***
— Зачем ты туда идешь вообще? Я не думала, что подобное тебе нравится. — девушка, облокотившаяся об один из шкафчиков в длинном коридоре, нахмурила дугообразные брови и завела непослушную прядку осветленных волос за ухо, — Не обижайся, но мне кажется, что… ну, не твое это место. — Нет, все в порядке, я понял. Но, полагаю, все-таки иногда надо развеяться, чтобы совсем занудой не стать, — рыжеволосый непринужденно улыбнулся и захлопнул дверцу своего шкафчика. — Я конечно все понимаю, но есть же другие способы развеяться. Мне кажется, что ты не понимаешь, что там происходит, скажем, так, за кадром…- блондинка закусила губу и отвела взгляд в пол. Парень лишь снисходительно посмотрел на девушку и положил свою руку на ее плечо, чуть потрепав: — Все будет хорошо, — он проговорил это, четко выделяя каждое слово, — Кому-кому, но мне ты доверять, думаю, можешь. Девушка, подняла на него полные обожания глаза и лучезарно улыбнулась, на что рыжий, аккуратно взяв ее под руку, повел ее по длинному коридору в сторону их общей аудитории, скрипя подошвами кед по скользкой, начищенной плитке.***
Солнце уже несколько часов как перекатило за горизонт, давая луне прогуляться по темному небесному полю. Вдохнув свежего загородного воздуха, молодой человек более-менее успокоился и еще увереннее зашагал от остановки в сторону элитных коттеджей, крыши которых призывно торчали из-за холма, что завлекало, но доверия не вызывало, от слова, совсем. От них прямо-таки веяло манящим холодом и дороговизной — удел богатых, обеспеченных людей. Как бы не был красив замок, как бы гордо не возвышались его башенки, с позолоченными куполами, как бы не было богато его убранство и не величествен трон в конце зала с белоснежными колоннами и глянцевыми мраморными полами, дорогие металлы не начнут излучать тепла, какого дает костер, не поддержат тебя, как это сможет сделать близкий человек. Тяжелые золотые цепи давят на грудь, не давая вздохнуть, благородные ткани стягивают кожу, а все придворные, что так мило улыбаются тебе, их королю, просто лицемеры, которые ждут своего часа, чтобы выпустить свои клыки и разорвать твою нежную кожу на шее. Это грустно, но истинно, как-то, что облака плывут по небу, а не по воде. Ровный асфальт не ощущается под ногами, фигурно подстриженные кусты не колышутся от ветра. Кто-то назовет это комфортом, но это лишь видимость комфорта, подтверждающего статус владельца такой роскоши. Ведь в действительности эти кусты никому не нужны, разве что какому-нибудь заядлому мастеру-садовнику или же эстету, но та массовость, с которой можно столкнуться в подобных районах, вряд ли подразумевает наличия вышеперечисленных лиц в виде жильцов. Преодолев пологий подъем, рыжий на секунду останавливается, оглядывая дома, находящиеся практически у его ног. Слышны тяжелые басы клубной музыки, которую человек вряд ли выдержит, находясь в трезвом состоянии, от чего по спине парня пробегает неприятная дрожь отвращения. Непонятная злоба охватывает его существо. Она чувствуется на кончиках пальцев, в коленях, горле, в висках, пульсирующими толчками. С виду приятный, светлый, чуть простодушный паренёк, сейчас погряз в таких мерзких ощущениях, какая ирония. Он поставил ноги на ширине своих плеч и, упираясь руками о свои колени, гадко улыбнулся, представляя, как купит все эти дома и как доска за доской, кирпич за кирпичом, кладку за кладкой начнет, ломать, разрушать это сословное неравенство, вознося вместо него храм понимания и абсолютного равенства среди людей. Но сейчас его преследуют более насущные цели, а именно забыться, получить долю драйва и расслабления, поэтому, нехотя разогнувшись, он продолжил свой путь, не обращая внимания на визитку, что неприятно кололась в кармане облегающих брюк. Сейчас она совершенно ни к чему, найти источник звуков не составит труда.***
