*****
– Люди все время погибают на турнирах. Не стоит быть слишком строгим к себе, – сказал Вэймар, оруженосец Барика. Они удалились в тишину своей палатки, оставив организаторам разгребать беспорядок снаружи. – В конце концов, ты получил призовые деньги, их хватит на то, чтобы купить настоящий щит, я уверен. Он звякнул небольшим поясом с кольцами, но Барик остался безучастным. – Позволь, я осмотрю тебя. Они сидели на разных койках друг напротив друга. Барик разделся до пояса и позволил товарищу заняться его ранами. – Когда ты это получил? – Вэймар указал на длинный порез на мышце Барика, рана выглядела свежей и болезненной.Когда тот не ответил, оруженосец приложил влажную ткань к разрезу. – Тебе повезло, что рана не настолько глубока. Учитывая то, как Ластин размахивал мечом отца, я удивлен, что он не вскрыл тебя от паха до плеч. Имя привлекло внимание Барика. – Так это был Ластин? – спросил он. – Ты что не слушал глашатая, когда его привели на арену? Барик помнил только то, что был так сосредоточен на подготовке и проверке снаряжения, что свое имя он услышал как будто сквозь толщу воды. И уж точно он пропустил имя оппонента. – Что насчет вербовщика?– спросил Барик, – Он видел бой? Теперь настала очередь Вэймара примолкнуть. – Его планы поездок были отложены. Он не добрался до Приюта Воина. Так все говорят. Барик оттолкнул от себя оруженосца. – Оставь меня. Вэймар знал, что лучше не спорить. Барик подождал, когда закроется полог палатки и лишь тогда коснулся лба и сделал несколько глубоких вдохов. С известием о том, что армия Опальных выступает на Юг, высшие чины армии Кайроса стали посещать каждое селение и деревушку в поисках многообещающих рекрутов для присоединения к элитному легиону. Общеизвестно, что армия ограничена числом и держит в своих рядах только самый цвет благородных кровей с легендарными родословными. Те немногие, кто были приглашены на марш, понесут гордость своей родины на новые рубежи. Приют Воина устроил турнир как раз к приходу вербовщика, но теперь все это было напрасно. Барик убил хорошего северянина и ради чего? Он впился ногтями в порез на боку. Укус боли, который он почувствовал, был заслуженным наказанием и лишь одним из многих последующих. Сильнее, чем восстановить свою честь, Барик хотел открыть рану так глубоко, чтобы окунуться в эту боль с головой. Он вонзил ногти глубже и зажмурился. Спустя некоторое время, полог палатки снова открылся. – Разве я не велел тебе уйти? – огрызнулся Барик, быстро вытащив руку из разреза. В ответ послышалось громкое ворчание, – Я смотрю, свои манеры ты оставил на ристалище. Барик обернулся. Укрытая плащом фигура возвышалась над ним, скрестив на груди широкие руки. Бледным желтым светом полуденное солнце пробивалось сквозь ткань палатки, окрашивая гостя янтарем.Его сопровождала меньшая фигура, молча смотревшая на Барика. – Кто ты? – спросил Барик. – Я видел твое выступление там, – сказал высокий. Когда палатка закрылась позади него, Барик смог лучше разглядеть своего посетителя – старого и лысеющего, с бородой, которая тянулась к его груди. – Что же ты делаешь со своим успехом, мальчик? Его спутник не проронил ни слова, только наблюдал с отстраненным интересом. Барик вздохнул. Несомненно, это был какой-то родственник Ластина, желающий выразить недовольство. Лицо его друга имело стоическое выражение гробовщика, видимо, он был здесь для проведения последних ритуалов. – Сегодня я убил друга, и я сделал это нечестно, – сказал Барик. Затем он удивился, высказав мысль, которая больше всего его угнетала. – Я выхожу из турнира. – Почему? – спросил старик. Барик с вызовом взглянул на собеседника. – Потому что Грэйвену Аше не нужны обманщики в его армии. Он должен шествовать с лучшими из Северной Империи за его спиной, неся штандарты Кайроса в страну неверующих. Я не титулованный герой, чтобы присоединиться к его прославленным рядам.– Он отвернулся, не желая встречаться с этим придирчивым взглядом. – Лучшее, что я могу сделать, это подарить эти ничтожные кольца семье Ластина и надеяться, что я снова смогу смотреть своей матери в глаза с гордостью. Гость приподнял кустистую белую бровь, – Это все? Барик приготовился выплескивать резкие слова, но незнакомец примиряюще поднял руку. – Я не пытался тебя задеть, – сказал он, – Я просто хотел бы отметить, что Грэйвен Аше нуждается в хороших мужчинах и женщинах. Нынче, тот, у кого хватит силы духа вздеть своего соседа на копье, обладает весьма подходящим характером. – Вы злой или сумасшедший, – прошептал Барик. Вероятно, и то и другое. Тон незнакомца смягчился. – Ты не был задет на турнире. Откуда это? – Он