Ягуар для льва Вонголы

      Родиться котом было… престижно. Те, кто удостаивался такой невероятной чести стремились различными способами проявить себя на публике, оставляя уши и хвост на всеобщее обозрение. Нередко в людных местах можно было встретить спешащих по своим делам разномастных котов, тащащих в пасти сумки, дипломаты или пакеты с продуктами из ближайшего супермаркета. Довольно забавное зрелище, на самом-то деле.       Никто так и не смог выяснить причину происхождения котооборотней и почему ими рождались единицы. Даже среди близнецов один мог быть котом, а второй нет. Во всяком случае, кошачья сущность была существенным поводом для зависти, потому что… Ну просто это считалось почему-то классным, если копчик не обрывался бесполезным рудиментом, как у людей, а продолжался в виде беспокойного пушистого хвоста. В общем, очередная модная придурь человечества.       Тсунаеши всегда радовался, что обычный. Серьезно, ему и так хватало головной боли с этой мафией, бешеным репетитором и друзьями один придурочнее другого, так еще и уродиться оборотнем… Он, как думал, не перенес бы этого. И даже ни капельки не завидовал, когда Хибари, перешагнув свои восемнадцать лет, впервые обернулся в роскошного черного ягуара. Котом Кёя стал в два раза опаснее, чем был, повысив уровень выносливости, гибкости и скорости реакции, и драться с ним перестали даже «бессмертные» Дино и Мукуро. Для Савады же это было плюсом, ибо такое орудие массового поражения, как бешеная пантера, окутанная фиолетовым, поглощающим все на своем пути, пламенем Облака, молодому боссу под рукой никогда не помешает. Кёю даже за глаза стали звать «боевой кисой Вонголы». Очень сильно за глаза. Желательно, когда Хибари был где-нибудь на другом конце континента на задании. А то голову откусит и скажет еще, что невкусно.       Свой восемнадцатый день рождения Тсуна расслабленно праздновал в кругу семьи и друзей. За год до восемнадцатилетия человек, «наделенный благодатью», должен был впервые услышать своего зверя, но с Тсуной такого не приключилось, чему он был искренне рад. А вот Гокудера с Ямамото грустили, что им не повезло, и из их знакомых только Хибари и Занзас были с кошачьей сущностью. Не потискать и за ушком не почесать, ибо рук лишних не выросло еще. Савада кивал, поддерживая печальные речи друзей, а в душе ликовал. Хоть где-то он был обычным и нормальным.       Ага, хрен тебе, Савада. Он не учел, что во всех планах был поздним ребенком. И впервые чужой голос в голове он услышал в двадцать лет, как раз в тот момент, когда отцеплял от себя пьяного в хлам Гокудеру, чтобы передать в надежные руки Ямамото. Зверь мурлыкал что-то ласковое, первый раз почти доведя до сердечного приступа, а после своим мурлыканьем снимая головную боль от бесконечной череды собраний, отчетов, миссий, убийств… Заняв пост Десятого Вонголы, Тсуна уныло по вечерам беседовал в своей голове с нежданным чудом, приветливо потряхивающего еще короткой и не особо чтоб пышной гривой. Львенок настолько напоминал Натса, что не было даже сил возмущаться, что все его планы на нормальное будущее, без кошака в голове, рухнули. Они быстро нашли общий язык и полностью обернулся он в рекордно короткий срок — всего за полгода, побив рекорд Хибари — восемь месяцев, но Тсунаеши сразу поставил зверя перед фактом — контроль будет жестким. Очень. И никаких контактов с другими людьми. Он не хотел, чтобы на него насели из-за второй сущности. А то женят еще на какой-нибудь… кошке. А у него уже имелись глубокие и светлые чувства. Тайные, правда, но кто знает, какой выверт судьбы случится. С ним это приключалось с бесконечным постоянством. ***       Вечер прекрасного дня подходил к концу. Тсуна разгребал кипу отчетов, тоскливо поглядывая в окно. Сегодня был такой восхитительно солнечный день, а он так и не успел до вечернего похолодания скрыться в саду и погреть пузо на солнышке. Пришлось работать с самого утра, прерываясь лишь на обед. А все почему? Потому что от него впервые никому ничего не было нужно. Ямамото с Гокудерой счастливо отбыли в Карпаты на медовый месяц, Мукуро укатил в резиденцию к Дино и точно вернется под утро и знатно вые… потрепанным. Младшие члены Вонголы гостили в Японии. В особняке оставался только Хибари, но и он где-то слонялся. Тсуне было одиноко и грустно, и только мурчание зверя в голове немного скрашивало нудные часы работы. Он даже позволил себе вольность выпустить уши и хвост, немного ослабляя контроль. Лев благодарно урчал, и вообще был сегодня какой-то особенный, подозрительно притихший и ласковый.       