Любовь с привкусом крови

      Смотря вслед уходящему Драгнилу, Актовиан с безразличным видом поднял яблоко, укатившееся ему под ноги, когда парень вывернул сумку с продуктами на землю. С сочным хрустом откусил от сладкого фрукта и поморщился от боли в челюсти. Знатно его потрепало этой светлой магией.       Сидя у старого ветхого дома, весь усыпанный ранами и порезами, Гердольф ухмылялся. Кто же знал, что спустя не один десяток лет он будет чувствовать себя таким же никчемным мальчишкой, как и в тот роковой день. В день, когда все было объято пламенем… «Тихий, ничем не примечательный день. Жители небольшой отдаленной деревеньки, жарясь под палящим солнцем июльского дня, вяло и нехотя занимались своими повседневными обязанностями. Разморенные этим жарким днем, люди не заметили угрозы, что, будто необъятная тень, окутала их обыденную жизнь.       В этот день, еще будучи мальчишкой, Актовиан отправился на еженедельную рыбалку у небольшого озера в лесу. Стирая краем рубахи пот, он жмурился от яркого солнца и в итоге не заметил, как уснул. Вопреки умиротворенному пейзажу, что так и дышал расслабленность, мальчику снился беспокойный сон.       Когда стало невыносимо жарко, а в нос ударил горький запах дыма, Гердольф открыл глаза и, все еще не до конца проснувшись, посмотрел на алое зарево, пробивающееся сквозь деревья. Потерев ладонями глаза, мальчик еще раз пригляделся и с ужасом понял, что огонь полыхал в его деревне. Подхватив на автомате удочку, он со всех ног понесся в сторону дома.       Огонь жалился и не подпускал к себе никого. Мальчик с ужасом вскрикнул, когда один из языков бушующего пламени лизнул его ступню, оставляя после себя алый кровоточащий след. Упав на землю, Актовиан закрыл уши и разрыдался, стараясь хоть как-то приглушить рвущие душу крики заживо горящих жителей деревни. Они кричали, визжали и даже сквозь этот хор агонии было слышно, как шипит и лопается их кожа, а сухой и тяжелый воздух обжигал изнутри легкие мальчика гарью, запахом паленой плоти и горящей соломы.       С того дня жизнь Гердольфа была сущим адом. Ни дома, ни родителей, ни друзей. От былого осталось лишь пепелище родного дома и обезображенные огнем тела мамы и папы. Утирая слезы, он еще долго ходил по тлеющему периметру деревни в поисках хоть одного выжившего. Когда последняя надежда погасла в душе ребенка, он решил во что бы то ни стало отомстить тем, кто сотворил это. Но для этого нужно выжить. Не просто выжить, но и обрести силу.       Без еды, денег и каких-либо пожитков, он брел сквозь лес. Силы быстро покидали слабое и неприспособленное тело ребенка. Пройдя еще пару километров, Актовиан без сил рухнул на землю, глотая горькие слезы, и провалился в забытье. Последнее, что он помнил, – вскрик напуганной девочки с розовыми, как ранний закат, волосами.       Жизнь особо не радовала мальчика, но что-то свыше не давало ему умереть. Кто-то пытался защитить его, другого объяснения тому, что его нашли в богом забытом лесу, – нет. Та самая девчонка и притащила Актовиана в это странное, пропахшее полевыми травами, место. Здесь было мало народу, не больше десяти таких же сирот, как и он. Среди них лишь один взрослый, который присматривал за этим детским садом и учил ребятишек магии. Мужчина с добродушной улыбкой предложил Гердольфу пожить с ними после того, как услышал душещипательный рассказ мальчика, но тот отказался. Вместо этого он попросил рассказать ему о магии.       С тех самых пор, Актовиан стал одержим идеей стать самым сильным магом. Сама суть магии манила. Она казалась чем-то невероятным, существом за гранью дозволенного. Да, ребенок не сомневался, что волшебство живое. Ведь самое прекрасное и сильное явление их несправедливого и отвратительного мира не может быть обыденной данностью. Не может просто принадлежать кому-то от рождения. Магия сама выбирает себе хозяина.       Жизнь мальчика вновь наполнилась смыслом. Набравшись сил, он отправился в долгий путь в надежде обрести знания и такую желанную им силу. Время шло, и Актовиан посетил не одну библиотеку, обошел не одну гильдию, но так и не нашел чего-то подходящего ему. Все казались чересчур слабыми. Недостойными не то что учить, обладать магией.       