указал на бок Барика. Порез увеличился в размере и края раны выглядели более рваными, кровь капала на кровать. Барик ничего не сказал, но смущенно сжался. Похоже, незнакомец понял. – Твои страдания достаточно суровы и без нанесения вреда самому себе. Мужчины погибнут сотнями на войне Кайрос. Тысячами. Скорби по ним по нашему обычаю, но подними свой меч и сражайся. – Я не стану, – сказал Барик твердым, сдержанным тоном. – Оставьте меня, бессердечный. – Злой, сумашедший, бессердечный, – незнакомец кивнул,– Некоторые звали меня и похуже. Другие называли отцом или мужем. Он расстегнул плащ. Впервые Барик заметил, что он был приколот железной застежкой в форме сигила Кайрос. – Избранная горстка зовет меня Генералом, – гость продолжал, – Но большинство людей все же называет меня “Архонт”. Барик дважды моргнул, прежде чем снова поднять глаза на незнакомца. Человек, стоявший перед ним, возвышался как Шпиль и носил полированное железо. Когда плащ соскользнул в сторону, магические руны, украшающие изящную пластину брони, вспыхнули бледным голубым светом. Барик мог видеть свое растерянное выражение лица в отражении на лазурных самоцветах, вделанных в наплечники, каждый размером с обеденную тарелку. Все облачение, должно быть, весило как груженая повозка и, тем не менее, Грэйвен Аше – Архонт Войны – стоял непоколебимо. В конце концов, вербовщик показался. – Милорд... – Барик поднялся с койки и упал на колени. – Простите меня, Архонт! Грэйвен Аше помахал в расслабляющем жесте. – Хватит. У меня есть вопросы к тебе, сын Бариконена. Барик зажмурился. – Все что угодно, Милорд. – Ты просил моей помощи в ближнем бою, не так ли? – Я? – Барик был готов извиниться, но потом вспомнил момент, когда он умолял о милости Грэйвена Аше. Момент слабости и глупости, и все же он придал ему мужества, которого ему недоставало. Как Архонт узнал об этом? – Я… Я был испуган, Милорд. – Барик и не думал о том, чтобы защитить свою честь обманом, зная, что Архонт все равно раскусит ложь. – Напуган и вымотан. Я… Грэйвэн Аше перебил, прежде чем Барик смог продолжить. – Твой противник был быстр, но ты колебался. Ты ждал, пока он сам не перейдет в атаку. Когда смерть показалась из-за плеча, он сам бросился навстречу с ней сломя голову. Барик прикрыл глаза. Он не надеялся, что сможет вынести словесное препарирование от самого Архонта Войны. – Пощады, – прошептал он. Аше проигнорировал его. – Ты никогда не сможешь быть самым быстрым или сильным, сын Бариконена, но ты просил о помощи, когда действительно нуждался в ней. Ни один мужчина или женщина не сможет этому обучиться, если уже не обладает этим качеством. Ни одна тренировка этого не даст. Грэйвен Аше положил свою ладонь на плечо Барика. Горячее, скребущее ощущение охватило его тело. Барик почувствовал себя полностью осмотренным и как будто признанным всего лишь от простого касания Архонта. Он знал, даже не проверяя, что его рана исцелилась. – Сила, чтобы уметь обратиться за помощью, - сказал Грэйвен Аше. – Это качество я больше всего ценю в северянах, и это первое среди прочих, что я ищу в новобранцах. Он протянул свою широкую ладонь и Барик принял ее, вставая с колен и встречая отцовский взгляд Архонта. – Поднимись, сын Севера. Легион Опальных приветствует тебя, если ты согласишься присоединиться. Его спутник, до этого момента казавшийся во всех отношениях безразличным к разговору, подошел к Барику и протянул длинную ленту через его грудь, кивнул себе и присвистнул, измеряя размеры Барика. Барик обратил вопросительный взгляд к Архонту. – Ни один мой солдат не пойдет в бой как голодранец, одетый в кожу, – сказал Аше, – мы подберем тебе достойное одеяние из железа, выкованное с заботой, как символ нашего соглашения. Барик тут же сообщил новости матери и братьям, но не стал тратить время на празднования или сбор вещей. Все, что ему было необходимо, ожидало его на линии фронта, в фаланге. Он оставил все призовые кольца на пороге дома семьи Ластина. Ему следовало бы написать какие-нибудь слова сожалений или признательности, но Барик, сын Фариса Бариконена, не был одарен высоким слогом, он был создан только для войны.Часть 1
14 июля 2017 г. в 10:57
Барик почувствовал сильную вибрацию, когда меч врезался в его башенный щит. Он встал в стойку, как учили братья, позволяя ногам амортизировать удар. Фаланге от него не будет толку, если хоть на миг ослабит защиту. Вражеские силы сплотились перед ним нарастающей мощью, неумолимой толпой. Его броня, его тело, его жизнь – это щит, разделяющий южных варваров от цивилизованного Севера, и он отдал бы все, чтобы защитить его. Кайрос и Империя полагаются на него.
