Here

Когда он открыл дверь, Джим Кирк стоял у него на пороге. - Привет, - произнес Джим. У него не было с собой чемоданов и, судя по виду его брюк и ботинок, он прошелся пешком от ближайшей зоны высадки прямо до дома Спока. - Здравствуй, - ответил вулканец, отступив в сторону. Джим проскользнул в дом, в тот же момент вся эта обаятельная и так свойственная молодости нахальность будто слетела с него, и Спок невольно задумался о том, что именно произошло. О, разумеется, он умел читать между строк не хуже других – и порой даже лучше, если быть честным. Он знал, что Джим умер, что пришлось использовать кровь Хана, чтобы его воскресить, но все это едва ли отображало полную картину произошедшего – если там вообще было, что отображать. В любом случае ни одна из деталей случившегося не объясняла, почему Джим был здесь, на Новом Вулкане, в доме Спока. Спок закрыл за ним дверь. * - В общем – начал Джим, засунув руки в карманы и выпрямившись, одновременно развернув плечи одним вызывающим, дерзким движением, будто готовился к удару - к отказу, - Мои родители мертвы. Джордж Кирк в том злополучном инциденте с ромуланским кораблем Нарада. Вайнона Кирк – в менее злополучном, но, пожалуй более интригующем с точки зрения истории – гибель Одиссея десять лет спустя. Его опекун, Френк Холли, провел с ним шесть лет, пока Джим не добился наконец признания себя самостоятельным и дееспособным, вырвав себе кусок свободы – что само по себе уже достаточно хорошо могло охарактеризовать его отношения с отчимом. Что же касается Джорджа Сэмюэля Кирка, его никогда не было в этой временной ветке, насколько было известно Споку. Здесь Джим Кирк был единственным сыном. Мне больше некуда пойти, сказал он на самом деле. - Я как раз заваривал чай, - мягко сказал Спок, отправляясь на кухню, – Джим последовал за ним, словно тень. Это было успокаивающе и приятно, подумалось Споку – как Джим с ужасом смотрит в кружку, поперхнувшись и закашлявшись после первого глотка – то, что некоторые вещи остаются неизменными. * Джим отправился спать – Спок догадался об этом, когда, закончив с мытьем посуды, заметил, как стало тихо. После недолгих поисков Джим нашелся свалившимся поперек кровати Спока, где он безмятежно спал, тихо посапывая. Спок решил не беспокоить его. Он уже успел заметить лавандовые круги у Джима под глазами, заострившиеся скулы и ту дрожь в пальцах перед тем, как они крепко схватились за кружку. Это были тяжелые времена для Джима – да что там, может, и целая тяжелая жизнь, и на свете нет и не может быть новой реинкарнации или версии Джима, которую Споку не хотелось бы защитить. Новый стук в дверь – он не был удивлен, встретив самого себя, застывшего напротив. - Я ищу Джима Кирка, - сходу начал Спок безо всяких любезностей и преамбул, - Ты его видел? Ты говорил с ним? Лексические неточности в высказываниях. Ему стоит начать искоренять в себе привычку так говорить, но Спок не собирался становиться ему помощником в этом. Вместо этого он кивнул и ответил на последний из запросов: - У нас был короткий разговор, - отозвался он, - Он выглядел… потерянным. - Важно, чтобы я его нашел, - сказал Спок, - Он указал, куда направится? - Нет, - ответил Спок. Джим даже не потрудился объяснить, почему он здесь, тем более рассказывать, что он собрался делать потом и куда идти. Спок поджал губы, осматривая незнакомое место, которое едва ли когда-нибудь назвал бы своим домом. Оно было обставлено очень по-человечески – как сделала бы их мать, наверно. И от этого казалось странным. Странно было видеть столь явное ее отражение в себе при том, что ему всю жизнь говорили брать пример с отца. - Если он свяжется с тобой снова, ты дашь мне знать об этом? - Ты будешь первым, кто об этом узнает, - обнадежил его Спок. - Спасибо, - коротко сказал Спок, не сколько выражая благодарность, а стремясь сменить тему, - Под твою ответственность. Я знаю, ты не склонен— - Смягчающие обстоятельства, - уклонился Спок, - Я рад, что ты остался невредим, хоть это и похоже больше на проявление инстинкта самосохранения. Спок сопроводил это еле заметным движением брови – еще один очень человеческий жест. Было так непривычно и странно видеть то, насколько этот Спок похож на людей, больше… больше, чем он мог бы от себя ожидать. - До встречи, - сказал