На две души

      Жизнь здесь не прекращалась ни на минуту. По чистому голубому небосклону проплывало яркое солнце, щедро одаривая ласковым светом один из множества городов Мира Живых.       Люди, согреваемые его теплом, вели свои повседневные дела. Работали, как и отдыхали, до изнеможения. Спешили все попробовать и всего достичь, но нередко разочаровывались на полпути к исполнению своих целей и желаний. Любили на бегу, в суматохе быстро текущих дней. Успевали злиться по пустякам и страстно ненавидеть. И каждый был достоин своей печали и боли.       Забавно, что раньше она проводила часы и дни в наблюдениях за этой скоротечной жизнью. Поддавалась усыпляющему действию неумолимо текущего времени. Находила умиротворение в бесконечном цикле возрождений и смертей. Считала мир Живых отдушиной для своих скорбей и печалей. Но теперь для нее не было ни капли покоя на этой земле.       Самый обычный будний день в районе большого городского парка перевалил за середину. Время от времени сюда долетали яростные гудки автомобилистов, не поделивших между собой дорогу узкого моста, соединяющего западную и восточную части города. Под мостом неспешно текла река. Она искрилась в лучах солнца как чешуя огромного волшебного змея, поднырнувшего под арку моста и двигающегося дальше с ленивой грацией хищника меж аккуратных, укрепленных бортиками, берегов.       По обеим сторонам реки вились утоптанные дорожки, пустующие в разгар рабочего дня. Легкий ветерок шуршал в буйной зелени деревьев, навевая сонную дрему на одинокого рыбака в широкополой шляпе, расположившегося на маленьком раскладном стульчике у края берега. Разморённый припекавшим солнцем рыбак склонил голову на грудь и выпустил удочку из ладони, позволив ей прикорнуть рядом с собой. Поплавок долго и свободно дрейфовал по глади воды, остановился у самого берега, несколько раз дернулся, пуская частые круги по воде, а потом исчез из виду.       Она довольно долго наблюдала за этой картиной невидящим взором, и, очнувшись, осторожно дотронулась до плеча незадачливого рыбака. Мужчина поднял голову, встрепенулся и принялся тянуть из реки улов. Она же, невидимая для глаз обычных людей, прошла по дорожке дальше. Разминулась с компанией весело щебечущих старшеклассниц и с несколькими велосипедистами.       Ее личный ад продолжался. Он должен был длиться еще, по меньшей мере, несколько часов. Пока ее не сменит другой шинигами, а ей не будет позволено вернуться в Готей. Но лучше для нее не думать о времени. Иначе оно становилось бесконечным из-за тех мыслей, что подтачивали ее разорванную душу, поделенную надвое разумом и чувствами, долгом и любовью.       Как мигрень, неотвратимыми волнами на нее накатывали воспоминания. Они гнездились внутри, отравляя каждую клеточку ее существа тупой, ноющей болью. Все валилось из рук. Глаза постоянно были на мокром месте.       Тоска гнала ее на знакомую улицу старого квартала Каракуры. В небольшой дворик пятнадцать на пятнадцать метров. На теплую, прогретую солнышком энгаву, где можно посидеть после полудня и с удовольствием выпить свежезаваренного, ароматного чая. Перекинуться парой слов с серьезным Тессаем, разнять задиристого Дзинту и стеснительную Уруру, поприветствовать хозяина дома — загадочного Урахару с его вечной спутницей госпожой Йоруичи. И с колотящимся сердцем, полным робости и счастья, встретить его взгляд.       — Опаздываешь, Орихиме, — сказал бы он ей, как всегда хищно усмехаясь.       Одним своим видом он мог напугать любого. Она хорошо помнила, в какой неописуемый ужас ее привела их первая встреча. Но потом… Потом она сама не заметила, как быстро он стал для нее самым дорогим человеком.       Все, что происходило между ними, было удивительно. Словно их встреча запланирована уже давно, кем-то свыше, специально для чего-то, чего она до сих пор не понимала. Могло ли быть другое объяснение тому, что он совершил практически невозможное и преодолел границы миров, чтобы найти и спасти ее? Или тому, что часть ее души безвозвратно погибла, но жила, страдала, любила и пронесла через свою короткую жизнь столько света и силы, что привела в движение целые миры?       И после этого они хотят, чтобы она считала его врагом?       Нет, это не ее решение и никогда им не станет.       Достаточно того, что один раз она отреклась от него. И что теперь? Ее солнце померкло, а краски потеряли свои цвета. Ей казалось, что она блуждает по холодной, темной пустыне, задыхаясь от одиночества и тоски. Преследуемая единственным желанием: прекратить бороться с собой и отчаянно звать его по имени: Гриммджо? Гриммджо! Гриммджо…       И одинаково бояться как его ответа, так и его молчания на свой зов.