Все эти люди уже не в себе. Кто-то неумело дергается под музыку на танцполе, считая себя богом сцены, кто-то, пьяный до чертиков, кокетливо и развязно заигрывает с кем-то. Возможно, утром этот кто-то будет сожалеть, пытаться об этом забыть, однако с жуткой тошнотой и рвотой её настигнут последствия, обрекая на совсем иную жизнь, какую она себе представляла, но это случится утром. Сейчас же ночь - время безрассудства, необдуманных решений, некой особой романтики, понятной лишь тем, кто окунулся в нее с головой, и совершенно кощунственной для тех, кто наблюдает со стороны. В углу душного зала сидит хозяин — правитель своего маленького королевства. Он неприметен, его легко не заметить, принять за обычного поданного, ничем не примечательного пажа, каких тысячи и тысячи в каждом уважающем себя государстве. Однако никакой не прислужник, не паж, и даже не дворянин расположился на упругой обивке дивана, с упоением осушая бокал ароматного розе, щипая налитый бардовым соком виноград. Самый настоящий король, грациозный и статный, однако такой близкий к народу, что может легко затеряться на его фоне, и это делает его еще более коварным и властным. В любой момент его невидимая рука может взяться за клинок и вспороть чье-то брюхо, но мог бы он быть королем, любимым и почитаемым, устраивая резню направо и налево? Мог бы. Достаточно лишь уметь вовремя скрыться за чужой спиной, подобно тому, как теряется сухой лист дуба в тени могучей кроны дерева. Но жизнь слишком жестока, чтобы прощать такую оскорбительную выходку со стороны юного монарха. В замке, пропитанном смрадом потных человеческих тел и вони дешевого поила, как свежий глоток воздуха, появляется человек подобный дьяволу. Рыжие волосы небрежно всклокочены, хитрые лисьи глаза жирно подведены темным карандашом дешевой марки, старая косуха чуть велика, чем создает больший объем для плеч, а старые джинсы с выцветшими полосами вдоль штанин, потерты в коленях и у стоп. Белая футболка растянута, оголяя сахарно-хрупкие ключицы. «Чужак» — вот, что витает вдоль коридоров, темниц, смотровых башен, спален и кабинетов дворца. На лицах людей можно прочитать удивление, недоверие, презрение, даже страх. Музыка не стихла не на децибел, однако в атмосфере что-то меняется. Повисает напряженная тишина вперемешку с ударным битом, доносящимся из колонок, от чего мутный взгляд короля проясняется завидной быстротой…***
— Имя, — требовательно, не церемонясь, отрезал верзила у входа в дом, что немного выбило гостя из решительного настроя. — Ч… Чон Хосок, — промямлил парень, стараясь не смотреть в глаза охраннику. — Громче! — рявкнул раздраженный мужчина — Чон Хосок! — испуганно выкрикнул парень, привлекая внимания очереди за ним. Охранник лишь хмыкнул, раздраженно листая список приглашенных гостей. Проведя по листу бумаги указательным пальцем, он, вскоре, наткнулся на нужное имя и, махнув рукой, разрешил ему войти, чуть отодвигаясь с прохода. Это вполне успокоило рыжего, поэтому он уверенным шагом направился к стеклянным дверям. Войдя в помещение, Чон почувствовал и увидел, что вечеринка в полном разгаре. Запахи одеколонов разных марок, от киосковых до мировых брендов создавали какофонию в носе рыжего. Распущенные до безобразия девушки вызывали тягу блевать, а спившиеся до чертиков парни наводили страх. Нервной походкой, дойдя до импровизированного бара, парень взял один из картонных стаканчиков и осушил его одним жадным глотком. Весь тот нескончаемый поток мыслей, что родился в его голове сошел на нет, от чего Хосок улыбнулся, не сильно, как бы испытывая эту улыбку, не помешает ли она, не будет ли лишней. Но, убедившись, что этот жест принят теми неведомыми силами, что управляют баллом, парень смог расслабиться. Когда в крови плещет алкоголь, когда мы находимся выше всего земного мы теряем контроль, мы не можем отвечать за последствия…***