он. Спок попрощался с ним жестом, развернулся на каблуках, и дверь закрылась. * Джим не спал в постели Спока уже больше целой сотни лет. Спок задумался, не расценит ли Джим за вторжение, если он просто посмотрит, но также обнаружил, что в случае чего ему проще попросить прощения, чем воздержаться. Его лицо было в мелких едва заметных заживших шрамах, но среди них выделялся один – длинный след вдоль левой щеки, судя по всему, от столкновения с землей на порядочной скорости. Авария? Ресницы этого Джима были длиннее, нос острее, губы полнее – однако он все еще полноправно идентифицировался как Джим, хотя если бы Спок мог поставить их двоих рядом, то вряд ли назвал бы этого Джима – ну, Джимом. К тому же он был выше, может быть, стройнее, и в нем будто было что-то хрупкое. Что-то, что Споку отчаянно хотелось защитить. * Он разбудил его спустя сутки, чтобы покормить супом – Джим послушно подвинул к себе тарелку, по-детски потерев глаза – так, что Спок оцепенел, уставившись на это. Даже когда Джим вел себя в высшей степени по-детски, за этим все еще легко узнавался взрослый мужчина – в его вспышках гнева, привычке иногда раскачиваться на каблуках, неподражаемой способности к особенному сорту торжествующего потайного злорадства – которое было подвластно одному Джиму Кирку. Но этот Джим – в нем угадывалось еще так много молодости и незрелости, и большую часть этого едва ли можно было списать на игру или притворство. - Я отобрал у тебя постель, - сказал он. Он не был, как отметил про себя Спок, смущен или пристыжен этим, скорее просто констатировал факт. - Одолжил, - поправил Спок,- и у меня есть все основания верить, что ты вернешь ее обратно. - Я думал вы, ребята, не особо склонны так просто во что-то верить. И это был он – конец. - Я всегда находил тебя вдохновляющим, - заметил Спок, и Джим нахмурился, будто не зная, что ему с этим делать и слишком устав, чтобы фыркнуть в ответ. Если бы Спок ударился в романтическую, совершенно нелогичную легкомысленную патетику – он бы мог с уверенностью сказать, что это разбило ему сердце. * Спок не давил на Джима по поводу того, почему он, собственно, выбрал Спока. Не спорил насчет того, что они делят одну постель на двоих, и никак не прокомментировал то, как Джим спросонья прижимался к нему все утро, свернувшись под одеялом. Джим разбил три тарелки и каким-то образом разнес дверной проем, уставившись на свои руки с таким видом, будто они нарочно его предали – Спок прибрался и подал ему молоток. Джим бежал, бежал и бежал и возвращался с дикими глазами, едва запыхавшись – и Спок протянул ему ПАДД, нагруженный работами вулканских философов – текстами, которыми не принято делиться с чужими. Однако Джим едва ли попадал в эту категорию. * - Вся фишка в том, - начал Джим однажды, выглядывая из окна в гостиной Спока, - что они все хотят меня послушать. И готовы уцепиться за каждое слово, что я произнесу. - И это неудивительно, - отметил Спок. - Я не знаю, что им сказать. Вернее я отлично знаю, и знаю, что им с этим делать, но теперь я не уверен – это я или он во мне. Раньше мне было все равно. А потом умер Пайк, следом Маркус, а я нет – я только побыл мертвым, но не умер. И может, так и надо было оставить, потому что я так— Он остановился, будто усилием воли заставив себя проглотить готовое сорваться с губ слово, и Спок подался ближе, слушая, потому что если было что-то, в чем Джим Кирк всегда будет нуждаться, так это собеседник. - Так зол, - закончил за него Спок. - Да, - выдохнул он, - Я пиздецки зол. И во мне теперь полно его крови, и она что-то меняет во мне, и Боунс понятия блядь не имеет, насколько глубокими могут быть эти изменения, а ты – ну, другой ты – был готов убить его для меня, и я не- что по-твоему мне сделать с этим? Потому я блин отлично представляю, что делать с подарком в виде такой безоговорочной преданности. И вот оно, то самое – едва уловимое движение губ, которого Споку не приходилось наблюдать уже больше сотни лет. Оно принадлежало лицу человека, сражавшегося за Империю, поменявшегося местами с Джимом и улыбавшегося в тот день. И эта улыбка была скользкой, опасной и жестокой. Спок был весьма рад тому, что та версия Джима вернулась обратно в свою версию вселенной, где агрессия и насилие привыкли идти рука об руку и были