Let You Down

Туман. Вокруг один туман. Перед глазами всё плыло, засела тонкая пелена. В голове ни одной чёткой мысли. Я чувствовал невыносимую боль во всем теле и дикую жажду. Такое ощущение, будто бы голова весит несколько тонн, а затёкшее тело парализовано. Веки слишком тяжёлые, а туловище размякшее. Знаете, такое чувство, когда ты ещё спишь, но слышишь посторонние звуки, понимаешь, что тебе осталось только открыть глаза, чтобы связаться с внешним миром, но сильная сонливость и усталость не позволяют. В этот момент ты находишься на грани между царством Морфея и явью. Приоткрыв глаза, я попытался собрать все мысли воедино, но потерпел неудачу. Эти минуты давались мне крайне мучительно. Тело всё равно продолжало противно ныть, а приятная пелена не желала меня покидать. Я на пару минут закрыл глаза из-за сильной усталости после рабочего дня. Это последнее, что я запомнил перед сном. Посмотрев на время, я понял, что прошло 3 часа с того момента, как я припарковался возле жилого дома. Слева, недалеко от машины, была автобусная остановка, а справа — многоэтажный дом. Меня продолжало клонить в сон. Когда вспомнил все события минувшего дня, меня будто током ударило, после чего я, не думая о болях в теле, быстро завёл машину и сразу двинулся в путь. Моё тело невыносимо ныло, будто бы умоляло меня хоть на пару минут остановиться и прилечь на удобную мягкую койку, но разум желал только его. Было неудобно нажимать на педаль ногой, при том что она практически не чувствовалась, и каждое движение отдавалось жгучей болью. Пальцы ног будто бы онемели. Нижнюю часть тела будто бы иголки пронзали, руки отказывались нормально функционировать, конечности затекли. Мне было очень больно. Для сна я выбрал не самую удобную позу. Хотелось просто остановиться, выйти из машины, вдохнуть свежего воздуха, почувствовать, как кровь будет нормально разливаться по всему телу, но этого я себе, к сожалению, не мог позволить. Я мог думать только о нём Мой внутренний голос твердил мне, что я — ничтожество, которое ничего не стоит. Через пару минут я подъеду к необходимому дому. Вот-вот я буду рядом, только бы он был там. Издалека можно было заметить свет в окне, хоть и было очень поздно. Это могло значить только одно — он меня ждёт.  Припарковавшись возле дома, я резко вышел, вступив ногой на асфальт. Жаль только, не подумал о том, какая жгучая боль, обволакивающая каждую клетку моего тела, последует после моего необдуманного решения. Именно сейчас я мог познакомиться с землёй, благо, оперся на машину, дожидаясь конца этих мучений.  В считанные секунды я почувствовал, как меня медленно начало отпускать. Тягучую боль заменила приятная легкость. Запрокинув голову к ночному небу, я увидел бескрайний и столь же глубокий, мрачный простор, усыпанный бесчисленным множеством сияющих звёзд и покрытый серо-синими облаками, подёрнутыми дымкой. Завораживающее зрелище. Иной раз я задумывался о том, как удивительна и прекрасна природа в своей нетронутой человеком, ничем не испорченной красоте. Всё это было ничто по сравнению с ним. Он был моим космосом. Моей вселенной. Подойдя к двери, я стоял как вкопанный, сверлил ее взглядом, не решался нажать на звонок. Я предполагал, как он на меня отреагирует, задавал себе миллионы вопросов, пытаясь найти к ним решения, но это не так легко получалось, как оказалось. А может, именно сегодня. Может, именно сейчас закончится всё то, что так хорошо начиналось. Я нажал на звонок неуверенно, хоть и делал это уже сотни раз. Надеюсь, что не опоздал, что он ждёт меня. Мне не пришлось долго ждать, дверь открылась сразу. Он ждал. Он смотрит на меня усталыми глазами, Его взгляд столь нежный и родной, Он всегда был очень добр ко мне… В такие моменты я понимаю, как сильно я в нём нуждаюсь. — Привет, — хрипло произнёс я. Такое ощущение, будто бы и не я вовсе говорил. Я не владел своим голосом, хотя