В один из летних дней он забрел в небольшой городок, где по случаю летнего солнцестояния состоялся праздник. Улицы были наполнены атмосферой празднества, оживленные горожане, словно пчелы в улье, суетились, и гул их голосов слился в жужжание.       Парня не интересовал этот бесполезный праздник, не надеясь найти здесь ничего путного, он уже собирался уходить, как повстречал на своем пути девушку. Обычная воровка-карманница, укравшая его денежный мешок. Если бы Актовиан знал, во что выльется ему эта встреча, – ни в жизнь бы не погнался за ней.       Один стремительный выпад, грубый захват и глухой удар тела о кирпичную кладь. Резкий рывок капюшона с головы и долгий взгляд глаза в глаза. Казалось, будто все встало на свои места, и сейчас перед внутренним взором Гердольфа должна открыться сокрытая от людей истина, но этого не произошло. Лишь пульс ускорился, и руки ослабили хватку. Дерзкая ухмылка неудачливого вора, и он… кажется, влюбился.       Тогда настали странные времена в жизни Актовиана. Движимый лишь жаждой мести и обретением силы, он вдруг ожил. Стал чаще улыбаться, меньше засиживаться до рассвета за магическими книгами и пить искусственно тонизирующий энергетик, выжигающий здоровье. Да, он так же сидел до восхода солнца по ночам, но не один.       Они часами разговаривали о самом важном и незначительном одновременно. Успели многое узнать друг о друге. Гердольф был странствующим, целеустремленным одиночкой, а она была революционеркой-протестанкой. И, как ни странно, Актовиан быстро перенял её мятежный дух. Наверное, это и есть обычное человеческое счастье.       В то время парень вспоминал свои беззаботные деньки в деревне в кругу семьи и друзей, вспоминал еженедельную рыбалку и дворовые игры с другими мальчишками. Тогда он был счастлив. И для того, чтобы это счастье сохранить, он должен не просто обрести силу, а изменить сам мир на корню. Убить короля и построить новый мир. Мир, где он сможет жить без опаски за свою семью. Не так уж и много нужно, как оказалось.       Но мир устроен так, что некоторым не дано быть счастливыми. Их судьбы помечены красными крестами, и жизнь отыгрывается на них по полной. Безоблачное счастье, пробившееся сквозь череду неудач и ужасов, слишком быстро меркнет.       Так же и с любовью. Тот день был одним из самых счастливых в его жизни. Гердольф узнал, что станет отцом. В человеке, которого он искренне любил, зарождалась жизнь. Тогда в голове Актовиана пронеслось множество мыслей и чувств. Небывалое счастье наполнило его тело. У него наконец-то будет семья.       Тот день был одним из самых ужасных в его жизни. Спустя каких-то пару часов его надежды разбились о скалы реальности. Совет устроил облаву на мятежников и повстанцев. Людей, помеченных цветком лилии, уничтожали. Без сожалений, жалости или неуверенности солдаты исполняли свой долг, без содрогания убивали женщин и стариков. Все было настолько быстро, что Гердольф не мог толком объяснить происходящее. Крики, мольбы о пощаде и слезы, истеричные крики и горькие рыдания. Порой люди не издавали звуков, просто смотрели настолько отчаянно и болезненно, что сердце сжималось, губы искажались и подрагивали в немом крике и тихие, безысходные слезы стекали по лицу.       Все, что помнил парень, так это то, как он просил помощи, впервые в жизни умолял кого-то, не ради себя, ради неё. Но Макаров лишь смотрел на то, как убивали возлюбленную Актовина. Лежа на холодной земле, под действием какого-то заклинания, слыша оглушительный выстрел, который выбил жизнь из девушки, Гердольф понял, что все это произошло из-за его слабости. Неспособности защитить дорогих ему людей, совсем как тогда. И что-то переклинило в нем. Уверенный в том, что лишь его поступки правильны, он убил солдат и забрал остывающее тело.       Добро никогда не побеждает. Светлая сторона – сторона проигравшего. Если у тебя есть сила – у тебя есть весь мир. Именно это понял Актовиан. Положив алые лилии на могилу своей любимой, он дал себе слово, что создаст самую сильную гильдию и уничтожит весь этот гнилой мир. Станет его единственным правителем, установит свои правила.       Время шло, и вместо сильных воинов попадались лишь жалкие огрызки магического общества. Сила Гердольфа росла, а достойных воинов все не было, и тогда он решил воспитать себе оружие. Без предупреждения и каких-либо объяснений… Актовиан пропал.       