесного выхода в небольшой толпе он неуклюже сталкивается с парнем — слегка задевает чьё-то смуглое горячее плечо своим, — татуировки которого отдалённо напоминают татуировки Луи, и сердце Стайлса пропускает пару сильных ударов, так что он даже не успевает извиниться. Помещение только изредка освещается, из-за перемены цветов и мигания фонариков у кудрявого рябит в глазах, поэтому он, долго не заморачиваясь, списывает всё на то, что татуировки бывшего возлюбленного ему лишь показались.
Слишком часто Стайлс стал тратить свои деньги и время на выпивку, а самого себя — на бесполезные, ни к чему не приводящие и нисколечко не избавляющие от ноющей боли в груди походы в клубы и бары. Всё это — крик о помощи, жуткое и неприятное напоминание о Томлинсоне, который, как показывает пресса, тоже неплохо так отрывается, шляясь по клубам Лос-Анджелеса. Часто даже не один. Ну, ещё бы. Так или иначе, алкоголь хоть чуть-чуть помогает кудрявому, ведь, когда ты вдрызг пьяный, тебя мало что волнует, а сны перестают надоедать.
Гарри, наконец, выбирается на свежий воздух. Летний, но прохладный ветер заставляет почувствовать себя живым, а на влажной коже, покрытой чернилами, появляются мурашки. Белая, пропитанная потом футболка теперь немного развевается на ветру, Стайлс глубоко вдыхает прохладу, стараясь не думать о своих длинных пальцах на смуглой коже Луи, покрытой татуировкой с оленем, которая пару минут назад бросилась ему в глаза. В здании — духота, пьяные лица и запах пота — спасу нет, но, как только парень оказывается снаружи, ему снова хочется жить. Только вот на свежем воздухе и думаться начинает лучше, а значит и вспоминаться, а этого кудрявому не нужно.
Передохнув, потянувшись и найдя необходимость в ещё одной порции алкоголя, Гарри возвращается в клуб.
Громкая ритмичная музыка ударяет по вискам, толпа не щадит, толкает, но Стайлс добирается до барной стойки. Снова вино. Ещё больше вина. Сладкого. Полусухого.
— Можно без сдачи.
Пара секунд — и стакан снова пуст.
Песня и новая порция алкоголя затягивают двигающегося в такт музыке Гарри почти в самый центр танцпола.
Парень периодически опускает веки, закатывает глаза, вслушивается в каждый момент мелодичной песни, что звучит буквально отовсюду и до самого сердца, которое бьётся не так ровно, как хотелось бы.
Гарри кружится, немного подняв руки вверх. Кто-то задевает его талию ладонью, сжимает, но кудрявый не обращает внимания. Всё, что ему сейчас нужно — это музыка, вино и снова музыка.
И Луи Томлинсон.
Но это уже давно
незабытая история, где вместо счастливого конца — безнадёжность, слёзы и пища для новых песен.
—
Что же ты делаешь, Луи? — неосознанно шепчет Стайлс, не ожидая ответа. Не ожидая от Луи больше ничего.
Блики ослепляют, а голова продолжает кружиться, когда Гарри с неохотой приоткрывает глаза. Это чистой воды безумие. Он точно спятил. Никак иначе.
—
Лу? — кудрявый еле воротит языком то ли из-за выпитого алкоголя, то ли из-за оцепенения.
Томлинсон сегодня одет в чёрную майку с незамысловатым рисунком — ту самую, которую когда-то давно так любил Стайлс, — и чёрные джинсы. На голове, как обычно, самый настоящий хаос, а в глазах, как и раньше, — много-много света.
Луи делает пару танцевальных движений, пытаясь удержать стакан с тёмно-коричневой жидкостью в руке, полностью разворачивается, до этого, скорее всего, намереваясь прижаться к незнакомцу, и только тогда замечает Гарри, которому уже не смешно и не весело.
— Хазз… — Стайлс не слышит, но готов поспорить на что угодно, что именно это произносит Томлинсон, когда поднимает свои удивлённые голубые глаза на него.
Вот так вот. Из всего города ангелов Луи Томлинсон предпочёл сегодня ночью быть именно в этом чёртовом клубе. С друзьями, которые вдрызг пьяны для того, чтобы уследить за его передвижениями и похождениями.
Теперь сердце Гарри бьётся в унисон биту музыки, то есть, кажется, готово просто вырваться, чтобы Стайлсу уже не пришлось терпеть вот это вот всё.
Томлинсон по привычке (так предполагает выпивший Гарри) поднимается на носочки, прижимая к себе стакан с напитком, и шепчет кудрявому на ухо:
— Выпьем за встречу?