этого следовало ожидать после нескольких часов молчания. — Привет, — совершенно спокойно, без какого-либо энтузиазма, ответил парень. Его голос источал равнодушие, безразличие. Видимо, он не рад моему визиту. Ему нужен тот, кто будет его опорой и защитой, а не тот, кто медленно убивает его. Я желаю ему лучшего, а сам так жалок… Я знаю, что уже разочаровал его, и от этого мне становится ещё противнее. В этом ужасном мире ты — самое прекрасное, что я когда-либо встречал. Я понимал, что всё именно так обернётся, а ведь он был мною предупреждён. Я говорил ему, долго и громко твердил одно и то же, что не хочу вмешивать его в свои проблемы, но ничто его не останавливало. Тебе нужно бежать от меня Я говорил ему, что со мной будет множество проблем. Как собеседник и работодатель я вполне неплохой, с работой справляюсь очень даже хорошо, но в личном плане я не очень хорош. Скорее ужасен. Я пытался держать верность, понимая, что он обо всём узнает. Соблазн был слишком велик, я не способен был удержаться, и я сожалею о содеянном.  Понимая, что в скором времени так и произойдёт, я думал, что не следовало привязывать парня к себе, дабы в дальнейшем ему не было так больно. Но проблема заключается в том, что я сам к нему привязался. Сильно и надолго.  Будь я сильным — не стал бы его подвергать мучениям и молча бы отпустил, но я не мог. Не смог бы без него. Всё, точка невозврата пройдена. Ты уйдёшь, оставив тёплое место в моем сердце, которое скоро покроется мраком из-за одиночества. Мысли о бесполезном существовании в этом бренном мире выйдут наружу после долгого заточения. Именно его слова, наполненные нежностью, и мягкие прикосновения губами к моей плоти позволили мне забыть о всех пороках. Если уж он меня покинет, то я впаду в долгую депрессию, снова свяжу свою жизнь с литрами крепкого алкоголя, горстями таблеток и ангельской пылью до потери сознания, дабы забыться и затупить душевную боль. Буду спать с кем попало, чтоб хоть как-то не чувствовать себя одиноким. Но даже это вряд ли мне поможет. Мне уже ничего не поможет. Вскоре я пойму, что это совершенно бесполезно, что без него мне не быть. Долгое время ему приходилось вытаскивать меня из депрессий, в которых я просто жил до нашего знакомства. Я был счастлив, потому что у меня был он. На тот момент мы ещё не встречались, даже месяц не прошёл с того дня, как мой друг нас познакомил. Тогда я ещё продолжал употреблять эту гадость, но эту информацию не распространял. В тот день он без предупреждения посетил меня. Сказал, что мы давно не виделись, и хотел сделать мне сюрприз. К моему сожалению, как мне на тот момент показалось, ему довелось взглянуть на настоящего меня: апатичного, отречённого от мира сего, умирающего внутри и безэмоционального снаружи. Он был крайне удивлён, не подозревая, чем я на самом деле увлекаюсь. В его глазах читалась скорбь, он был взбудоражен и возмущён, понимая, как пагубно это влияет на организм.  — О боже, задумайся о том, что чувствуют окружающие тебя люди. Ты же убиваешь себя! Все это время мы считали, что ты просто сильно занят работой или же начал уделять время любимому хобби, но нет. Ты молчал, пожирая эту дрянь! — выкрикнул парень, у которого в уголках глаз скапливались слёзы. — Ты хоть осознаёшь, как сильно ты себя губишь! Мы за тебя волновались, чёрт возьми. Мы тебе поможем с этим справиться, я тебе помогу. Прошу, оставь это в прошлом, ради друзей, ради меня. Услышав это тогда, я почувствовал, будто бы  меня ударило током. Смогу ли я это сделать, тем более ради него? В принципе, что я мог сделать для этого удивительного человека? Тогда я задумался о том, какое значение в моей жизни он играет. Кем он для меня является? Что я мог сделать для этого очаровательного парня? Дорожки на его щеках резали мне сердце, а красные от слёз глаза заставляли меня чувствовать себя уродом. Я больше не желал видеть его