Первым достойным воином стал Эльд, выстояв три дня битвы с Гердольфом на мечах. Тот признал его как оружие и предложил вступить в его темную гильдию, парнишка не отказался. Ему казалось веселым разрушать чужие жизни, ведь для него это так просто.       Вторым новобранцем стал мальчишка из храма, который сжег свой дом белым, дьявольским пламенем. Рыдающий и напуганный, он вцепился в руку Актовиана и готов был пойти на что угодно и куда угодно, лишь бы не быть одному. Это раздражало Гердольфа. Такой слабак и обладает древней магией, одной из сильнейших. Он воспитает из него пушечное мясо.       Третьей стала девчушка, умиравшая в какой-то зачуханной лачуге, которую нашел Эльд. Половина её органов отсутствовала, благодаря одной лишь регенерации её тела она продержалась так долго. Актовиана задело её отчаянное желание жить, да и жаль упускать такой хороший экземпляр.       Четвертым стал мальчик с гетерохромией. Он обладал уникальными умениями. Совмещал в себе магию света и тьмы. Но эта сила не давалась ему просто так, у мальчика было раздвоение личности. С одной стороны он был тихим и спокойным ребенком, а с другой – демоном. Без раздумья он бросался на Актовиана и бил, бил, бил. Но ребенок был слаб перед влиянием более сильного, ведом и не имел собственного мнения.       Пятым стал Нацу. Когда Гердольф увидал объятый пламенем лес, то против своей воли вошел в него. Он увидел яростно орущего паренька, что уничтожал своей силой деревья. Мальчишка бросался на него и бил до последних сил. Актовиана восхитила эта ярость и желание силы. В этом пареньке он увидел себя.       Гердольф никогда не жалел этих детей, заставлял проходить через ужаснейшие пытки, которые он называл тренировки, старался сломить их волю и сделать из них превосходное оружие силы, но Нацу продолжал бороться. Когда он и остальные перерезали всю шоблу гильдии, Актовиан впервые вздрогнул. Эти дети были сильны, но вел их именно Драгнил. Он – идеальное сырье. Все его надежды были устремлены на то, чтобы взрастить в нем ненависть и дать толчок к бесконечной силе.       Нацу выполнял все, что от него требовалось: убивал, сжигал, уничтожал. Когда Гердольф в шутку сказал Дису вырвать свое сердце – мальчик это сделал, и на лице Драгнила не дернулся ни единый мускул. Пусть он и был для остальной ребятни примером, страшим братом, который о них заботился, Нацу не убивался по его смерти, воспринял как должное, потому что Гердольф так приказал. Парнишка даже убил свою подругу, ведь таков был приказ. Никаких связей. Чувства – это слабость.»       Откусив еще один кусок от яблока, Актовиан выбросил его через плечо и, встав с пня, с хрустом потянулся. Плевать на прошлое, он пойдет своей дорогой и исполнит свою заветную мечту. Он уничтожит этот дрянной мир и подчинит нахального упрямца.

***

- Если не секрет, то какие у Вас планы на жизнь? - Сравнять весь этот мир с землей. - Звучит жестко, не находите? - А ты чего такая смелая. - Это вопрос? - Завуалированная угроза. - Намек понят. - После всего, что мы узнали, ответьте на вопрос: считаете ли Вы этих детей своими? - Бесполезные куски мяса не смогли выдержать удара каких-то наивных мошек, верящих в силу дружбы. - Нацу был для Вас сыном? - Он был прекрасным оружием. - И Вы простите ему то, что он пошел против Вашей воли? - Я сломаю его. Уничтожу все, что ему дорого. Разрушу оставшиеся островки человечности в его душе, и он примкнет ко мне. Как блудный окаянный пес. - То есть, Вы всерьез решили, что сможете отобрать у него человечность? Сделать зверем? Не поздновато ли? - На все воля автора, не так ли? - Я, пожалуй, воздержусь от дальнейшего развития событий. - Отчего же? - Боюсь, что примкну к темной стороне. Она так и манит своим обезображенным нутром. - Не подумывала о вступлении в гильдию? - Нет, мне своих проблем хватает. *Вопрос от беты* - Какого черта ты такой плохой? :с - Это не я плохой, это мир прогнил изнутри и породил зло. - Нацу, так вот ты что такое. Порождение зла. - Люси, я все же считаю, что тебя пора связывать и пороть. - Успокойся уже, Драгнил. Сил моих больше нет. - Это мы сейчас проверим *утаскивает тяжело вздохнувшую Хартфилию в дом*