open the pod bay doors

Есть вещи, которые Эвен любит, учась на режессерском: А именно — сам съёмочный процесс, потом редактирование, потом подбор актёров, режиссирование, настройка света, обработка отснятого видеоматериала; и Эвен может слепить фильм совершено из ничего — всё, что угодно — анимационный, короткометражку, с живым действием, неважно что, он всё сделает— До тех пор, пока ему не нужно писать грёбанный сценарий для этого. Не то чтобы он ужасен в написании сценария. Наоборот, он сдаёт этот предмет почти на «шестёрки», но в основном, потому что задания пока были очень лёгкими и по делу. В них не было никакой неопределённости: написать сценарий для любимого ТВ-шоу, написать трёхстраничную сцену в старшей школе, презентовать проблему и ее решение меньше, чем в пяти страницах… Элементарные вещи. Вещи, которые не требуют особого таланта и оригинальности. Творческие способности Эвена отражаются больше с помощью визуализации, нежели на бумаге; он может рассказать историю с помощью ракурсов, света, поперечной нарезки или определенного замысла; он может воплотить историю в жизнь, но его же слова имеют привычку подводить, когда они должны исходить конкретно от него. Он может взять чужого персонажа и понять его, проанализировать и изучить со всех сторон; он может взять чужую историю и сделать ее своей на экране; он может контролировать это, пока у него есть что-то, над чем можно работать. Но начинать с самого начала? Это нечестно. Это жестоко и странно. Он учится, чтобы стать режиссёром, а не писать научно-фантастическую короткометражку. И теперь это тоже. Из всех вещей именно научая фантастика. Вещи, которые он ненавидит: наука и банальный жанр, который из неё вытекает. Он может простить «Космическую Одиссею», потому что фильм убежал дальше своего времени и рассказал историю визуально (он не может оценить фильм, только слушая, Эвен думает, что смысл не в этом, и ты должен доверять своим глазам), нежели опирался на диалоги (хотя Эвен признаётся, что и они были великолепными), но он не может простить симпатии к «Интерстеллару» или «Началу», и он скажет вам спасибо, если вы никогда не упомяните «Чужого» при нём, пока он живёт и дышит. И даже так есть шанс жизни по ту сторону, так что это не должно быть упомянуто при нём вообще, живой он или мёртвый. И не то чтобы научная фантастика не может послужить основой для хорошего кино. Эвен думает, что, скорее всего, режиссировать sci-fi было бы очень даже весело, и это факт, что сейчас научно-фантастические фильмы очень сильно полагаются на визуальные эффекты — а это могло бы быть интересным вызовом для режиссёра, включая и работу с зелёными экранами, и попытки перенести актёров в своих персонажей и в мир, имеющий ничего, кроме пары слов в сценарии и вещей, которые ему нужно проанализировать из этих слов. Это не самый любимый его жанр, хотя это было бы определённо весело. Но писать сценарий для sci-fi фильма? Когда он знает совершенно ничего о космосе или жизни за пределами Земли, или искусственном интеллекте, или что, чёрт возьми, случится в будущем, или каким может быть альтернативное настоящее? Точно не так он хотел бы провести своё субботнее утро. Но он должен, потому что эту последнюю неделю он застрял на одной сцене, и дедлайн этого глупого сценария в следующую пятницу, и если он не напишет его сейчас, то не напишет никогда, потому что Микаэль уже закончил свой, чёртов нерд, а это значит, что он просто будет пытаться вытаскивать Эвена из дома каждую ночь, и Эвен, скорее всего, будет соглашаться, потому что: а) ему нравится выбираться из дома; и б) он бессилен перед личностью своего лучшего друга, что ещё сказать? Он пялился на мигающий курсор последние двадцать минут и всё безрезультатно. Он не написал ничего, кроме сырого диалога, которым он не