таким. Мне нужна его улыбка. Мне нужен он. На этом наш диалог закончился. Он не пересиливал молчать, что начинало меня пугать. Я стоял и думал, что ему сказать. Мне нужно было приглашение, ибо сейчас я чувствовал себя чужим в этом доме. Но он ничего не ответил, лишь пожал плечами и зашёл обратно в дом. Мне следовало бы уточнить, вдруг он не один, но ответа не последовало, и я воспринял это как приглашение. С того момента, как я в последний раз был здесь, совершенно ничего не изменилось. Возможно, это прозвучит странно и нелепо, но я не вижу никаких изменений в своём доме — ни малейших, ни кардинальных. Думаю, поэтому их тут и нет.  — Что будешь? Чай или кофе? — отозвался парень с кухни. Его голос звучал как колыбельная перед сном — так убаюкивающе и нежно, желание раствориться в нём возрастало с каждой секундой. Он сказал это искренне, из-за чего я не мог позволить себе поднять взгляд с пола. Однако это звучит вполне нелепо, ведь не признание в любви — тут толком искренности не должно быть. Он сказал это просто из вежливости. В действительности же ему наплевать, что я буду. «Тебя», — промелькнуло у меня в голове, но об этом я умолчал. — К-кофе, я буду кофе, пожалуйста, — заикаясь, пробормотал я. Не знаю, по какой причине мой голос дрогнул, что вообще со мной сейчас происходит. Давно я так сильно не нервничал.  Он налил из крана в чайник воду, поджёг конфорку и поставил его на плиту. Затем достал растворимый кофе, сахар и молоко. — Тебе сколько ложек? — не поворачиваясь, спросил парень. — Три ложки кофе, без сахара и молока, — быстро протараторил я на одном дыхании, зная, как он на это отреагирует. — Джерард! — возмущённо взвизгнул парень, резко повернувшись ко мне. Он хотел что-то добавить, но вместо этого сжал кулаки и поджал губы. После кинутого на меня короткого взгляда он отвернулся и вздохнул. Всем своим нутром чувствовал напряжение, повисшее над нами, — скорее всего, это из-за моего присутствия. С каждой секундой атмосфера продолжала накаляться, ему было неприятно находиться рядом со мной. Если я не ошибаюсь, то он насыпал две ложки сахара и две ложки кофе. Неужели он добавил бы мне столько ложек кофе, сколько я сказал? Я бы точно удивился. Он помнит, как я люблю, поэтому я мог оправдать его недоумение. Этот парень знает меня лучше всех, с кем мне приходилось общаться долгое время. Я не видел смысла в его вопросе по поводу количества сахара и кофе, ведь он сам знал ответ. Видимо, для «приличия» решил спросить. Более того, вопрос про то, что я буду пить, можно было бы не задавать, ибо ответ очевиден — кофе. Я так желал его прикосновений. Особенно люблю, когда он обнимает меня со спины, прижавшись ко мне лицом. Прямо сейчас, в эти минуты, мне были необходимы его объятия, быстрые поцелуи в уголки моих губ и нежные прикосновения к моей коже. Во мне зияет огромная дыра, в которой главенствуют пустота и холод. Я хочу каждый день видеть его, до боли родного человека, в своей кровати, в своём доме, в своей жизни. Я не хочу, чтобы он ненавидел меня. Терпеть его безэмоциональность сил моих нет. Я должен всё исправить. Подойдя к парню сзади, я остановился в пяти дюймах от него. — Фрэнк, прости, — тихо проговорил я, не имея сил сейчас даже взглянуть на него. Никогда раньше я настолько досконально не рассматривал свои носки. — Прошу тебя. — За что, Джерард? — искренне изумился он, не поворачиваясь ко мне. Если бы ничего не произошло, то я точно бы поверил в искренность его слов. — За всё, — ещё тише выдавил я. — То есть ты хочешь, чтобы я простил тебя после всего, что я видел? Ты думаешь, я — наивный мальчик, который после каждой твоей измены будет прибегать к твоим ногам, как верная собака прибегает к ногам своего хозяина? Ты действительно считаешь, что после этого сможешь как-то вернуть моё доверие? Не, ну если он и вправду лучше меня во всех параметрах, то встречайся с ним, спи