Он готов был закусить собственный хвост от скуки, когда прикрытая дверь отворилась полностью, гулко ударившись о заглушку, и на пороге показался Хибари в своей звериной форме. Тсуна скосил на него глаза, внутренне весь сжимаясь от восхищения: красивый, гибкий, мощный зверь. Его львенку предстоит еще долгий путь до полного раскрытия сил, а вот Кёя достиг расцвета. И как зверь, и как мужчина. Своенравный, отстраненный и сексуальный зверь. Как это ни странно, но в последние годы Хибари стал надежной опорой для семьи в целом и для Тсуны в частности. Именно Кёя посещал с боссом большую часть собраний и деловых встреч. Конечно, без Гокудеры Тсуна был как без рук, поэтому Хранитель Урагана неотступно следовал за боссом, но именно сидящий рядом или мирно лежащий в ногах ягуар внушал ощущение спокойствия и полной защищенности. Иногда, в особенно тревожные для Тсунаеши моменты, он, словно чуя тревогу, благосклонно позволял себя погладить, и Савада радостно зарывался пальцами в густую блестящую шерсть, воспринимая данное как знак особого расположения. И сейчас эта красота пришла к нему. — Тебе настолько скучно? — Тсуна чуть улыбнулся, не сводя глаз с мягко ступающего зверя. Львенок внутри грустно засопел в ответ на невольное сравнение с Хибари — ему-то такой грации и плавности движений не хватало, все же пока он оставался неловким подростком.       Ягуар дернул ухом, заинтересованно поглядывая куда-то в район макушки, и Тсуна осознал, что сидит тут перед Хибари с торчащими округлыми ушами и беспокойно дергающимся хвостом с характерной темной кисточкой. — Так, — Савада беспокойно заерзал, поджимая хвост и пряча уши. — Ты ничего не видел, и Мукуро не поедет с тобой на миссию, идет?       Ягуар прищурился и гибкой тенью приблизился к боссу вплотную, поводя хвостом и хищно скалясь. Тсуна отъехал на стуле подальше, упираясь спиной в подоконник. — Ну Хибари, правда, — Кёя оскалился слишком плотоядно, а вот львенок внутри как-то подозрительно оживился, впервые открыто показывая, что не против получить контроль над их телом. И Тсуна невольно вспыхнул, уловив совершенно непристойное желание вылизать ягуару шею. — Мукуро не закрыл свою комнату, а у него там очередные новые сапоги. Иди погрызи их.       Хибари посмотрел на него совершенно недоуменным взглядом, продолжая свое наступление. Тсуна кашлянул в кулак. — А, так ты уже? Прости-прости, я сглупил.       Ягуар совершенно по-человечески закатил глаза и неожиданно опустил тяжелую морду к Тсуне на колени, словно выпрашивая ласку. Десятый недоуменно охнул — настолько открыто Хибари никогда и ни к кому не ластился, считая это ниже своего достоинства. Или гордый зверь тоже грустил от одиночества?..       Поскольку Хибари продолжал выжидающе на него смотреть, Тсунаеши осторожно коснулся шерсти между ушами, зарываясь подушечками пальцев и массируя кожу, прекрасно зная, какое это проблемное место — самому как следует не почесать. Кёя тут же зажмурился, чуть дернув ушами, и расслабился. Тсуна улыбнулся, почесывая тайно обожаемого зверя (и мужчину), на этот краткий миг представляя, что так могло бы быть всегда, возможно. Будь он более решительным. Ну или убили бы его сразу же. Кто его знает. У Хибари ведь семь пятниц на неделе. — Я буду тебе крайне признателен, если ты никому не расскажешь, — нежно массируя пальцами в особо чувствительных точках, попросил Тсуна. — Не хочу отбиваться от расспросов. Не выдашь?       