Королю необходимо иметь хороший слух, чтобы слышать своих подданных, но наш король далеко не идеален. Ему не нужно прислушиваться к своим подданным, он нуждается в корысти, как пострадавший в аварии в каждой капле морфина. Властитель поправил свои мягкие волосы, цвета первого снега и грациозно установил бокал на золотой поднос, обращаясь к своему верному слуге: — Кто это, Намджун? Слуга, оторвавшись от уст одного из своих рабов и приказав тому услаждаться с другим, окинул взглядом гостей, без слов, улавливая о ком, спрашивает его господин. Это его обязанность, знать то, что желает король. — Это Чон Хосок, вроде бы, однако он выглядит… нетипично для себя, скажем так. Чимин его знает, так ведь, сучка? — он притягивает раба за блестящую цепь, грубо припадая к его губам, желая продолжить то, на чем был прерван, на что получая лишь всхлип. — Занятно…- правитель отводит свой взгляд от слуги, снова одаривая им объект, заинтересовавший его. Чон Хосок… такое незначительное имя смогло заинтересовать хладного короля, который даже не знает, что это имя, словно клеймо, будет гореть на его груди…***
Первые два стакана спиртного он уже и не помнил. Им на смену пришел и третий, и четвертый, и пятый… но он уже сбился со счета. Это уже неважно, когда твоё тело желает и может делать то, что мог в любое другое время ограничить мозг. Чона уносит этот поток неконтролируемых чувств, что он испытывает сейчас. Ему плевать на все, он живет моментом, он прочувствовал то, что минуты назад считал отвратным. Он слился с потоком таких же, как он людей, что окружают его сейчас. Он ощущает то, зачем пришел в это место. Вот он, этот драйв и расслабление, к которым он стремился. Но эти чувства надо уметь держать под контролем, чтобы не… — Эй ты, педик, интересно, двигаешься ты также смазливо, как и твое лицо? — выкрикнул кто-то из толпы, после чего послышался гогот. Чон даже не обратил внимания на столь глупую ошибку, как эта, какую бы в нормальном состоянии вряд ли бы простил. Однако его задела сама суть фразы, что тоже бы вряд ли произошло, будь он трезв. — Как ты меня назвал? Думаешь круче всех? Хочешь проверить? — единственное, на что бы никогда не повлияло его состояние — это на гордость бедняка, его достоинство и возможность утереть зазнавшемуся господину нос. Недолго раздумывая, он идет к ди-джею, заказывая трек.***
Король падает в бездну. Прежняя стать его испаряется, корона неприятно давит на лоб, а холодное сердце покрывается новой коркой льда, ибо это не любовь. Это похоть, праздная и бессердечная. Он наблюдает с высоты бога, за развратными движениями рыжего дьявола. Манящие покачивания бедрами, пластичность торса, мышц груди, шеи, что блестит от проступившего пота. Капельки ползут вдоль выпирающих мышц, очерчивая острый кадык, и закатываясь под майку. Хочется большего, хочется видеть продолжение. Монарх в напряжении, все его тело как натянутая струна, готовая порваться в любой момент. Каждое движение, каждый шумный выдох со стороны демона, толчком натягивает эту струну, нити которой рвутся у основания. Король, которого все считали богом, гораздо приземлённее любого из жителя его царства. Им движут инстинкты, а не разум, что ставит под сомнение его титул. Но никто этого не видит, ведь их господин в тени. Лишь его верный пёс и парочка запуганных рабов свидетели раскола. Повелитель облокачивается об подлокотник трона, кладет свою мудрую голову на руки, облаченные в дорогие шелка, и пристально наблюдает за бедняком, что тешит публику своими плясками и представляет, как развратит его, такого чистого и не порочного демона. Противоречивое описание, однако, демоном можно быть и не совершив одного из семи грехов. Желания таятся глубоко внутри сердца и ждут возможности выползти наружу, окутав ядовитым дымом душу нового подчиненного Лорда Преисподней. Король сдается, он окликает своего слугу, что отдыхает после приятного, но совершенно не любовного акта, и повелевает: — Веди его ко мне и выметайся. И шлюх своих забери. Коротко и ясно, как привык слуга слышать. Он ухмыляется и мысленно посылает господина за грубость, вытягивая дремавших рабов из-за дивана, удаляясь. Король, располагается на троне, обитом упругой кожей, опустошает очередной бокал любимого розового вина и смиренно ждёт, хотя этого делать не должен, получая всё обычно сразу и быстро. Но сегодняшняя ночь, когда сизокрылые бабочки заслоняют собой сияние полной луны, позволяет отступить от канонов и подождать даже дольше положенного.***
