Позволь тебя сделать своей!

После того, как Элизабет уснула из-за сильного стресса в капитанских объятиях, Барбосса поспешил отнести девушку к себе в каюту, так что, несмотря на изумлённые взгляды нескольких пиратов, мужчина подхватил Лиззи под коленки и лопатки и понёс её с превеликой осторожностью вниз по лестнице, ногой открыв дверь и вздохнув. Он уложил Элизабет на кровать, а сам отошёл и сел за стол. Какое-то время капитан был предельно сосредоточен над сингапурской картой, но чем больше времени проходило, тем чаще Гектор замечал, что посматривает на сопящую у него на кровати мисс Суонн. Он смотрел на неё спящую и ухмылялся про себя: неужто эта та дочка губернатора, которая так бесстрашно пришла к пиратам в разгар их вылазки в Порт-Роял, требуя сдаться? Которая стала пираткой и дралась с ними плечом к плечу, да ещё и отдала Воробья кракену? Во сне она выглядела чуть ли не ангелом… Барбосса снова ухмыльнулся и перевёл взгляд на обезьянку Джека, который так же изучающе рассматривал его. Капитан подозвал мартышку жестом и, когда она вскарабкалась ему на плечо, сначала задумчиво почесал ей загривок, а затем так же задумчиво улыбнулся в пустоту. Он вдруг вспомнил, как Элизабет Суонн спросила его, почему он назвал обезьянку Джеком. Хм-м. Вначале он и сам не знал ответа. А потом всё само собой прояснилось. Капитан Барбосса просто хотел поиздеваться и принизить значимость Джека Воробья. Пусть он и был когда-то полноправным капитаном Чёрной Жемчужины, но по сути Джек был просто взрослым ребёнком, боящимся ответственности, потому и сбегающим всё время. Поначалу Барбосса ещё удивлялся, затем привык, но спустя почти год их знакомства его это начало раздражать. Ведь сбегая с поля боя не было возможности победить. «Разве так себя должен вести капитан?» — промелькнуло тогда в голове у пирата. И за этой простой мыслью последовал бунт. Клад ацтеков был лишь предлогом. Когда Элизабет первый раз пошевелилась, Гектор сидел всё так же неподвижно и размышлял о всяком, что произошло в его жизни. Это короткое движение девушки заставило того задуматься об ещё одной странности, произошедшей с ним. — Элизабет Суонн, — тихо почти шёпотом произнёс мужчина, проводя большим и указательным пальцами по своей бородке. Эта девушка была чем-то… наверное, просто необыкновенным и непонятным. Впервые когда он увидел её, он поразился количеству её смелости и безрассудства. Затем на ужине она зацепила его чем-то… М-м-м… наивностью и упрямством… Позже в ней обнаружилась и храбрость, даже капелька безумия… Для него девушка была тайной за семью печатями — нельзя было предугадать, как она поступит в следующий миг. Барбосса снова улыбнулся своим мыслям и, отправив Джека подышать «мёртвым» морским воздухом, встал из-за стола. Затем мужчина, не сводя пристального взгляда с Элизабет, подошёл к кровати и наклонился над девушкой, удерживаясь правой рукой за косяк. Мужчина вглядывался в девушку пристальным стальным взглядом голубых глаз, будто стараясь увидеть то, что скрыто от взгляда. Как бы пират ни старался, он не смог разглядеть ничего такого сильно выдающегося и мистического в девушке, которая как-то смогла завладеть разумом капитана. Золотистые локоны. Хмурящееся во сне лицо. Чёрные ресницы. Плотно сжатые светло-розовые губы. В ней ничего такого не было — и было одновременно всё. Барбосса наклонился ещё ниже, буквально касаясь кончиком носа её растрёпанных длинных волос. Капитан не удержался от соблазна и, прикрыв веки, втянул носом воздух, отмечая для себя различные запахи, исходившие от девушки. Моря было больше всего, но сквозь его солёный привкус проскальзывал едва уловимый аромат, который Барбосса никак не мог различить. Он был слишком сладким и одновременно горьким. И его хотелось вдыхать снова и снова. Распахнув глаза, мужчина перевёл взгляд на лицо девушки. И в который раз за день мужчина понял, что и в этой игре он проиграл. У этой игры нет правил, нет критериев, нет возможности выиграть. Гектор коснулся почти в невесомом поцелуе уст Элизабет, оставляя в памяти лёгкую шероховатость и солоноватость её губ. Девушка даже и не пошевелилась под ним, так что Барбосса решил напоследок, словно понимая, что терять ему нечего, позволить себе ещё одно своеволие. Поцелуй в этот раз получился более крепким и долгим, но когда Барбосса прервал его, девушка ещё была погружена в объятия Морфея. Так что пират вернулся к своему столу с ещё более тяжкими думами, чем были до этого. Ведь впервые вкусив запретный плод, нам хочется повторить, а затем снова и снова, никогда не прекращая… Тяжело вздохнув и приложив ладонь к глазам, капитан Барбосса уселся на стул, снимая и вешая на спинку ремень с поясом, на котором были закреплены мушкет и ножны с мечом. Шляпу он кинул на стол, а пальто повесил поверх ремней на спинку стула. И как бы он ни старался потом снова сосредоточиться на том, как им поскорее бы выйти из этого безжизненного мира, мысли всегда возвращались к одной определённой особе, которая ещё спустя полчаса сначала зашевелилась, а затем глухо застонала, привлекая к себе внимание мужчины, наклонившегося