Кёя лениво мурлыкнул, и Савада еле сдержался, чтобы не замурчать в ответ — уж больно было приятно, что Хибари показал себя таким ласковым именно с ним. А львенок внутри беспокойно копошился, неоднозначно проявляя интерес к старшему зверю. И почему-то становилось жарко, словно набивало температуру.       Еще немного поластившись, ягуар тряхнул головой и отошел на несколько шагов, чтобы обернуться на безопасном расстоянии. Тсунаеши невольно сглотнул ставшую вязкой слюну, когда мужчина распрямился в полный рост. Взгляд жадно скользнул по обнаженному поджарому торсу, остановившись на такой лишней сейчас кромке штанов. И почему только этот кот никогда не обращался полностью обнаженным?.. — Зачем ты прячешь зверя? — немного хрипло спросил Хибари, приглаживая растрепанные волосы. Тсуна пожал плечами. — Это невыгодно в моем положении. Не хочу лишних проблем. — Твой зверь сильный, — Хибари наклонил голову, а львенок оглушающе замурчал, весь расплывшись от похвалы. Кажется, вкусы на мужчин у них полностью совпадали. — Покажешь его? — Зачем тебе? — озадаченно моргнул Савада, немного расстегнув ворот рубашки. Непонятный жар расползался по грудной клетке и удушающе скапливался в горле. — Интересно.       Вполне в духе Хибари. Коротко, четко, и смотрит еще так проникновенно, словно ты ему должен. Тсуна только открыл рот, чтобы отказаться и намекнуть дорогому Хранителю, что он ниже по статусу, как Кёя хитро прищурился. — Иначе Мукуро узнает об этом уже сегодня. — Чертов кошак, — недовольно фыркнул Савада, признавая поражение. Больше всего на свете он желал утаить свою сущность от Мукуро. Хибари знал, по каким больным местам потоптаться.       Тсунаеши нерешительно поднялся на ноги, отходя от стола и передавая власть в руки своего зверя. Поскольку полностью обращался он крайне редко, то превращение выходило гораздо болезненнее, особенно обратно, в человеческую форму. Да и вообще непривычно, когда тебя задвигают на второй план сознания, а править балом начинает радостный мурчащий комок, тут же резво направившийся знакомиться. А Тсунаеши со стыда готов был умереть. — Вао, — протянул Хибари, присаживаясь на корточки и зарываясь пальцами в еще короткую гриву. Тсуна зажмурился, прибалдев от неожиданной ласки, ведь ему никто и никогда не чесал гриву. Восхитительное чувство. — Какой красивый мальчик.       Львенок неприлично громко мурлыкал, подставляясь под ласковые руки, а потом и вовсе завалился на спину, доверчиво подставляя золотистое пузо. Хибари усмехнулся и коснулся кончиками пальцев. Тсуну пробрала дрожь, насколько это оказалось приятно, а зверь вообще заходился в восторге. И по телу разлился непонятный жар.       Вдоволь наластившись, зверь перекатился на лапы и широким движением лизнул Хибари в шею. Мужчина как-то понимающе усмехнулся и чмокнул львенка в нос: — Да-да, я тоже тебя люблю.       Савада раздраженно фыркнул, не в силах больше выносить этот жар и фарс. Он снова перехватил контроль, отпихивая грустно мявкнувшего зверя вглубь сознания. Хибари насмешливо наблюдал за ним. — И не смотри так. Сам знаю, что он слишком ласковый. — Да нет, мне понравилось, — хмыкнул Кёя, поглядывая на беспокойно мечущийся хвост. Тсуна решительно поправил одежду и сел обратно за стол. — Ты не мог бы открыть окно? Жара невыносимая. — Серьезно? — Облако изумленно приподнял брови. — Савада, на улице холод собачий. — А я тебе говорю, что мне жарко, — обреченно вздохнул Тсуна, расстегивая рубашку почти наполовину. Львенок внутри беспокойно метался из стороны в сторону и мешал сосредоточиться. — Савада, — Хибари неожиданно оказался слишком близко, практически лицом к лицу, и в его зрачках Тсуна уловил тень его зверя. Сильного, хищного. Внутри все отчего-то сладко замерло. Что с ним такое происходит?.. — У тебя гон? — Что? — Вонгола ошалело моргнул, вытаращившись на Хранителя. Только этой радости ему и не хватало! — Гон, зверек, — Хибари прищурился, поведя носом и втягивая запах Тсуны. В нем впервые проявились звериные нотки, терпкие, липко оседающие на языке. — У тебя его еще не было? — Нет, — Савада сглотнул вязкую слюну. Это проблема. Очень большая проблема, потому что симптомы и правда