Caramel boy

Чонгук старается идти не по открытым улочкам, где солнце палит вовсю, а там, где высотки домов заботливо укрывают парня от жгучих лучей. Брюнету вообще не нравится лето, особенно когда оно такое знойное, как сейчас, но с этим ничего не поделаешь. Его раздражает то, что волосы у него такие густые, отрастающие быстро, чего всегда хотят для себя девушки, но Чонгук парень, а сейчас лето, и чёлка, спадающая ему на глаза, раздражает до чёртиков, как бы он ее ни пытался заделать назад, всё было безрезультатно, отчего на лбу уже подступили капельки пота. Не доходя до дома своего друга пару кварталов, он останавливается, замечая ничем не примечательную вывеску «Парикмахерская», которая была блеклой и затерялась среди остальных ярких вывесок в этом небольшом районе. Однако чёлка сейчас так раздражала Чонгука, что он, недолго думая, решительно двигается прямиком к этой парикмахерской, поднимаясь по ступенькам и заходя внутрь. Как только он заходит в помещение, где стоит стойка администратора, его обволакивает холодок, исходящий от кондиционера, вперемешку с нотками чьих-то духов, отдающих ванилью. Это всё Чонгука устраивает куда больше, чем душный городской воздух, сопровождающийся прожигающими тело лучами солнца. — Здравствуйте, я бы хотел подстричься, — подходя к стойке, достаточно громко начинает Чонгук, отвлекая администратора, что копалась в своём смартфоне, и заставляя ту обратить внимание на только что пришедшего посетителя. — Да, конечно. Пройдите туда, мастер скоро подойдёт, — девушка с какой-то небрежностью указывает указательным наманикюренным пальцем на арку, чуть левее от главного входа, после чего снова утыкается носом в свой телефон, совсем забывая про Чонгука, что немного презрительно глянул на неё, но молча прошёл в небольшое помещение. Здесь было мало места — узкая комната, метра три в ширину и гораздо больше в длину. Всего лишь два сиденья, перед которыми висели зеркала с подставками, на которых стояла всякая дребедень вроде расчёсок, фенов и каких-то непонятных бутыльков. Свет был не очень ярким, более приглушённым, нежели у стойки администрации, где было очень светло засчёт огромного пластикового окна, которое здесь было завешано жалюзи. В конце комнаты возле окна едва заметная дверь. Подсобка, видимо. Что тревожит Чонгука, так это то, что здесь пусто совершенно, посетителей нет, и не значит ли это, что лучше уносить ноги? Если клиентов тут нет, значит, парикмахерская ужасная, точнее, репутация. Парень успокаивает себя теми мыслями, что он пришёл сюда на простую стрижку. Да даже его друг, Пак Чимин, и то управился бы, в этом же сложного ничего, вроде бы. Кстати говоря о его друге — тот сейчас написывал Чонгуку, с текстом вроде «Гук, уже пицца остыла, я задолбался один играть в приставку, ты где?». Чон отвечает, что задержится минут на двадцать, после чего убирает телефон, наконец-таки присаживаясь в одно из кресел, что дальше всего от арки и ближе к концу помещения и к окну. — Вы на стрижку? — по телу Чонгука словно электрические заряды прошлись от этого низкого, тягучего, словно патока, голоса. Он поднимает взгляд, смотря на пришедшего парикмахера через зеркало, теряя дар речи — на него смотрит улыбающийся парень, весьма миловидной внешности. Улыбка того настолько искренняя, что хочется смотреть, не отрывая взгляда, а волосы такого карамельного оттенка, отчего появляется желание прикоснуться, растормошить идеально уложенную шевелюру. Взгляд скользит дальше, цепляясь за двух лебедей — ключицы карамельноволосого открыты благодаря небольшому вырезу его джемпера, что приятного персикового оттенка, идеально подходящего парню. А вот то, что ниже, не позволяет увидеть само отражение Чонгука, сидящего в кресле и закрывающего обзор на штаны этого