совершеннейшей нормой ведения дел. Он не ожидал, что увидит эхо того события здесь. - Ты пришел сюда, - сказал Спок. - Потому что ты знаешь того меня, который—в смысле, я должен был быть лучше, правильно? Ты был так охуенно счастлив, когда увидел меня, ты знал, что я найду тебя, и я нашел. И я тебя знаю— я видел, как ты был рад. - Ты никогда не отличался пси-чувствительностью, - отметил Спок, потому что Джим был высокоразвитым эмпатом, но не был способен к самостоятельной инициации мелдинга даже после десятилетий опыта. - Я родился во время всплеска радиации. Как итог высокая вероятность развития телепатических способностей и так, по секрету, развитый навык эмпатии. Все те же ебучие способности, что были и у Хана, - он раздраженно отмахнулся перед тем, как спрятать лицо в ладонях. - Джим, ты не слушал, - Спок заострил на этом внимание после долгого сеанса тишины. - Когда именно? - Ты пришел сюда, - повторил Спок, - ты не остался там, чтобы организовать революцию со сменой режима, не пытался продвинуться по службе, не начал искать рычаги давления на руководство Звездного Флота и саму Федерацию, чтобы они приняли твое видение того, как все сделать хорошо и правильно. Вместо этого ты пришел сюда. Джим поднял голову и молча уставился на него. Спок не смог совладать с собой и подошел к нему, взяв руки человека в свои. Джим вцепился в него как в последнюю нить, соединяющую его с настоящим и миром живых. Возможно, так и было. * После этого дела пошли лучше. Причина, по которой Джим был здесь, вырисовывалась отчетливее, а Спок уже мог пересчитать, сколько раз Джим колебался между совершенно нездоровыми и отравляющими разум идеями – от самоуничижения и неуверенности в себе до мании величия. Споку представлялось логичным и высоковероятным, что мало кто захочет торопить Джима с тем, чтобы прийти в себя и наконец снова найти опору. Маккой, конечно, без сомнения, будет бешено жаловаться в своей привычной манере, возможно, даже будет обижен тем, что его оставили в стороне, но Спок был уверен, что он поймет. Может быть, даже лучше, чем их собственный Маккой – тот был по отношению к Джиму чем-то вроде отца и брата одновременно – людей, которых тот больше всего боялся подвести. Было любопытно, что этот Джим больше всего был обеспокоен своим возможным влиянием на молодую копию самого Спока. - Он ее любит, - сказал Джим однажды ночью за шахматной партией, - Любит. Я просто—короче я уверен в этом. - Кого из нас ты пытаешься убедить? – спросил Спок, подвинув ладью. Джим ответил ходом конем. Этот Джим был лучше по части шахмат, и это невероятно раздражало. - Заткнись, - пробормотал Джим. * - Он у тебя, - его двойник выглядел взволнованным и задетым этим, - Не лги. - Он у меня, - согласился Спок. - Тебе придется—, он притих, глянув через плечо в соседнюю комнату, где, без сомнения, была Нийота, - Через две недели он должен быть на слушании, если не хочет административных взысканий за уклонение от службы. - Я понимаю, - сказал Спок и замолчал, готовясь услышать продолжение. Он не был уверен, какое. …Интересно, если бы его попросили не давить на Джима, он бы последовал этому предложению? - Я благодарю тебя, - вот все, что он услышал в ответ перед тем, как его собеседник закончил сеанс связи. * Ответом было «нет». * Они продолжали спать в одной кровати. Хотя бы потому, что она была единственной в доме, и Спок не собирался уступать ее Джиму. Так же он был прекрасно осведомлен о том факте, что периодически Джим вставал с постели, бесшумно проскальзывал в ванну и возвращался оттуда спустя десять минут расслабленный и совершенно удовлетворенный. В таком состоянии он мгновенно валился спать, оставляя Спока лежать рядом – чувствуя при этом, как тело ломит от желания, а пальцы ищут возможности дотронуться. * - У меня никогда не было друзей на самом деле, ты в курсе? – поделился однажды Джим в поисках своего ПАДДа, - Я отстой, когда дело касается таких вещей. - Разве вы не друзья с Маккоем? - Боунс другой, - отмахнулся Джим, - Боунс это Боунс. - Вы не дружите со Споком? - Не знаю, - Джим вздохнул, плотно увязнув в кресле, - Угх, ты иногда такой блядски раздражающий. - Не уравнивай нас. - Это был вполне осознанный выбор слов, - ответил Джим, беря в руки найденный ПАДД. Спок нахмурился вместо ответа