совпадали с гоном. Как и то, что ему резко стал нравиться запах Хибари. А раньше он его вообще не ощущал. — Он молодой еще. Наш возраст не совпадает. — Он взрослеет, — Кёя в задумчивости коснулся пальцами открытой шеи и медленно провел от ямки за ухом до ключиц. Тсунаеши всего затрясло. — Ты что делаешь?! — Проверяю, — кивнул Хибари, мягко и ненавязчиво почесав за ушком. Тсуна едва слышно застонал и зажмурился, чувствуя, как возбуждение скапливается в паху огненным клубком. — Слушай, мне… Мне нужен твой бункер, чтобы… спрятаться. Я там ничего не трону и… — думать было сложно. Внятно говорить — еще сложнее, потому что приходилось пробиваться через громкое мурлыканье. — Тебе нужен партнер. И хороший секс, — теперь уже в голосе Хибари появились мурчащие нотки. Запах более сильного хищника окутывал со всех сторон, полностью подчиняя себе. Тсунаеши в буквальном смысле дурел от близости Хибари, а тот и не думал отстраняться. — Нет у меня партнера. Поделись бункером, не жадничай. Не хочу бросаться на всех без разбора, — почти прохныкал Десятый, против воли ластясь к почесывающей его руке. — Ты прекрасно знаешь, что стоит тебе поманить, как все дочурки из союзных семей ломанутся в твою постель. Да и папенькины сынки тоже, — Кёя говорил медленно, тягуче, его голос звучал глубже, чем обычно. Тсунаеши понимал, что его соблазняют, и он бы с удовольствием воспротивился, если бы не львенок, заинтересованно прислушивающийся к каждому слову. Слишком однозначно заинтересованно. — А если… я «поманю» тебя… Ты согласишься? В мою постель, — немного сбито промямлил Тсуна, сам не понимая, как еще не умер от стыда. Но попытка не пытка, его пока еще все равно не убили. А жить только тайными желаниями и взглядами украдкой порядком надоело. Он поднял взгляд, смотря Хибари прямо в глаза — можно сказать, впервые осмелившись на такую дерзость. И, на удивление, остался безнаказанным. Кёя только усмехнулся и медленно провел пальцами по сухим губам. Тсуна тут же их облизал, задевая кончиком языка прохладные пальцы. Взгляд Хибари потемнел. — До постели не дойдем, зверек.       Тсуна беспрекословно подался навстречу зовущему взгляду, позволяя Хибари вытянуть его из-за стола. Он немного неловко прижался к гибкому сильному телу, приподнимая голову, чтобы не разрывать зрительного контакта. И Хибари его поцеловал. Сначала напряженно, тягуче медленно, словно пробуя на вкус, а после, распробовав и оставшись удовлетворенным, впиваясь в губы со всем пылом. Кёя по сравнению с ним приятно прохладный, и Тсунаеши притерся теснее, послушно отвечая на поцелуй, втягиваясь и ловя кайф. Внутри все заходилось от томного мурчания — зверь на седьмом небе от счастья. Их наконец-то заметили.       Тсуна и сам не заметил, как обвил руками шею мужчины, увлекшись жадным поцелуем. Неожиданно он почувствовал привкус крови и испуганно отшатнулся — Хибари как-то невыносимо пошло слизал с губы капельку крови. Тсунаеши нервно облизнулся. — Он выходит из-под контроля, — удлинившиеся клыки мешали говорить нормально, он немного шепелявил. И приходилось прикладывать немало усилий, чтобы ногти не превратились в смертоносные когтищи. — Показывает себя. Хочет понравиться выбранной паре, — усмехнулся Облако, снова облизывая губы и притягивая Тсунаеши обратно к себе: пах к паху, так, что простреливает искрами удовольствия. Савада непроизвольно откинул голову назад, открывая горло, только через минуту, когда нежной кожи коснулись прохладные влажные губы, осознавая, что же он творит. — Нет, стой, — он попытался отпихнуть Хибари от себя. — Это не я, это он.       «Что за постыдное желание подставить шею? Ты самец или где?» — недовольно бурчал Тсуна на беспокойного зверя внутри. Лев посмотрел на него как-то смущенно, поводя хвостом и демонстративно стреляя глазками в сторону Хибари.       «Да, я понимаю, что рядом с таким самцом мы и рядом не стояли, но это не значит, что можно позволять себя метить как самку!» — продолжил негодовать Тсунаеши, но кто бы его послушался. Да и Хибари явно не собирался отказываться от предложения. Савада вздрагивает и сдавленно стонет, чувствуя, как острые клыки вгрызаются ему в основание шеи, пуская кровь и метя, навеки клеймя собой. После получения метки их запахи смешаются так, что ни у кого не будет сомнений, что они пара. И Тсунаеши совсем не так представлял себе этот романтичный момент.       Кёя сыто облизнулся, слизав горячие капли крови. У пугливого зверька оказалась на удивление решительная сущность, слишком быстро учуявшая в нем интерес к своему хозяину. Зверь зверя всегда поймет. — Кёя, это же навсегда, — прохныкал Тсунаеши, зажимая рукой ноющую метку. От внутренних метаний и волнений, заливших сознание в одну секунду, даже жар от гона утих. — Конечно, зверек, — Хибари ловкой подсечкой опрокинул их обоих на мягкий пушистый ковер, и Тсуна сдавленно охнул, больно стукнувшись лопатками. — И сейчас ты должен думать только обо мне. — Ками. И так постоянно о тебе думаю, — в отместку чуть царапая плечи, закатил глаза Савада. — Давай уже. Поздно отпираться. — Ты и так долго от меня бегал, Тсунаеши, — снова сводящий с ума поцелуй. Савада даже не успел возмутиться, возразить, что ему никогда не оказывали внимания, чтобы он «бегал» — его просто увлекает в крышесносный водоворот, из которого не хочется выныривать. Нельзя сказать, что он был таким уж махровым девственником. У него было аж две девушки, но с обеими не сложилось. И не было ни одного Хибари. Такого по-звериному жадного и страстного. Тсунаеши прикусил губу мужчины и немного ее оттянул, приоткрывая глаза и чудом сдерживая стон. На него смотрел зверь. С выпущенными ушами, клыками и удлинившимися когтями. Кёя медленно поводил хвостом, облизывая губы и плавно потираясь о Саваду. По всем параметрам прекрасный самец. Львенок внутри сходил с ума от восторга. — Может все-таки в спальню? — Тсуна поерзал под Хибари, вцепляясь в напряженные плечи. Тот смотрел на него агрессивно и жадно, явно не планируя никуда отпускать. Десятый тяжело вздохнул и открыл шею, растекаясь под мужчиной безвольной лужицей. Горячие поцелуи отдавались гулкой болью в паху, от которой вело, как от валерьянки. У Хибари точно давно никого не было, раз он так на него набросился. Хотя… кто его знает, этого невыносимого кошака.       Тсуна не успел уловить момент, когда его бесцеремонно вытряхнули из одежды, облизывая взглядом с ног до головы. С трудом переборов желание прикрыться, Савада немного отпустил контроль, позволяя зверю немного поверховодить. Сам он никогда не смог бы так открыто себя продемонстрировать. У Хибари дух перехватило, когда стеснительный и зажатый зверек расслабился и приглашающе раздвинул ноги, словно заправская блядь. И совершенно невозможно отвести от такого взгляд.       Кёя провел кончиками пальцев по напряженному члену, специально дразня, пощекотал под уздечкой, перекатывая в пальцах поджавшиеся яички. Савада сладко задрожал, еще шире разводя ноги, почти раскидываясь на шпагат. Из горла вперемешку со стоном вырвалось громкое мурчание: он сейчас больше потерявшийся в гоне кот, чем человек. Хибари наклонился, кусая бедра и касаясь спешно облизанными пальцами сжатого колечка мышц. Тсунаеши отзывчиво охнул, стараясь расслабиться, и зарылся пальцами в жесткий ежик волос любовника, упираясь пятками в чужие плечи. Почему-то так казалось удобнее всего. Облако не сильно нежничал с растяжкой, но зато прекрасно отвлекал от неприятных ощущений в заднице, совершенно кошачьим движением облизывая член, не позволяя снизиться возбуждению. Тсуна постанывал, цепляясь за Хибари и ерзая задницей, мысленно сожалея о потерянном времени. Будь он чуточку решительнее, давно бы трахался с этим прекрасным хищником.       Юноша совсем потерялся в ощущениях, раскрываясь перед Хранителем, позволяя вертеть собой, как куклой. Хибари отстранился также неуловимо, как и прильнул. Без пальцев в заднице стало невозможно пусто, и Савада заерзал по ковру, но его практически сразу перевернули на живот, звонко шлепнув по ягодицам. Боль в разгоряченном теле отозвалась сладкой пульсацией, и Тсуна поймал себя на мысли, что не отказался бы от полноценной порки. Похоже, не так уж он и невинен, как думают некоторые.       