гордится и которое никогда бы не включил в своё портфолио, и ещё немного действий. Арвид, его главный мужской персонаж, сейчас собирается встретить своего создателя, потому что Анна, его главный женский персонаж, узнала, что Арвид стоит за революцией искусственного интеллекта на Земле, а-ля «Я, Робот», потому что Эвен не знает, как писать sci-fi сценарий и не сделать его сатирическим, так что она сталкивает его с космического корабля в глубины открытого космоса без скафандра. Эвен пишет эту сцену, потом заставляет Арвида взорваться, потому что разве не это случается, когда ты попадаешь в открытый космос без скафандра? Его курсор всё ещё мигает, насмехаясь над ним. Эвен думает, что проводит еще около пятнадцати минут, пялясь в экран компьютера, пока кто-то сзади него многозначительно не кашляет. Моргая, Эвен поворачивается на своём стуле и оглядывается назад просто, чтобы убедиться, что это не относится к нему, но— Как оказывается, так и есть, и внезапно он смотрит в самые зелёные глаза, с которыми ему только удавалось столкнуться, и поверьте ему, за всё своё время Эвену удалось столкнуться со множеством зелёных глаз, но эти по-особенному зелёные, они глубокие и яркие, даже несмотря на сомнение в них в этот момент, пока они спокойно рассматривают Эвена. Потом Эвен осознаёт, что смотрит в глаза Парня. Парень, знаете, это тот самый, которого Эвен увидел в первый день учебного года. Он шел по кампусу с опущенными плечами в лениво надетом красном худи и глупом снэпбэке козырьком назад, руками прижимая к груди папку. Он заставил Эвена буквально остановиться на своём пути и просто смотреть, потому что Парень требовал внимания, не подозревая об этом, даже если он и сжался, чтобы казаться меньше и пройти через кампус незамеченным. Эвену пришлось оглянуться по сторонам, чтобы убедиться: не заметил ли его кто-то ещё, это прекрасное создание на пути через кампус, совершенно ничего не подозревающее, словно он только что не перевернул весь мир Эвена с ног на голову. И, может быть, он драматизирует. Немного, он признается. Но Эвен заметил, что их пути пересекаются каждое утро в понедельник, среду и пятницу, когда Парень направляется к Западному зданию, а Эвен — к Северному, что очень забавно, на написание сценариев. И Парень всегда прижимает к груди синюю папку, и носит глупую кепку и худи, и Эвен постоянно пытается не растаять прямо на месте. Он пытался поймать его взгляд пару раз, но такое ощущение, будто Парень живёт в собственном мире, совершенно не замечая окружающих его людей. И это нормально, думает Эвен, все имеют право игнорировать людей, но не тогда, когда конкретный человек, попадающий под категорию «игнорируемых людей», заинтригован тобой и отчаянно пытается узнать твоё чёртово имя. Но сейчас Эвен понимает, что пялится слишком долго, потому что щёки Парня вдруг слегка розовеют, словно он осознал, что тоже пялится. — Привет, — наконец говорит Эвен, широко улыбаясь. — Я могу тебе чем-то помочь? — Ээ, — Парень кашляет в кулак, — привет, прости, — он указывает на экран его компьютера. — Я просто… Прости, я не хотел подглядывать или что-то вроде того, но ты так долго смотрел на экран, и мне стало интересно… — Любопытство убило кота, знаешь?* — Эвен поднимает бровь. — Я… наверное? — он поджимает губы, — Знаешь что, прости. — Но чувство удовлетворения вернуло его назад, — Эвен качает головой, заканчивая. — Ты знал, что это недостающая часть идиомы? — Ээ, нет? — Нет, — Эвен тожественно кивает. — Я понимаю. Но было ли твоё любопытство достаточно удовлетворено, чтобы вернуть тебя, кота, обратно? — Я не… — Парень хмурится, как будто не уверен, что теперь ему делать с Эвеном. — Было ли достаточно интересно, насколько ты на это надеялся? — Эвен указывает на свой компьютер. — Это было… Это сценарий, верно? — Парень