и долго молчал, задумавшись. * Спок не был уверен, это все кровь Хана или результат жизни в этой вселенной. Преумножившаяся физическая сила и необычайная для человека выносливость – очевидно, за это стоило сказать спасибо Хану, потому что Джим сам удивился изменениям. Но ярость, гнев, эти бешеные амбиции— Спок не мог наверняка быть уверен в том, что эти вещи не обошли стороной этого Джима Кирка – не сдерживаемого родителями, старшим братом и самой более мирной и благополучной версией вселенной. Они проводили часы, говоря о том Джиме, которого застал Спок – выдержанном и спокойном. - У него тоже бывали периоды, когда он сомневался, - сказал Спок,- и по обыкновению легко впадал в гнев. - Да, - согласился Джим, - но это не было— это не было тем единственным, что наполняло его, догадался Спок, потому что Джим всегда знал, в каком месте поставить паузу и замолчать. * Спок не ожидал, что Джим его поцелует. Не то чтобы он не замечал, что— словом, что то, что он предлагал, было особенно привлекательно для Джима. Кто-то, готовый его выслушать, кто-то, готовый служить барьером между ним и миром, который приятнее и проще было избегать. Джим был очень молод, в то время как Спок – нет. И, фигурально говоря, Джим имел привычку останавливать взгляд на самой красивой и прелестной вещи в ряду остальных, и иногда он сам ничего не мог поделать с тем, что его взгляд продолжает оценивающе и будто самостоятельно скользить с одной на другую. Поэтому это было вдвойне неожиданно. * Все изменилось после того поцелуя. Джим поднял голову, встречая вошедшего в комнату Спока, и тут же потянулся к его руке, принявшись поглаживать кончики его пальцев своими. Сейчас Джим был открытым, откровенно жаждущим, требующим времени и внимания, и оставалась всего неделя перед тем, как ему предстояло вернуться в реальный мир. * - Ты мне нужен, - Джим застонал, с силой опускаясь вниз до упора, сидя верхом на Споке - Боже, пожалуйста—мне просто—просто нужен, понимаешь? - Да, - согласился Спок, - все, что ты захочешь. - Не смей—не обещай мне этого, - сказал Джим, и его голос чуть вздрогнул, срываясь на полтона выше. Он явно выбрал для себя не самый безболезненный темп, но Спок позволил. Он готов был поймать бедра Джима и заставить его утихнуть и чуть сбавить обороты, если тот будет на грани того, чтобы пораниться, но это бешеное сочетание боли и наслаждения – Джиму было нужно. - Я даю обещания в пределах разумного и осуществимого, - парировал Спок, перевернув их, подмяв под себя Джима и, вдавливая его в матрас, начав горячо зацеловывать всего вместо того, чтобы пытаться что-то доказать человеку при помощи потока правильных, педантичных и совершенно неуместных аргументов. * - Я возвращаюсь, - оповестил его Джим, кусая большой палец и уставившись на дверь. Скоро придет Спок, чтобы забрать его. Они уже провели достаточно жаркую, но приглушенную беседу в соседней комнате, когда Спок любезно сделал вид, что ничего не слышит и сосредоточен исключительно на приготовлении ужина. Точно так же, как он сделал вид, что не заметил, как Джим выбросил в окно свой коммуникатор. Насколько Споку было известно, он все еще валяется где-то там. - Это лучшая судьба и лучшее время для тебя, - сказал он, глядя как Джим меряет шагами комнату. - Пять лет это долгий срок, - он принялся ныть, и Спок решил, что будет правильно не баловать его излишней лаской за это. - Мне приходилось ждать и дольше, - напомнил он. - Да, я знаю, - согласился Джим, целуя Спока и слыша, что за дверью уже кто-то приехал за ним, - Зато у нас всегда есть секс по телефону. У Спока есть в запасе еще около сорока лет, если делать расчет из средней продолжительности жизни. Как, вобщем-то, и у Джима. Они могут просто спокойно умереть от старости здесь, в объятиях друг друга. Если, конечно, он сможет обеспечить Джиму такую длинную жизнь – если он вообще доживет до старости без Спока рядом. Пока он был здесь, Спок заглушал и утешал его ярость, но он не питал иллюзий по поводу того, насколько в этом будет успешна его молодая версия или Маккой. Если Маккой ничего не придумает или ничего не произойдет, Спок не ручался за то, чем все может кончиться. Он мог думать только о том, как возможно однажды ему снова придется похоронить Джима. Похоронить Джима, а следом и себя.