I always wanted to surpass you

Не знаю, когда это всё началось… Может очень давно, может недавно. Честно, я уже не помню, затрудняюсь ответить. Я запутался. Себя не понимаю. И очень трудно сдерживать свои чувства к своему собственному отцу… Стыдно. Очень стыдно за свои чувства. И больно. Общество не примет их, а отец тем более. Скорее рассмеётся, взъерошит волосы, стукнет по-дружески по плечу и… всё. Живи с разбитым сердцем. Если бы он был очень далеко, возможно я бы остыл к нему, но он вчера приехал, приготовил замечательный, нет, восхитительный ужин и веселился с ребятами. Черт! Почему? Почему он приехал?! Повидать меня, то мне это не нужно! Не нужно ведь, правда? Правда же? Стукнув по двери шкафа, я разлегся на кровати. Даже сейчас живу в той же комнате, где раньше жил отец. Пытаюсь забыть отца, но живу в его бывшей комнате. Судьба-злодейка словно смеётся надо мной. Везде сталкивает меня с отцом, когда я хочу забыть и не видеть его. Я встаю с кровати и направляюсь в столовую, где сейчас находится отец. Хочу совсем разобраться и сделать что-то очень ужасное. Меня уже не остановить. Встав у входа в столовую, вижу, как отец даёт советы жильцам общежития: как правильно все сделать, какие специи нужны для каждого блюда, как их усилить и т.д. Ребята такие счастливые и весёлые, когда папа объясняет. Я не ревную. Просто завидую, что они не переживают то, что меня сейчас гложет. Им везёт. А мне нет. Лучше бы я влюбился в кого-то из них, но нет, видимо не судьба. Закончив все объяснять, отец поднимает на меня свои медовые глаза и улыбается. Сердце от его улыбки бешено стучит. Ребята начинают обсуждать, как и рассказанного, что приготовить, а я пользуюсь своим шансом. — Папа, — начинаю я, склоняясь к его уху, — пойдем, поговорим, — и, не дождавшись ответа, выхожу. Я знаю, что он удивлен, но пойдёт за мной. Я это знаю. И от этого у меня тепло на душе. Просто оттого, что он пойдёт за мной — мне хорошо. Странно, наверное. Или это я странный? Зайдя в свою комнату, я сажусь на подоконник и жду его. Он не заставляет меня долго ждать. Пройдя в мою комнату, старик садится на кровать. — О чём хотел поговорить? — спрашивает он. Не спешу отвечать. Глубоко вздыхаю. Отец обеспокоенно смотрит на меня и уже встаёт с кровати, чтобы подойти ко мне, но я жестом показываю, чтобы он сел и что со мной всё нормально. И он подчиняется. И снова вздыхаю. Сжав руки в кулаки, я уже всё для себя решил. Подхожу к отцу и толкаю его на кровать, не смотря на его реакцию на свои движения, сажусь на него и беру его лицо в свои руки, наклоняюсь и целую его в губы. Даже не поцелуй, просто касание губ. Отстраняюсь. И смотрю на него сверху вниз томным взглядом, растягивая губы в довольную ухмылку. Его лицо удивленное — ещё бы! Он не ожидал такого от своего сына. — Вот ответ на твой вопрос, — отвечаю я. — Ты… Не могу закончить своё предложение до конца, как он опрокидывает меня на спину и он оказывается в такой же позе, что недавно был и я. Взглянув в его глаза, хочу произнести что-то, но в горле, словно комок застрял. Он наклоняется, не отрывая своего внимательного взгляда от меня. Не знаю, что от него ожидать. Пытаюсь его нехотя оттолкнуть, как он пригвоздил руки к кровати. Сглатывая, я уже с интересом смотрел на него, на его движения, на его глаза, на его губы… Не знаю, сколько времени прошло. Но тут он отстраняется. — Кажется, что шутка слишком далеко зашла, — засмеялся Джоичиро, смотря на меня. — Сома, ты как? Он, что издевается?! Я еле сдерживаю свои слёзы, которые показались в уголках глаз. Не хочу смотреть на него и отворачиваюсь к окну. — Идиот, — шепчу я, не знаю, кому были предназначены эти слова: мне или ему? — Идиот! — кричу я, уже поворачиваясь к нему, и набрасываюсь на него кулаками. Бью я его в грудь. Сильно. Не жалею на это свои силы. Плевать! Плевать! Плевать! Он спокойно терпит эти удары, как берёт и сжимает моё тело в своих руках, крепко прижимая меня к себе. Пытаюсь вырваться, но он ещё крепче обнимает меня. Из моих глаз давно уже текут слёзы, но мне уже плевать. Вдруг он приподнимает мой подбородок и нежно касается моих губ. Я затихаю. Перестаю его бить. Он уже углубляет поцелуй, касаясь своим языком к моему языку, погладив его кончиком своего языка сверху и снизу, поводив языком по зубам и дёснам. Затем он отстраняется и целует мои уши, прикусывая мочки ушей. Снова касается моих губ, но потом опускается ниже к моей шее. Он целует её, затем кусает и облизывает место укуса. Но он это делает, чтобы успокоить меня. Зачем? Зачем он причиняет ещё больше мне боли. Я ведь люблю его. Очень сильно. — Прекрати! Давай… поговорим, — прошептал я, уже готовясь оттолкнуть его, но он сам отстраняется. — Я… — Сначала, успокойся. Приведи своё дыхание в норму, — советует Джоичиро. Кивнув, я последовал совету. Устроившись на кровати, мы были на расстояние вытянутый руки. Так было даже проще. Я пытался собраться с мыслями. Мне было очень трудно. Так, Сома, успокойся. Всё будет хорошо. По крайней мере, надейся на такой исход. — Я люблю тебя, — наконец признался я, не сводя своих медовых глаза с отца. — Не знаю, когда это началось… Я, всегда хотел тебя превзойти, но потом влюбился. И уже устал бороться со своими чувствами. Я хочу тебя забыть, но не могу. При виде тебя моё сердце бешено стучит. Честно, я уже не знаю, что мне делать, — закончив, я устремил свой взгляд на пол. — Значит, не я один страдал, — усмехается Джоичиро, от его слов я удивленно посмотрел на него. — Не удивляйся, Сома. Я испытываю к тебе те же чувства, что и ты ко мне, кроме превзойти тебя в готовке. Я не знал, что и сказать. Хочу поговорить с ним, но думаю, что это будет лишнее. Я молчал. Вдруг папа положил свою голову ко мне на плечо, закрывая глаза. — Давай, поспим немножко. Мне потом нужно будет снова уйти, — удобно располагаясь на моём плече, произнес Джоичиро. — И не вздумай после моего ухода влюбляться. Ты только мой. От его слов я ухмыльнулся. Я был счастлив. Папа уже спал, а я смотрел на него.