Зверь внутри рычал и метался, видя, как выбранная пара гибко прогибается в спине, подставляясь и задирая хвост с этой абсолютно пошлой кисточкой. Тсунаеши делал все неосознанно, даже не представляя, насколько сексуально он выглядит, выставляясь так. Хибари потерся об него, приспуская собственные штаны и вжимаясь твердым членом между ягодиц. Савада охнул и подался бедрами назад, позволяя взять себя более сильному самцу, покрыть собой. Хибари толкнулся сразу на всю длину, не церемонясь. В задницу будто раскаленный прут впихнули, и Тсуна стиснул ворс ковра в пальцах, сдерживая болезненный стон. И нисколько не легче от восторженных повизгиваний на задворках сознания — лев вынуждал еще больше трепетать, подставляясь под малейшее прикосновение. Хибари рычит на ухо, чтобы он расслабился, прихватывает зубами холку, и становится так невыносимо хорошо, что тело обмякает само собой, и мужчина проталкивает член до основания, стукаясь бедрами о ягодицы. Головка уперлась в нужную точку внутри, их стоны слились в один будоражащий кровь звук. И пусть от каждого движения чувствовалась саднящая боль, и Тсуна вряд ли сможет потом сидеть, но до чего же хорошо, когда тот, кого ты столько времени слепо и тайно обожал, вбивается в тебя рваными толчками, пронзая насквозь, мурлыкая на ухо что-то явно на кошачьем языке, потому что зверь внутри практически теряет сознание от счастья. Савада немного поерзал, прогибая поясницу сильнее. Сильная рука обхватила шею, сжимая, перекрывая доступ воздуха. Юноша судорожно всхлипнул, вцепляясь в руку на своей шее, и Хибари рывком притянул его ближе к себе, удерживая второй рукой за бедро. Проникает глубже, сильнее, и зверек в его руках протяжно стонет, оплетая руку хвостом и сам сильнее насаживаясь. Быстро, сбито, с пугающей страстью. Звери тянутся друг к другу, мурлыкая через хозяев. Голова идет кругом, колени разъезжаются… Если бы не железная хватка Хибари, Тсунаеши давно упал бы лицом в ковер, умоляя трахнуть его еще сильнее. Он и так на радость довольно мурлыкающему Кёе скулил что-то невнятное, прося глубже, грубее. И мужчина охотно давал это все, сжимая шею так, что Савада почти терял сознание. Приближал мощный оргазм каждым движением. Пятнал собой и рычал от пронизывающего всю сущность кайфа. Хибари почти оглох от звонкого стона и притиснул к себе напрягшегося струной Тсунаеши. Выскользнул из обмякшего тела и запачкал теплой спермой поясницу мелко подрагивающего Савады. Ему явно все еще было очень хорошо.       Дечимо пришел в себя минут через десять. Хибари обнимал его, водил пальцами по взмокшей спине и ласково что-то мурлыкал. При малейшей попытке сдвинуться, задницу простреливало адской болью. Тсуна зашипел сердитой кошкой, плотно прижав уши к голове. — Тихо, зверек, — хмыкнул Хибари, потягиваясь. — Скоро пройдет. — Иди ты к черту, — буркнул Савада, в отместку царапнув когтями по крепкой груди, которую в следующий раз Тсуна пообещал себе как следует обласкать. Губами и языком. — А гон кончился? — Конечно, нет, — наглый кот хитро прищурился, облапив упругие ягодицы, и потер пальцами влажную ложбинку. — Три дня, как у всех порядочных людей. — Вот же черт, — Тсуна сам специально поерзал на чужих бедрах, с наслаждением ощущая твердеющий член. Как же, оказывается, приятно, когда тебя хотят. — Может, теперь-то пойдем в кровать? Я все колени стер. — Хорошо, — словно нехотя согласился Хибари, сжав бедра почти до синяков. — Слезешь? — Ни за что, Кёя, — промурлыкал Тсунаеши, оплетая своим хвостом пушистый хвост обожаемого ягуара. — Неси меня. — Наглец, — мужчина с трудом поднялся на ноги, впрочем, не выпустив Тсуну из объятий. — Так и просишь, чтобы тебя сожрали. — Сожри, — снова мурлыкнул Десятый, прихватывая зубами чувствительное бархатное ухо и сладко причмокивая. Кёю ощутимо перетряхнуло. — Нет, Савада. Никакой тебе кровати.       И Тсуна лишь звонко засмеялся, встречаясь задницей со своим рабочим столом. Ну и ненасытный же зверь ему достался.