Барик вернулся мыслями к реальности. Не было никакой фаланги, а горная деревушка Приют Воина, находилась вдалеке от линии фронта любой войны. Щит Барика был сделан из пропитанного смолой дуба, никак не из элитного железа, которое Опальные использовали в бою. Его противник носил прославленную жестянку на голове, и бились они за одобрительные вопли односельчан.
– Давай уже, свинья безродная!– воскликнул его оппонент. Холодный взгляд скользнул сквозь смотровую щель самодельного снаряжения, но он не признал его. Эти глаза принадлежали соседу или, возможно, даже другу. Охваченный кровожадностью Севера, струящейся по его венам, Барик вряд ли был способен на что-то столь осмысленное как узнавание.
Он попытался броситься вперед, но плохо подогнанная броня сковывала движения. Пока противник хаотично и яростно размахивал коротким мечом, своим деревянным копьем Барик мог только парировать случайные удары. Если он продолжит бездействовать, то его понесут в палатку на носилках, а не как победителя на руках.
На мгновение его внимание переключилось на толпу. Барик не продемонстрировал никакого боевого мастерства. Он был неуклюжим пугалом в разрозненной кожаной броне, тщетно пытающимся преодолеть более быстрого и решительного врага. Не достичь ему победы сегодня.
Звучный удар по шлему Барика вызвал дружный вздох толпы. Противник плашмя ударил его мечом, унизительно дразня и приглашая в ближний бой.
Он отразил еще один мощный удар, а затем ответил, позволив копью сократить дистанцию. Противник танцующе отступил как раз вовремя, чтобы избежать его атаки. Барик выругался.
Грэйвен Аше, – подумал он, – Архонт Войны, направь меня сейчас как никогда прежде.
Барик удивился сам себе, поворачиваясь в сторону и опуская щит, приоткрывая свой фланг.
Другой боец поспешил воспользоваться преимуществом, воспринимая это как еще одну ошибку в череде прочих. В последний момент Барик завершил движение, втыкая торец своего оружия в податливую землю. Удерживая его всем весом, Барик позволил противнику самому нанизаться на наконечник копья, орошая его темной кровью.
Толпа разразилась одобрительными возгласами.
– Вот он, удар сына Фариса Бариконена!
– Чемпион Кайроса напоил песок арены!
Опасаясь контратаки, Барик отступил с линии поражения. Древко крепко держалось в земле, но передний конец расщепился и воткнулся в нижнюю часть грудной пластины противника. Ранение не будет смертельным, пока он не попытается распрямиться или вытащить острие из своих кишок, но боец и не пытался. Он оказался в безысходном положении - неспособный отступить, но и, не решаясь открыто напасть, где лишь смерть его подстерегала. Казалось, вся сила уходила на судорожную хватку древка, чтобы копье и дальше не вгрызалось в его внутренности, но мокрые от крови пальцы тщетно скользили.
– Вставай, чтоб тебя! – проскрипел Барик.
Услышав его голос, противник поднял взгляд. Агония мелькнула в глазах, и смутное понимание заполонило воздух между бывшими соперниками.
Оскальзываясь на собственной крови, боец оступился. Он упал, и копье приветствовало его жадным чавканьем. Когда он остановился, в мрачном салюте из спины показался красный наконечник. Какое-то время боец дергался как жук, пришпиленный булавкой.
Больше не было подбадривающих выкриков. Многоголосый стон печали надвигался как грозовой фронт, омывая арену и Барика. Но он стоял над мертвым телом своего односельчанина и не чувствовал ничего.