Голова теперь кружится куда сильнее, но идея выпить ещё больше алкоголя теперь становится самой гениальной. Парень сбито кивает, не отводя грустных глаз от Лу.
Луи своей миниатюрной ладошкой берёт Гарри за руку и тащит за собой через толпу. В нём всегда было много силы, чтобы вот так просто таскать Стайлса за собой.
Или прижимать к стене во время секса, но это также уже давно
незабытая история.
Гарри совершенно не понимает, как старший парень держится: улыбается, с лёгкостью заказывает алкоголь, прекрасно помня любимый алкогольный напиток младшего парня. Стайлсу даже начинает казаться, что всё, что между ними было, ему лишь приснилось в сладком сне с горьким послевкусием, но у Томлинсона немного подрагивают руки, и, когда он начинает разговаривать с Гарри, голос его дрожит тоже, срывается.
— Я слышал новый альбом, — он старается перекричать музыку. — Точнее некоторые песни.
Ну, конечно. Скорее всего, слишком занят походами в клубы, чтобы послушать те две песни, что были написаны для него? Плоды несчастной первой любви, бессонных ночей и алкоголя, ставшие идеальным орудием для самоубийства. Ещё пару live-выступлений с ними, и дождётесь.
— Чудесно, — продолжает Луи, а Гарри усердно пытается натянуть улыбку, но всё проваливает. Дрожащими длинными пальцами хватается за бокал, чтобы допить вино. Такой родной Луи Томлинсон теперь стал таким чужим.
Тем не менее, сухость губ всё та же, когда Стайлс, допивая напиток и попадая на танцпол, целует Томлинсона, прижимающегося к нему. Старший парень охотно отвечает на поцелуй, запуская ладони под белоснежную ткань футболки Гарри. Столько людей вокруг, но всем в кои-то веке на них плевать. Гарри и Луи? Ларри? Нет, что вы. Просто два потерянных парня, когда-то подарившие свою молодость друг другу, жившие почти как в клетке, а потом так и не сумевшие привыкнуть к новоприобретённой свободе.
Скажи, Луи, где мы так ошиблись? Что пошло не так?
***
Стайлс безумно скучал. Он понимает это, когда Томлинсон запрыгивает на него, ногами обвивая талию, хватаясь за шею, целуя губы.
Или он ежеминутно это понимал, ещё до встречи с ним, а признаться себе готов только сейчас.
Гарри был слишком пьян, чтобы танцевать, но здесь, в тесном номере отеля, у него хватает смекалки и сил, чтобы осторожно снять со старшего парня одежду и так же осторожно уложить его на кровать.
Всё то же: и поза та же, привычная, и стоны те же, в унисон, и всё такие же крепкие объятия, сильные укусы Луи.
Только они уже не те. Словно испорченные, избитые, истерзанные, и даже алкоголь давным-давно не помощник — теперь это становится яснее некуда.
Гарри и сейчас кажется, что всё это — снова идиотский сон, каких ему с расставания приснилось сотни, только места укусов назойливо побаливают, а шёлк постельного белья на огромной кровати кажется совсем реальным, как и Томлинсон, лежащий рядом.
***
Утро снова не дарит ничего хорошего — только головную боль и одиночество. Стайлс и не ожидал ничего другого.
У стойки регистрации взлохмаченный Гарри, сжимая в руках салфетку с новым номером телефона Томлинсона, найденную на кофейном столике после пробуждения, узнаёт, что пребывание в номере было оплачено и от него ничего не требуется.
— Спасибо. Всего доброго, — получается совсем хрипло и жалко, но вполне дружелюбно.
Кудрявый выходит из отеля, перебирая дрожащими пальцами обрывок салфетки со знакомым почерком. Звонить — глупо, выбросить — жалко.
Тем не менее, Гарри, очередной раз пробегая взглядом по номеру телефона, написанным скорее с жалостью, нежели с огромным желанием снова увидеться, выкидывает бумажку в мусорку рядом с собой и, стараясь не оглядываться и ни о чём не вспоминать, идёт звонить водителю.
Мужчина за рулём списывает молчаливость и хмурость обычно дружелюбного и болтливого Стайлса на похмелье, пока тот, практически не моргая и не поддерживая разговоры, продолжает смотреть в окно. Парень изучает солнечные улицы города ангелов и планирует очередной вечер в клубе или баре — после того, как выспится, конечно.
Томлинсон тратит ещё час на то, чтобы с надеждой повертеть в руках мобильный телефон, расхаживая по своему номеру, изредка проверяя, есть ли пропущенные вызовы, как будто бы он, не расставаясь с телефоном всё утро, смог бы пропустить звонок.
Парень со вздохом отбрасывает молчаливый гаджет на кровать, переодевается и идёт завтракать.
В кофе Луи снова добавляет ликёр.