в нашей кровати, сколько хочешь! Только знай, — выпалил мне прямо в лицо Фрэнк, у которого на щеках я заметил мокрые дорожки. Я стоял практически вплотную к нему и ничего не делал. В этих глазах такого милого и светлого мальчика я видел себя. Он невероятен, он безумно красив что внешне, что душой. До нашей встречи я не был таким уязвимым, но после он научил меня любить, вместе мы узнали счастье. Раньше я был один, мне не хотелось иметь с кем-то отношений или вообще общаться. Я хотел умереть. Я оттолкнул от себя всех: друзей, брата, родителей. А потом появился он — человек, которому я по-настоящему открылся. Я доверил ему совершенно всё и продолжаю доверять, чего больше нельзя сказать о нём. С каждым его словом огненный очаг затухал. Если я ничего не предприму, то в конечном счёте он превратится в серый и никому не нужный пепел. Только сейчас я понял, что это было его доверие, чувства ко мне. — Я устал терпеть твои измены, твои похождения по барам, когда ты напиваешься в стельку, после чего от тебя несёт алкоголем за километр. Устал видеть, как ты изменяешь мне с этим… — Остановись, — невольно пробормотал я. Мне не хотелось выслушивать его пламенную речь, точнее всю ту правду, которую он обо мне говорил. — Пожалуйста, успокойся. — Джерард, ты хотя бы себя слышишь? Я не хочу, чтобы ты использовал меня как куклу для прихотей, которую после игр сможешь выкинуть и забыть навсегда. Я хочу быть для тебя кем-то, хочу знать, что я смог помочь тебе, что я смог изменить тебя в лучшую сторону. Ты ведь изменил меня, и, поверь, я счастлив и благодарен тебе за это. Только это больно, когда тебе врут, используют как последнюю шлюху, нагло и прямо изменяют, а потом приходят с извинениями. А вдруг тот, кто решил тебе помочь и кто хочет тебя изменить, прямо сейчас сидит в твоей машине и ждёт тебя у себя дома или в отеле, я прав? Хотя, что я говорю, скорее всего, ты от него пришёл. Ответь мне, кто я для тебя, чёрт возьми! — Ты — моё всё, — бездумно сказал я, не давая себе отчета, что произнёс мысли вслух. — Неужели. В таком случае, если я «твоё всё», то почему же я не могу сказать то же самое и о тебе? А может, из-за того, что ты уже вторую неделю регулярно спишь с моим лучшим другом? Или ты думал я ничего не замечаю? — Может, ты уже успокоишься, в конце концов! Я знаю, что за мной стоит множество ошибок, но сейчас я не хочу скандалить по этому поводу, поверь. Я был сегодня на работе, сильно устал и понятия не имею, как уснул в машине за рулём, за рулём, Фрэнк! Боже, почему всё так сложно? — моё терпение лопнуло, я не мог выслушивать это, с каждым сказанным мною словом я кричал всё громче. Фрэнк просто говорил мне правду, факты, это не та ложь, которую многие любят, но без которой я сейчас не могу. — Пожалуйста, успокойся. Сегодня у меня был трудный день, и я хочу провести его с любимым человеком, я хочу провести его с тобой. — Было бы намного лучше, будь я собственником. Но я не такой. Я не способен держать рядом с собой человека взаперти. Если ты не хочешь, чтобы между нами «что-то» было, я тебя не держу. Ты можешь дать мне час, а после в твоём доме не будет ни намёка на меня. У тебя есть хороший друг, ты можешь проводить время с ним, честно, теперь это твой лучший друг, я тебе его спокойно отдаю, и я ему час назад высказал всё своё мнение по поводу тебя и его, по поводу нас с тобой, Джерард. Сегодня я успел вычеркнуть двух людей из своей жизни, и, если в какой-то момент я тебе надоел, ты мог сразу мне это сказать, я бы всё понял. Я совершил ошибку в тот роковой день, когда встретил тебя, грубейшую ошибку. — Заткнись! — перебил я его надломившимся голосом. Его слова резали меня изнутри, из-за чего голос дрогнул. — Я не хочу тебя делить, Джи, — прошептал Фрэнк, глядя на меня снизу вверх. Я боюсь думать о том, что он меня покинет. Но нет, он не сможет меня забыть, так же как и я его. У него