прикусывает губу, и ох, это просто незаконно. — Должен быть, — Эвен просто пожимает плечами. Парень кивает, прочищая горло. — Эм, когда ты говоришь, что Арвид взрывается— — Его толкнули в космос без скафандра, — Эвен хмурится, — разве он не должен взорваться? — Ну, нет, — Парень выглядит немного нервным. — Нет, на самом деле нет, и я подумал, может, я должен предупредить тебя ради реализма. — Предупредить меня о..? — Я знаю, что они типа взрываются в фильмах, что круто и всё такое, наверное, но правда вроде как скучная. Скорее всего, тебе даже не будет больно. Всё, что случается на самом деле — ты задыхаешься. Ты теряешь кислород без скафандра, и, может, остаёшься живым одну или две минуты. — О, неужели? — Эвен снова поднимает бровь. — Ну, да. Самое бóльшее, что ты можешь почувствовать, это лёгкий дискомфорт, пока воздух внутри твоего тела расширяется, но ничего не взорвётся, и ты умрёшь до того, как почувствуешь холод космоса. — О, в космосе холодно? — Я… — Парень недоверчиво смотрит на него. — Да, в космосе холодно. — Я этого не знал, — спокойно заявляет Эвен, в то время как парень выглядит немного возмущённым. — Тогда почему… ты пишешь сценарий про космос? — Не сам выбирал, — Эвен передразнивает. — Это задание. Нужно написать sci-fi сценарий, следовательно, без космоса не обойтись. — Он поднимает бровь. — Что приводит меня к началу, спасибо, но всё же в научной фантастике есть часть фантастики. — Да, но, — Парень качает головой, — разве научная фантастика не должна отражать немного реализма? Оно хотя бы должно быть основано на реальности. Или, знаешь, на фактах. И факты утверждают, что никто не взрывается в космосе. — Послушай… Прости еще раз, как тебя зовут? — Исак. — Исак, — имя сладко чувствуется на языке, — видишь, я не самый большой фанат этого жанра, но мне нужно это написать, если я не хочу завалить предмет, так что я решил сделать свой сценарий сатирическим, — объяснил он. — Я взял каждый приевшийся элемент каждого дерьмового sci-fi фильма, который я только видел за двадцать один год своей жизни и вылил всё в одно подобие сценария. Так что, знаешь, взорвётся он или нет, это не так уж и глубоко. — Но это всё ради оценки? — говорит Исак, нахмуривая брови. — Да, — Эвен пожимает плечами, уклоняясь от ответа. — Но мой преподаватель даже не упоминала, что сценарий должен быть достоверным, просто должен подходить под общее понимание «научная фантастика», с чем, по моему мнению, у моего сценария проблем нет. — О чем он? — О революции Искусственного Интеллекта и двух астронавтах, пытающихся бороться с этим в космосе, — объясняет Эвен и поворачивает свой стул к столу Исака. — Потому что, если всё пойдёт не так на Земле, тогда, по крайней мере, есть два Очень Умных Норвежца в космосе, способных найти решение или перенести человеческую расу куда-нибудь ещё. Исак смотрит на него, словно очень сильно пытается не сморщить свой нос в отвращении. Эвен бесконечно доволен. — Тогда почему Анна сталкивает Арвида с космического корабля? — Потому что, как выясняется, Арвид является причиной революции ИИ. — Как? — Исак только моргает на это. — Пардон. — Как он стоит за всем этим? — Я не знаю, он освободил Искусственный Интеллект? — Эвен чешет затылок. — Это… — Исак выглядит раздражённым, — это совсем не имеет смысла. — Конечно же нет, — говорит Эвен, — и не должно, потому что в научно-фантастических фильмах никогда нет смысла. — Но, по крайней мере, они стараются. — Хм, разве? — Эвен наигранно постукивает по подбородку. — Я думаю, это субъективно. Исак раздражённо фыркает, скрещивая руки на своей груди. Эвен думает, что это очаровательно. — Нет, я так не считаю, ты должен подумать, что сценаристы хотя бы стараются. — Как ты можешь быть уверен? — Эвен поднимает бровь. — Я здесь, пишу sci-fi, и я