Хосок не помнит, как оказался в центре толпы, как станцевал свой любимый танец и как какой-то человек повел его по лестнице на второй этаж, как привел в его к одной из комнат и оставил у двери одного вместе с растерянностью и непониманием. Кто его хочет видеть? Зачем ему это понадобилось? И почему он, Хосок, так слепо и покорно идет к нему? Вопросы останутся без ответа, да ответы эти и не нужны. Чон просто кладет свою руку на ручку двери и резко ее открывает. В тесной, душной комнатушке сидит человек. Облака дурмана скрывают его лицо, но, даже не видя его, парень чувствует на себе тяжелый и властный взгляд, которому так и тянет подчиниться. По коже проходит табун мурашек, они сковывают его тело и язык, поэтому ему невозможно вымолвить и слова, сделать шагу назад. Сквозь бриллиантовую дымку, Чон различает руку, которая приглашает его сесть на тот же диван, где и сидит ее хозяин. Он не может сопротивляться. — Кто вы? Зачем вы хотели видеть меня? — слетает с его губ, все еще дрожащих от страха. Человек усмехается. Его не признали. Это становится до абсурдного интересным. — Можешь звать меня Шуга. — Шуга…-парень пробует это имя на вкус. Сладко, но не приторно, — так зачем я тебе, Шуга? Нет ответа. Лишь смешок, легкий, но самодовольный и гордый. — Ты хорошо танцуешь и в тебе есть боевой дух. Я просто захотел бросить тебе вызов, — мгновение и перед рыжим всплывает лицо незнакомца, на котором застыла ядовитая улыбка. Затем появляется ладонь. Пальцы руки гибкие, узловатые и до безумия красивые, что и помечает Чон. На этой белоснежной ладони он замечает таблетку, — Ты ведь… не откажешься? По комнате пробегает коротких вздох, затем звук цокнувшего языка, а дальше затишье, предгрозовое…***
Король вжимает в спинку своего трона покорное и расслабленное тело бедняка, припадая к губам. Он захотел, и он достиг желаемого. Теперь этот податливый, изнывающий от возбуждения парень прижимается к нему, неумело отвечая на столь развратный поцелуй теперь уже своего господина. Жаркое дыхание заполняет весь замок, на лбу повелителя появляется первая испарина. Меха и драгоценности не дают вдыхать чужой соблазнительно пряный запах. Он срывает их, корона закатывается куда-то под трон, меха опадают, распадаясь на миллионы сказочных мотыльков, что парят над королем и бедняком. Разноцветные мозаики запотевают, скрывая лики героев былых времен. Колонны медленно покрываются трещинами, замок трещит по швам. Вместо воды во рву перед замком клокочет лава, от чего плавятся все эти золотые купола. Сгорают пышные сады, экзотические птицы в страхе улетают, бросая свои золотые гнезда. Придворные в панике, ведь во владения сокрушительно и резко врывается враг. Он крушит фуршетные столы, расталкивает женщин в пышных платьях, и те стремительно летят в бездну под тяжестью драгоценных металлов. Верный слуга стоит в тени, наблюдая за расколом, а ничего не подозревающий король отдается плотским утехам с самим Дьяволом. Прекрасные двери в потолок трещат по швам и ломаются под натиском непрошеных гостей, и беззащитный король рассеяно оглядывается, чуть ли не скуля от страха. — Это полиция. Вы арестованы за употребление и распространение наркотиков. Прошу, пройдите с нами. И вы тоже. Король повержен, его королевство уничтожено, и теперь тиран с низко опущенной головой идет вслед за захватчиками к плахе, где и решится его судьба. Кроваво-красный диск солнца ползет по бледному небу и бабочки, что парили над ночной поляной всю ночь, сгорают заживо.