парикмахера, наверняка, не менее стильно подобранные и подходящие этому шатену. — Кхм, да, — наконец-таки отвечает Чонгук, поднимая взгляд и встречаясь со взглядом карих, чуть раскосых, глаз, обладатель которых всё ещё улыбается, глядя на чуть растерявшегося посетителя. — И можно ещё чего-нибудь намутить. На ваше усмотрение, мне не принципиально. — Хорошо, — незнакомец смеется тихо, а Чон понимает, что смех этот ему нравится и он хочет его слушать, словно музыку. Да, смех этой карамельки, как его мысленно прозвал Чонгук, подобен мелодии, такой тихой и успокаивающей, ласкающей уши Чона. Парикмахер накидывает на Чонгука специальную накидку, закрепляя её на шее, после чего делает такое простое действие, только вот Чон реагирует слишком остро и резко. Брюнет чуть ли в кресле не подпрыгивает, когда чувствует, как его поглаживают по волосам, чуть тормоша их. Чонгук поднимает взгляд в зеркало, смотря, как карамельноволосый тормошит волосы Чона, чуть поглаживая, запуская пальцы, что длинные, как у пианиста, в шевелюру брюнета, чуть задумчиво глядя. Такие действия сначала успокаивали парня, но потом он понял, что начинает возбуждаться, отчего становится стыдно, но он держится стойко, невозмутимо в какой-то степени, не показывая этого и радуясь, что есть накидка, которая скроет то, что Чонгук сейчас собирался делать. Его настолько возбуждают эти простые прикосновения, что крышу срывает, он забывает рамки приличия, стирая грани стыда, и своей рукой медленно забирается под резинку шорт, а после и боксёров, обхватывая пока что наполовину эрегированный член. Ничего не подозревающий парикмахер перестает перебирать волосы Чонгука, беря в руки ножницы с расчёской и принимаясь за работу, в то время как брюнет водит по своему члену пальцами, чуть приоткрывая губы, и рассматривая сосредоточенного на стрижке парня. Казалось бы, ничего возбуждающего в этом моменте нет, а Чонгук так завёлся. Если бы ему сказали, что он когда-нибудь будет дрочить в парикмахерской, он бы посчитал говорящего это ненормальным, покрутив пальцем у виска. Чонгук слегка опускает взгляд на накидку, в ту область, под которой он сейчас водит по своему члену, дабы удостовериться, что это не палевно. Убедившись, что ничего не видно, он снова поднимает взгляд на парикмахера, скользя взглядом по ключицам и оголенной шее того, желая прикусить тонкую кожу. Он представляет, как впивается губами в эту шею, оставляя на песочной коже засосы и укусы, отчего двигает по своему уже вставшему органу ещё быстрее, кусая губы и сдерживая стоны. — Так, стрижка готова, — выдает парикмахер, поднимая взгляд в зеркало и смотря на Чонгука, что выглядит так, будто его застали за совершением преступления. Брюнет замирает, негодуя, ибо приходится водить рукой не так быстро, замедлившись. Он рассматривает себя в зеркале, точнее, делает вид, что рассматривает. Это все сейчас не имеет значения. — Мне нравится, — коротко выдыхает он, снова встречаясь взглядом с шатеном, думая, что же тот ещё собирается делать с его прической. Уходить Чонгук ещё не намерен, ведь он пока не кончил, а хотелось бы закончить начатое и получить разрядку. — А сейчас, думаю, можно добавить несколько прядок на пару тонов светлее, будет неплохо, — парикмахер взглядом профессионала ещё раз осматривает макушку Чонгука, после чего направляется чуть дальше, подходя к шкафчикам и… Черт его дери, нагибается, ища что-то в шкафу, а Чонгук в это время торопится, снова задвигав рукой куда быстрее, пожирая взглядом задницу шатена, что не сильно обтянута слегка свободными штанами классического кроя. Чон забывается совсем, на пару секунд прикрывая глаза, а когда открывает, то не видит парикмахера возле шкафчика. — И чем это мы занимаемся? — низкий голос, ласкающий слух, доносится возле левого