невероятно красивые глаза, побуждающие меня улыбаться, но сейчас мне стыдно смотреть в них, потому что ничего, кроме печали и обиды, они не отражают. Он был подавлен. Ему не хватало того самого героя, который смог бы его оберегать. Он всегда был бы рядом, он совершенно легко смог бы впустить в его жизнь любовь и счастье. Фрэнк этого заслуживает. Но вместо этого выбрал меня. Он — единственный человек, который смог разбудить во мне эти самые чувства. Фрэнк хотел быть с человеком, который понимал бы его так, как никто не понимал; но выбрал меня. И я не справился. Я не знал, что ему ответить, просто не знал. — Послушай, у меня нет никакого желания втягивать тебя в свои проблемы, в эту чёрную беспросветную бездну, в которой я сейчас нахожусь. Я не хочу, чтоб из-за меня ты нервничал. К тому же не хочу показать тебе слабого, но грубого Джерарда, который вызовет у тебя отвращение. Я понятия не имею, как меня ещё с работы не выгнали. Мне плохо, Фрэнк, мне действительно плохо. Иной раз я думаю о том, что было бы легче, намного легче лечь в ванну, предварительно наглотавшись таблеток. Мне очень хочется навредить себе, Фрэнк, очень, но я не позволяю себе этого из-за тебя. Я не знаю как, но только из-за тебя я до сих пор не вредил себе. Поверь, у меня бывают такие дни, когда мне хочется побыть одному, совершенно одному, даже если ты в этом мире не один. — С чего ты взял? — выпалил Фрэнк, чем заставил моё сердце сжаться до размера одного микрона. Я знал, что он будет волноваться, что он не позволит мне нагрубить — уж через собственную гордость мы давно перешагнули, но это всё равно неприятно слышать. — Тогда зачем ты с ним спал? — с упреком произнёс Айеро, до хруста сжимая кулаки. Если он меня ударит — я не сдвинусь с места, я этого заслужил. — Знаешь, Джи, я больше не могу, серьёзно, никаких сил терпеть тебя и твои выходки нет, так что мне пора уходить. Вещи я завтра заберу. Фрэнк выключил рядом стоящий на плите чайник, в котором уже половина воды выкипела, и направился к входной двери. Поначалу я просто стоял и смотрел ему в спину, пока до меня не дошло, что только что произошло. Я не хотел в это верить, что он так легко мог меня отпустить.  — Не пущу! — вскрикнул я, понимая, что вот-вот мой мальчик покинет меня. Я ему не позволю. — Фрэнк, пожалуйста.  — Прощай, — спокойно отрезал он и закрыл дверь, хлопком поставив точку в наших отношениях. Я побежал за ним, открывая дверь нараспашку. Выбежав, я увидел его направляющегося к моей машине. Он остановился, дотронувшись до чёрного корпуса. Заметив меня в боковом зеркале, он обернулся и злобно посмотрел, после чего направился к переходу, но я успел подбежать и схватить его за кисть. — Теперь я тебя не отпущу, — выпалил я тихо с хрипотцой. — Немедленно отпусти меня, — сквозь зубы прошипел Фрэнк. — Сейчас же! Я не послушал его, я даже и не думал выполнять его приказ и сразу повёл обратно в дом. —Джерард! — он пытался высвободиться, попутно ударяя свободной рукой меня по спине. — Я сказал, немедленно отпусти! — Никогда. Ты слышишь? Я никогда тебя не отпущу, — тихо проговорил я Фрэнку в лицо. — Кто ты вообще такой! Отпусти меня сейчас же. Я вообще тебя не люблю! —  резво проговорил Фрэнк, вынуждая меня остановиться. Я всегда боялся, что этот день настанет, когда он произнесёт эти слова. Жаль только, что сейчас не та ситуация, в которой я мог ему поверить.  — Нет, — мой голос дрогнул, а слезы продолжали течь. — Я сказал, я тебя не люблю! Ты мне больше никто, и знать я тебя не хочу, — он попытался высвободиться, но я только сильнее сжал его кисть. — Отпусти меня немедленно! Ах, больно, урод! В этот момент в моей голове внезапно что-то щёлкнуло. Меня будто бы переключили на другую скорость. Я приблизился и прошептал ему прямо на ухо: «Если ты действительно считаешь, что меня хоть немного интересует твой дружок, то ты глубоко ошибаешься. Я использовал его как последнюю шлюху, дабы успокоить свои нервы и не отразить на тебе всю ту боль и ненависть, что я испытываю ко всему на данный момент. Ты ведь не хочешь узнать, что я делал с ним, пока мы были наедине?» — Урод, — прошептал Фрэнк, а слёзы снова потекли по его щекам. — Ненавижу тебя. — А ты умеешь льстить, малыш, — сказал я, перешагнув порог дома. Закрыв дверь, я повёл его на второй этаж в нашу спальню. Всё это время он брыкался, бил меня по руке и спине, но ни моральная боль, ни физическая не были способны меня остановить.  Затолкав его в комнату, я попытался удержать Фрэнка, желавшего поскорее уйти от меня. Прижав к стене парня, я с животной страстью впился в его губы, ударившись передними зубами. У него не было никакой возможности уйти от меня, как и не подчиниться моим действиям. Его попытки выбраться были тщетны, и он это понимал. Никогда раньше я с таким сильным рвением не мял губы моего мальчика. Во мне будто бы проснулся кто-то, кто любит грубо целоваться. От него так приятно пахло, как же давно я не втягивал его пленительный аромат в себя. Положив руку на промежность, я стал часто сжимать ткань его мешковатых светлых джинсов. Другая же рука вцепилась мёртвой хваткой в мягкие, слегка вьющиеся на концах, тёмно-каштановые волосы парня. Наш поцелуй длился недолго, как это обычно бывает, был слишком влажным, грязным, животным. Как же давно я желал прикоснуться к столь нежным и родным губам. Мне их так не хватало.  Отстранившись от Айеро, я обратил внимание на его развратный вид: пунцовые щёки, затуманенный взгляд, влажные припухшие губы. — Не хочу, — тихо пролепетал Айеро. — Не надо, Джи. — Разве тебе не нравится? — приблизившись как можно ближе к уху Фрэнка, с наигранным изумлением выдавил я, на что он ещё сильнее покраснел, бурча что-то себе под нос. Я сжал в кулаке его волосы, насильно заставляя юношу смотреть мне прямо в глаза, после чего ударил его ладонью по щеке. Он издал тихий писк, после чего все же вырвал руку из моей хватки, прикоснувшись к пылающему следу на правой щеке. Я снова приблизился к его уху, опаляя его своим дыханием, прошептав: «Тебе нравится?» Фрэнк молчал, смотря куда-то сквозь меня, будто перед ним никого не было. Я схватил его за шею, снова заставляя перевести на меня взгляд. — Я спрашиваю в последний раз: тебе нравится? — выплевывал я слова, ударив в находившуюся за головой парня стену кулаком. Я прожигал его взглядом, ожидая ответа. — Пошёл ты! — Фрэнк злобно посмотрел на меня, буквально выплюнув эти слова мне в лицо. Я расслабил хватку, убрал руку с его шеи, после чего увидел красные следы от моих пальцев. Я думал, что не так крепко держу его и не так крепко сжимаю. Жаль, что я ошибался.  — Хорошо, малыш, я всё сделаю сам, — проговорил я, грубо повернув его лицом к стене, буквально припечатывая. Я слышал невнятное бормотание Фрэнка, он пытался высвободиться. Вплотную прижавшись к спине парня, я услышал его сбившееся дыхание и почувствовал учащенный пульс. Нащупав молнию на его джинсах, я незамедлительно расстегнул её и спустил мешающую одежду до щиколоток. Брюнет продолжил брыкаться и бить меня по руке. Какой же он неугомонный. Прекратив свои махинации, я снова дал парню пощечину, после чего услышал всхлип — он пытался сдержать жалобный стон, норовивший сорваться из его рта. — Ты ведь этого хотел? — прошептал я ему на ухо. — Так что будь паинькой и не делай резких движений, а не то сам пожалеешь. Прикусив мочку уха, я оттянул чёрный крест. Резко засунув руку в его трусы, я принялся сжимать и разжимать его член. Я дышал ему в шею, слушая сначала его рык, а затем томные вздыхания. Парень продолжал брыкаться, из-за чего пришлось оставить красный след на его заднице. — Я же сказал тебе не двигаться, неужели так сложно? — прошипел я, пытаясь хоть как-то сдержать себя. — Я могу быть и грубее, если тебе уже так не терпится. Фрэнк полностью обмяк в моих руках, и я вновь продолжил свои грязные дела. Придвинув свободную руку к лицу парня, я насильно засунул ему в рот два пальца, заставляя выполнять его то, к чему он уже привык. Сначала он медленно их посасывал, редко проводя по ним языком, но, как только я принялся другой рукой водить по его члену, его язык столкнулся с моими пальцами. С его подбородка стекали тонкие дорожки слюны, а щёки неимоверно пылали. От одной лишь картины такого Фрэнка к паху собиралось напряжение.  — Молодец, — прошептал я. — Хорошая работа.  Я вытащил пальцы изо рта парня и незамедлительно ввёл их в него. Сначала я хотел, чтобы он привык к ощущениям, но даже в таком положении парень пытался высвободиться. — Мне больно, чёрт возьми! — зашипев от дискомфорта, выкрикнул Фрэнк и ударил меня по руке. Схватив его за волосы, я с ещё большей силой ударил его лицом об стену, после чего снова услышал глухой писк. Но я пришёл сюда не для того, чтобы смотреть на всю эту мыльную оперу. Фрэнк ведь хотел узнать, как я ему изменял — больно и быстро. Одна сторона меня хотела все остановить, успокоить мальчика и нежно гладить его по голове, пока тот не заснёт от переутомления, а другая же хотела его жёстко отыметь, чтобы тот вообще стоять на ногах не мог. Я пытался его расслабить, ежесекундно целуя его спину, шею, плечи, но вскоре я услышал всхлипы.  — Попытайся расслабиться, или будет ещё хуже, — прошептал я, после чего юркнул языком в раковину его уха. Послышался тихий, но протяжный стон. Знаю, тебя всегда это заводило. Вскоре парень смирился со своей участью и смог расслабиться, позволяя мне начать двигать пальцами в нем. После нескольких минут растяжки я дотронулся до заветной точки, из-за чего парень издал громкий протяжный стон, выгнувшись в спине. Он насаживался на мои пальцы, испытывая неимоверное удовольствие. Обернув руку вокруг его талии, я ещё пару раз заставил его биться в конвульсиях, после чего, вытащив пальцы, сразу же засунул наполовину в него член. Издав непонятный полустон-полукрик, я дал ему привыкнуть. Немного подождав, я начал двигаться, слушая тихое хныканье. Пришлось подвигаться во всевозможных направлениях ради заветной точки, ради заветных стонов. Когда я резко вошел в него полностью, парень прогнулся в спине, издав надрывистый гортанный стон, после чего я стал ещё резче и жёстче входить в него. Перед глазами всё плыло, тело было покрыто испариной, и в нижней части жгло, было неимоверное чувство, вызывавшее во мне бурю эмоций. Фрэнк и сам не знал, что говорил, получая огромное удовольствие. Почувствовав развязку, я принялся резче водить по его твёрдому органу рукой. Мы оба были полностью на грани, тело жутко ломило, ноги подкашивались, было трудно устоять, но остановиться было невозможно. Выкрикнув мое имя, Фрэнк резко кончил мне в руку, запачкав и меня, и стену. Через пару толчков оргазм накрыл меня, после чего я обильно в него излился.  Подняв джинсы дрожащими руками, я поправил непослушные волосы, после чего перевернул Фрэнка ко мне лицом. Посмотрев в его заплаканные глаза, я резко прильнул к его шее, начав нещадно целовать её. Оставив засос на ключице, я отстранился от парня, после чего Фрэнк опустился по стене на пол, закрыв лицо ладонями. — Благодарю, — сказал я, поправляя рукава рубашки. Поправив взъерошенные волосы Фрэнка, я вышел из комнаты, направившись к выходу из дома. Перед глазами всё стало мутным из-за проступающих слёз, я был не в состоянии остановиться, я совершенно не знал, что делал, будто бы и не я вовсе это всё делал. Я знал, что наши отношения рушатся, но то, что я натворил, поставило точку. Я люблю его, люблю так сильно, что не смог остановиться и дать свободу в нужный момент. Теперь я его потерял.