над столом. Спустя ещё пару секунд, девушка распахнула глаза и резко села на кровати, тяжело дыша, а её глаза в панике осматривали помещение. Она почти тут же встретилась взглядом с Барбоссой, изучающее и даже пристально смотревшим на неё. — Капитан?! Где?.. Что… что я здесь делаю? — удивленно и взволнованно спросила Элизабет, ещё не придя в себя после кошмара, который только что ей приснился. Души, лодки, и она, видящая всё это сквозь толщу воды и погружавшаяся туда, куда нет пути солнцу. — Ты уснула, мисси, вот я и решил отнести тебя к себе в каюту. Или ты хотела спать с матросами? — слегка усталым голосом проговорил Барбосса. Уже всё-таки была глубокая ночь, и организм требовал своего. Особенно с учётом того, что прошлой ночью он не спал. — Я, пожалуй, пойду, — тихо и даже слегка забито ответила Элизабет, но не успела она выйти, как Барбосса быстро обошёл стол и приблизился к вставшей с постели девушке, притягивая её к себе и шепча на ухо: — Прошу, останься, — не веря в то, что он сейчас говорит, почти что ласково прошептал Барбосса. Заметив её смущение, растерянность и недоумение, пират не смог снова удержаться от такого соблазна. Он уже давно понял, что снова проиграл Элизабет. У неё сейчас была над ним власть. Она могла его спокойно контролировать. Это осознание заставило капитана чувствовать себя ещё более странно. У него не оставалось выбора. Он поцеловал Лиззи жарко и страстно, её никто так не целовал никогда прежде: ведь Уилл целовал её, как фарфоровую куклу, Джека она сама поцеловала ради выгоды да интереса. Но Барбосса целовал её совсем по-другому, словно она для него действительно что-то значила. Лёгкий шок от происходящего заставил девушку приоткрыть рот, чем мгновенно воспользовался Барбосса, проникнув внутрь языком, а его руки, отпустив её запястья, смяли рубаху и настойчиво прошлись по девичьей спине. Элизабет же в ответ, не отдавая отчёта в своих действиях, так как была ещё опьянена последствиями сна, перевела ладони с его тяжело-вздымающейся груди на плечи, пытаясь стянуть его вездесущий узорчатый камзол. Барбосса, усмехнувшись, быстро помог, развязав на талии шафраново-золотой пояс, удерживающий его одежду. Лиззи поняла, что переходит черту, ту запретную, когда она ещё знала, как ей поступать, а теперь шагала в неизвестность; но ей это было как воздух необходимо. Сейчас. Ей надо было расслабиться, почувствовать себя защищённой и нужной. И это был не самый худший способ получить желаемое. Гектор чуть отступил, чтобы наконец развязать её кожаный пояс и снять эту чёртову пиратскую рубашку, что была на девушке ещё тогда, в Сингапуре. Брюки и туфли последовали за ними. Наскоро расправившись со своей оставшейся одеждой, Гектор подхватил мисс Суонн под коленки, а затем отбросил девушку на середину на удивление просторной кровати, последовав за нею. — Гектор… Ну же… Прошу… — стонала от предвкушения Элизабет, извиваясь под мужчиной и прося того о ласке, которую в итоге и получила. Мужчина с жадностью припал губами сначала к её оголённой шее, оставляя на ней лёгкие касания губ, а затем начал прокладывать дорожку поцелуев по всему её телу, заставляя разум Элизабет полыхать от неконтролируемой жажды страсти. Она ласкала и царапала его плечи и шею, подставляясь под опаляющие губы. — Моя Лиззи… — пробормотал Гектор, возвращаясь к лицу девушки и внимательно вглядываясь в её потемневшие от желания карие глаза. — Ум… — прогнувшись в спине, девушка потёрлась всем телом о мужчину, заставляя того издать судорожный вздох и свист сквозь сжатые зубы. — Мегера… Раздвинув её ноги, он, направив себя, рукой резко толкнулся в её жаркую плоть, войдя в неё почти целиком, заставляя девушку издать полустон-полувскрик. Дав ей лишь немного времени, чтобы привыкнуть, он начал рвано и быстро двигаться, не желая ни снизить темп, ни найти более удобную позу. Ему было всё равно, как, главное, у него появилась возможность для этого. Он хотел её. Хотел её всю. И ему были не важны последствия. Не важно чужое мнение, да и на разницу лет в десять-пятнадцать он плевал с высокого маяка. Элизабет же почти сразу вошла в темп, ещё слегка подрагивая от первого движения мужчины. Двигаясь ему навстречу, Элизабет не забывала время от времени оставлять жаркие поцелуи на его обветренных губах. И при этом не отрывая глаз от его лица. От его голубых глаз. Реальность потеряла для них свои очертания, всё, что сейчас существовало — это лишь жар сплетённых на постели тел, это громкий стук сердца, это сбившееся дыхание, хриплые стоны: низкие и редкие — Гектора, томные и протяжные — Элизабет… Элизабет громко застонала и от накатившей волны наслаждения дёрнулась под мужчиной; шумный выдох замершего Барбоссы и тонкая белая струйка, стекающая вдоль её бёдер дали ей понять, что не она одна достигла пика наслаждения. Эта ночь была только для них двоих, сейчас уже обессилено лежащих рядом друг с другом в одной постели, уставших, жарких и потных… — Кажется, ты хотела уйти? — лёжа рядом с Элизабет, усмехнулся, повернув голову к ней, Гектор Барбосса. Та открыла рот для ответа, но не успела сказать и слова.