уха Чонгука, которого поймали с поличным. Брюнет даже не успевает понять что-либо, как стул двигается с места, везя его к той самой непримечательной дверце, а после он оказывается впихнутым в эту самую подсобку, где огромные стеллажи с двух сторон, на которых всякие штучки для уборки помещения и остальная дребедень, необходимая парикмахерам. В углу стоит торшер, едва освещая, но Чонгук видит отчётливо перед собой раскосые глаза, цвет которых напоминает ему кофейную гущу. — Если ты думал, что я ничего не замечу, то ты ошибся. И не стыдно? — шепчет прямо в губы Чонгуку, рукой тут же забираясь в шорты того. Когда шатен обхватывает своими длинными пальцами возбуждённый орган Чона, с губ того срывается сдавленный стон. — Замолчи уже, — цедит брюнет, которого в следующую секунду чуть отталкивают назад, отчего он соприкасается спиной с полкой, что чуть пошатнулась. И в следующую секунду он наблюдает завороженно, как карамельноволый опускается на колени, стягивая с того шорты вместе с боксёрами, кончиком языка касаясь головки члена. Когда он начинает ласкать языком отверстие уретры, Чонгука бросает то в жар, то в холод — он упирается руками о полку позади себя, глядя на парикмахера, чьего имени он даже не знает. — Тэхён. Ким Тэхён, — шатен словно мысли читает, кидая на Чонгука короткий взгляд, после чего, ещё немного поводив языком по всей длине члена, берёт за щеку, вращая языком вокруг головки, поднимая взгляд на Чона, что запрокидывает голову назад, обнажая шею и ярко выраженный кадык. Тэхён помогает себе рукой, немного подвигав ею, в следующий момент заглатывая во всю длину. Он подавляет рвотный рефлекс, чуть двигая головой. В подсобке слишком душно становится, слышатся хлюпающие звуки, а чуть позже рингтон на телефоне Чонгука. Достаточно громкая мелодия одной из песни грейсов наполняет подсобку, а Чон не обращает внимания, сначала, правда, мысленно обматерив Чимина. Всё-таки не каждый день тебе отсасывает такой симпатичный парикмахер, а друг норовит всё испортить. А Ким тоже не обращает внимание на звонок, двигая головой быстрее, старательно заглатывая. Чонгук уже стонет во весь голос, совсем не стесняясь, что их может услышать администратор. Он вплетает пятерню в шевелюру Тэхёна, наконец-таки выполнив своё желание и трепля идеально уложенные до этого волосы, что поразительно мягкие. Чон их сжимает совсем слегка, оставляя волю действиям шатену, вскоре с чуть приглушенным хрипом кончая в рот Тэхёна, выстанывая его имя. Он опускает взгляд на Кима, что все еще сидит на коленях, рассматривая раскрасневшиеся немного губы того, по которым он проводит языком, слизывая белесые капли. — Ты всем посетителям минет делаешь? — отдышавшись, с долей колкости интересуется Чонгук, поглядывая на Кима, что медленно поднялся с коленей. — Тогда тут каждый день была бы огромная толпа посетителей, желающих подстричься или ещё чего-нибудь, — усмехается карамельноволосый. — Ты первый. — И последний. Я ещё зайду завтра, мы ведь не закончили, верно? — эти двое приводят себя в порядок, выходя из подсобки, где только что творилось нечто невообразимое для такого места, как парикмахерская. Шатен не ответил, лишь подмигнув, а Чонгук даже и без этого действия догадался бы, что Тэхён совсем не против повторения, а может, даже чего-то большего. Расплатившись за стрижку, Чон выходит из парикмахерской, чуть улыбаясь и всё ещё вспоминая случившееся, особенно лицо администратора, что, кажется, всё слышала, наконец-таки оторвавшись от своего смартфона. Даже жара уже отходит на второй план, пока Чонгук думает о том, что не зря всё-таки заглянул в эту малоизвестную и ничем, на первый взгляд, не примечательную парикмахерскую, в которую он непременно заглянет завтра, чтобы Тэхён отсосал ему покрасил ему прядки волос.