Я могу не успеть

Я звонил Руслану весь день, а новостей от него не слышал вот уже три дня. Ни Лиза, ни Даня не знают, где он. Обычно Тушенцов никогда так не поступал, он не терялся и всегда был на связи. Я начал волноваться, поэтому направился к нему домой. У меня были подозрения, в глубине души я понимал почему Руслан исчез так резко на пару дней, но я пытался отогнать все эти мысли прочь. Он всегда отказывался от моей помощи, а я хотел помочь ему, с каждым днём я заставлял его всё сильней любить его жизнь, его осознанную и трезвую жизнь. Ехать до Тушенцова было не долго, но каждая минута казалась мне вечностью, я боялся не успеть, и если бы я опоздал, я бы потерял его навсегда. Стоя у домофона, я начал сильней напрягаться, гудки давили мне на мозг, я сжал кулаки до такой степени, что на ладонях остались маленькие кровавые следы. На что я надеялся? Он не отвечает мне на телефон, а тут откроет мне дверь в его дом? Может он и не дома вовсе. Прервал мои размышления мужчина, который открыл дверь подъезда, тем самым впустив меня внутрь. В этот раз судьба улыбнулась мне, но, что ожидало меня впереди, я не знал. На восьмой этаж я поднялся молнией, хоть у меня и кололо в боку, но я понимал, что каждая секунда имеет смысл и может стать последней. Я надеялся на то, что у Руслана просто депрессия, что он просто хочет закрыться на время от всех, что сейчас я поднимусь, мы выпьем по стакану виски, поговорим о том, какая же жизнь херовая и всё встанет на свои места. Я стоял перед дверью, мне было страшно позвонить в неё, не знаю почему. Но к двери никто не подходил, даже после того, как я минуту, не переставая, стучал и звонил. Я решил рискнуть и потянул ручку двери, она была открыта. Я осторожно зашёл в квартиру Тушенцова, всё было, вроде, как обычно, но было очень холодно и пахло как-то странно. Мои шаги были почти беззвучны, я слышал только своё сердцебиение и отдалённый кашель Руслана. Когда я зашёл в гостиную, у меня волосы встали дыбом, все мои страхи оправдались, он действительно пошёл по кривой дороге. Руслан лежал бледный на полу рядом со шприцами и кусочками фольги, он был похож на мертвеца. Всё, что я мог сказать было: "блять". Мозг отключился и я даже не понимал, что делать. Но когда Руслан кашлянул ещё раз с кровью, мой мозг понял, что нужно действовать и очень срочно. Я подбежал к нему, сел на пол и положил его голову к себе на колени. Продолжая бить его по щекам, я надеялся, что он не отключится. - Не смей, сука, отключаться, Тушенцов. - в ответ я услышал, что-то на подобие смешка, даже в такие моменты Руслан умудрялся бесить меня. Я судорожно набрал номер скорой, пару раз исправив цифру, я не соображал почти ничего. Помню только то, что кричал в трубку и молил приехать быстрей, я буквально ревел им в трубку, потому что видел, как он угасает прямо на моих руках. Прижимая его к себе, я обещал ему, что никогда больше не отпущу его, что он никогда не будет одиноким снова. - Я буду рядом, Русь, честно. - Ты любишь меня, пидор. - сказал он еле слышно. - Ты просто мой лучший друг. Улыбка сошла с его лица, а взгляд направился в стену. Дальше я помню только шум, допросы и ураган беспорядочности, которая не могла уложиться у меня в мозгу. Руслана отвезли в больницу, я поехал за ним, пришлось сказать, что я его брат. Я ждал пару часов, новостей за это время не было, и я думал, что я сойду с ума. К утру меня позвали в палату, сказали, что состояние у него очень тяжёлое, ещё бы немного и его бы не спасли. Эти фразы резали мне сердце, потому что самое ужасное для меня это было потерять Тушенцова, этого агрессивного мудака, который ненавидел всё, что движется, но в душе он был самым добрым человеком на свете. Мудака, который ничего не чувствует, довело одиночество до передозировки наркотиками, и мы все, его друзья, были отчасти виноваты. Кузьма, Лиза и Даня уже подъезжали, но я решил не ждать их и осторожно зашёл в палату. Всё было таким светлым, Руслан такой беззащитный лежал на постели. Как мы могли не заметить того, что с ним творится? Это же не могло произойти в один момент. Я винил себя, я виноват, я его лучший друг, я должен был увидеть, что что-то не так. Я должен был сказать ему правду, но я только отшучивался и говорил, что я просто его друг. Смотреть на него можно было вечно, но выглядел он так болезненно, что на глаза наворачивались слёзы, я понимал, что он был в шаге от смерти. Я бы никогда не слышал его шуток, обзывательств и недовольств, которые я так люблю в нём. - Я же так тебя люблю, Русь, что ты наделал, долбоёб. Он открыл глаза и на его лице показалась родная ухмылка. - А пиздел, что просто друг, а я знал, Онешко. Я так хотел ударить его, но вместо этого подошёл и, нагнувшись, поцеловал. Он улыбнулся мне прямо в губы, он знал, что победил. - Ты сказал им, что случилось? - Нет, я просто сказал, что тебе стало плохо. - Хорошо, и не говори им, пожалуйста. Я всё ещё оставался на уровне его лица и продолжал смотреть в его глаза. - Воу воу воу, чуваки, вы чё там сосётесь, мы не снимаем скетчи про вэйперов сейчас, это необязательно. - послышался голос Кузьмы. - Это считается каминг-аутом? - Лиззка не могла перестать смеяться, они думали, что шутят. - Ля, шо бы запидорасит? - Кашин тоже не остался в стороне, смеясь и блуждая по палате смешной походкой. - Юлик просто не услышал, что я сказал, поэтому нагнулся. - Руслан захотел привстать, но я рукой положил его обратно. Все трое смотрели на нас с взглядом "да конечно мы поверили ага". Но к вечеру про гейские шутки и разговоров не было. Руслан должен был остаться в клинике ещё на неделю, поэтому домой мы направились без него. Мы переписывались всю ночь, мне так было легче, знать, что он чувствует себя лучше. Про поцелуй мы не сказали друг другу ни слова, но он постоянно говорил, что я "его лживый пидр". Я не думал, что будет после, главное - сейчас Руслан в порядке, и я сделаю всё, чтобы он никогда больше не чувствовал себя плохо.