точно не стараюсь. — Ну, да, но ты нарочно насмехаешься над этим жанром. — Именно. — Что вовсе не делает тебя крутым, кстати, или дерзким, — Исак вызывающе поднимает бровь, и Эвен просто широко расплывается в улыбке. Исак моргает. — Эм. Да. Ты просто… ты выглядишь как… со своей джинсовкой и волосами— — Воу, воу, — Эвен поднимает руку, останавливая его. — Послушай, мы только что встретились, я не думаю, что нам следует кидаться оскорблениями так рано в нашей дружбе. — Я не собирался оскорблять твои волосы. И нет здесь никакой дружбы. Я никогда бы не смог дружить с кем-то, кто такой… претенциозный. Ох, Эвен так попал. — Претенциозный? — Да. Слишком хорош для научной фантастики? — Пфф, нет, — отмахивается Эвен, — она мне просто не нравится. Я уверен, что есть вещи, которые не нравятся тебе, верно? — брови Эвена поднимаются вверх. — Ставлю на то, что ты не фанат романтики. — Ты этого не знаешь, — Исак хмурится. — Ну, судя по твоему виду… — Ты не можешь судить кого-то просто по тому, как они выглядят. Эвен драматично бросает на него изумлённый взгляд. — Ты только что сделал это со мной! — парирует Эвен, и Исак вдруг заливается краской. — Почему ты вообще так злишься на меня? Понятия не имею, когда этот разговор стал таким враждебным. — Эм, я не знаю, — Исак прочищает горло, опуская свой взгляд. — Прости, я просто— да, люди не взрываются в космосе, и я увлёкся, пытаясь доказать этот факт, наверное. Эвен смотрит на него какое-то время. Он выглядит искренне виноватым, словно он никогда не намеревался быть настолько увлеченным чем-то, но Эвен восхищается этим — он восхищается людьми, которые способны стоять на своём в разговоре, которые ни за что не отступят от того, во что они верят, которые становятся пылкими и взволнованными и будут говорить бессвязно о том, Почему Это Важно, и Эвен хочет чётко и ясно показать это Исаку, который сейчас кажется растерянным и смущённым. Эвен поворачивается, чтобы взять свой ноутбук со своего стола и потом снова поворачивается, чтобы поставить его на стол Исака. Исак поднимает глаза, когда компьютер касается стола с соответствующим звуком и нахмуривает брови в замешательстве. Эвен встаёт со стула, берёт свой кофе и садится рядом с Исаком за его стол, пододвигая ноутбук ближе к себе и ставя его так, чтобы им обоим было видно экран. — Ладно, — Эвен смотрит на Исака, улыбаясь, — Давай. — Что? — Исак смотрит на него в ответ. — Читай, — он указывает на экран. — Я боюсь, что снова разозлюсь, — неловко говорит Исак. Эвен громко смеется, и Исак растерянно смотрит на него, моргая. Эвен ловит этот взгляд. — Тебе можно злиться, — говорит он ему, — критикуй мою работу. Скажи, что нужно изменить, к чему нужно отнестись серьезнее. — Ты сейчас не шутишь? — Исак подозрительно смотрит на него. — Ни за что, — Эвен поднимает руки в защитном жесте. — Не так уж и сильно я не люблю научную фантастику, — признаётся он. — Не тогда, когда это касается режиссёрства. Так я могу рассказать историю, понимаешь? Визуально. С помощью ракурсов, кадров и локаций. Это то, чему принадлежит моё сердце, — объясняет он, и выражение Исака проясняется чем-то похожим на понимание, хотя Эвен не может быть полностью уверенным, учитывая, как быстро меняются его реакции. — Это то, что я люблю делать. Мне нравится брать чью-то историю и делать ее своей на экране. — Хах, — Исак звучит немного напряжённо. — Но писать сценарий, ох, — упорно продолжает Эвен, качая головой, — это мой худший враг. Я ненавижу это. Мне всегда кажется, что я не раскрыл персонажа до конца, или не рассказал историю правильно, и когда я пишу, мне сложно писать то, что я вижу в своей голове, понимаешь? Я не могу вылить это на бумагу, — Эвен поднимает бровь, смотря на Исака. — Я думаю, для меня режиссирование отображает жизнь. Ты получаешь