***

Открыв глаза, я тут же спохватился, чуть ли не выпрыгнул с кровати. Холодный пот медленно стекал по моему лицу, вся грудь была покрыта испариной, а по щекам стекали на шею. Никогда раньше такого не было. Фрэнк все это время сидел и смотрел на меня. Как оказалось, он салфеткой вытирал мою лицо. Встретившись глазами, он убрал салфетку на прикроватную тумбочку, после чего начал поглаживать дрожащими руку на моё лицо. — Наконец-то ты проснулся, — с облегчением проговорил Айеро, — прости, я боялся тебя разбудить. В его глазах читались жалость ко мне и страх. Он медленно водил татуированными пальцами по моей влажной щеке. Ни о чем не думая, я накинулся на него. Слёзы продолжались литься из глаз, после чего он крепко обнял меня и тихо сказал: «Джи, что тебе приснилось?» — Ничего интересного, Фрэнк, обычный кошмар, — тихо пробубнил я, до сих пор находясь в шоке. — Если бы тебе ничего такого не приснилось, ты бы сейчас не ревел, — прошептал Айеро, начав гладить меня по спине, — Джерард, пожалуйста. Опустив взгляд на его лицо, я смотрел на все волоски, все шрамы и проколы, но не в глаза. Желания рассказывать ему этот сон совершенно не было. — Хорошо, — спокойно сказал Фрэнк. Это не звучало как "Не хочешь, не говори", что было в его манере. Он видел, что я боялся ему все рассказать, и понимал, что этот сон про него. — Хочешь пить? — Нет, — с хрипотой в голосе сказал я. На самом деле, я хотел, но отпускать его после сна желания не было. Мы легки на кровать лицом к лицу. Я потихоньку начал успокаиваться, пока Фрэнк продолжал поглаживать мое лицо. — Знаешь, что самое странное, — пролепетал я, пытаясь как-то объяснить происходящее сна, — я видел момент из своей жизни, когда ты всё узнал. Как ты просил меня остановиться, просил подумать о друзьях и, — помедлил я, — просил остановиться ради себя. Услышав это, он крепко обнял меня, поцеловал в лоб и уткнулся в шею, лаская меня губами. — Я тобой, Джи, все хорошо, — тихо прошептал мне Айеро. Вскоре я смог полностью успокоиться и прийти в себя, что далось мне крайне тяжело. Фрэнк даже и не думал засыпать пока я не усну, а я не планировал спать вообще. Я должен себя чем-то занять, чтобы не думать об этом сне, но это невозможно. Я никогда не смогу такое забыть, никогда. Фрэнк ругал меня, говорил, мол, утром я не смогу нормально проснуться, но я сказал ему, что мне надо задуматься и побыть наедине с мыслями. Затем он нежно прикоснулся к моим губам, оставляя на них лёгкий поцелуй, после чего уткнулся мне в шею носом. Я незамедлительно обнял его, из-за чего из глаз снова потекли слёзы. Поцеловав Фрэнка в макушку, я принялся перебирать его волосы, тихо вслушиваясь в его сопение. Через какое-то количество времени я убедился, то что Фрэнк точно уснул. Посмотрев в его полностью расслабленное лицо, я не мог понять, как мне такое могло присниться. Как я мог такое сотворить с ним? Просто в голове не укладывалось. Не долго думая, я крепко обнял его, понимая, насколько сильно я нуждаюсь в этом человеке. Заснул я только под утро, полностью вымотанный морально, без признаков на бодрость и силу духа. За эту ночь я плакал далеко не 2-3 раза, был полностью опустошенным, уставшим, переутомлённым, мне было стыдно утром смотреть ему в глаза. Он всё это понимал, но расспрашивать не стал, так как видел, в каком ужасном состоянии я вчера проснулся. В жизни я бы никогда себе этого не позволил, этот сон сильно отличался от реальности. Относительно начало этого сна – правда. Раньше я серьёзно увлекался запрещёнными препаратами, но с появлением «нас» всё переменилось. Ни о каких изменах речи идти не может. Без его согласия я бы никогда не позволил себе грубо с ним обращаться. Этот человек слишком много хорошего принёс в мою жизнь, и к нему я не отношусь как к чему-то должному. Он особенный. Мне было неимоверно стыдно к нему обращаться, смотреть на него, принимать его утренний поцелуй. Больше всего меня пугала вся правдоподобность сюжета сна. Думаю, это один из тех эпизодов моей жизни, который я один унесу с собой в могилу.