сценарий, с которым тебе нужно работать, знаешь за чем ты должен следовать, но ты можешь представить это так, как ты хочешь. Может быть, вот почему это легче для меня. Мне нравится иметь возможность контролировать. А когда ты пишешь, кажется, что ты теряешь это. Исак смотрит на него какое-то время. — Это… впечатляет. — Я впечатляющий, да, — лениво улыбается Эвен. — Нет, я не… — Исак краснеет. — Я просто имею в виду, ты правда ненавидишь писать. — О да, — Эвен смеется, кивая. — Я всегда был заинтересован в образах. Я и рисую тоже. — Ну конечно же. — Прости? — Эвен хмурится. — Нет, нет, ничего, я… — Исак быстро трясёт головой, прочищая горло. — Это правда здорово, — он облизывает губы и снова смотрит на экран компьютера, немного сомневаясь. Он подносит палец к тачпаду и бросает на Эвена взгляд в немом вопросе. — Дерзай, — кивает Эвен. Исак аккуратно нажимает на сенсорную панель и листает вверх. Эвен смотрит на него всё это время, запоминая его профиль, удивляясь, как вообще кто-то может выглядеть настолько лучше вблизи. Это не только его профиль, это всё — и обманчиво широкие плечи, и длинные пальцы, и вздёрнутый носик, и мягкие на вид волосы, и Эвен задаётся вопросом, можно ли вообще прикасаться к таким прекрасным вещам как эти, можно ли их видеть? Он замечает, как Исак тихо шепчет имя Эвена себе под нос. Когда Эвен смотрит на экран, он понимает, что Исак уже дошёл до подписи автора и, возвращаясь глазами назад, видит на губах Исака мягкую улыбку. — Привет, Эвен, — Исак смотрит на него в ответ. Выражение лица Эвена смягчается при звуке своего имени. — Привет, Исак. -- Исак решает, что будет лучше, если Эвен удалит весь свой сценарий. Меньше, чем за неделю до срока сдачи. — Ты знаешь, почему меня это беспокоит, — говорит ему Эвен на следующий день, когда они сидят за тем же столиком, что и вчера. — По крайней мере, с тем сатирическим сценарием у меня была готова половина. — Ты не много теряешь, и ты знаешь это, — говорит Исак, бросая ему многозначительный взгляд, и Эвен, ну ладно, едва ли может спорить с таким сильным аргументом. Если честно, Эвен не думает, что может спорить с Исаком вообще, потому что у него такие красивые глаза и такой приятный голос, и Исак может легко сказать ему, что Земля плоская, и он поверит. — Что может быть лучше истории об искусственном интеллекте? — спрашивает Эвен. — Вероятно, всё, что угодно. — Грубо. — Я думал о том, что ты сказал вчера, — Исак неуверенно ёрзает на своём стуле, — о возможности управлять своей жизнью? И что ты чувствуешь, словно теряешь это, когда ты пишешь? — он смотрит на Эвена выжидающе, так что Эвен кивает. — Ну, я подумал; что, если ты используешь отсутствие этого самого контроля в написании? — Я думал, что уже это делаю, — Эвен хмурится. — Что я имею в виду, — Исак качает головой, — борись с огнём огнём. Если у твоих персонажей нет контроля, значит ты можешь указать им правильное направление. Точно так же, как ты делаешь, режиссируя что-то. — И как именно мне это сделать? Исак тянется к своему рюкзаку, достаёт из него библиотечную книгу и бросает ее на стол. Она выглядит потрёпанной и грязной, и из неё по краям выглядывают несколько разноцветных закладок. Точнее, она почти вся в закладках, и Эвен думает, как Исак догадывается для чего предназначена каждая из них, и как давно у него эта книга. — Хей. — Теория мультивселенной, — гордо улыбается Исак, в уголках его глаз собираются морщинки, и Эвену требуется какое-то время, чтобы перестать пялиться и ответить. — Ладно, — Эвен медленно расплывается в улыбке. — Хочешь продолжить или я должен просто работать с тем, что есть? — Нет, послушай, — Исак краснеет, — теория мультивселенной предполагает больше, чем одну вселенную в мире. Мы живём в одной, где находятся наши сознания, но существуют тысячи, миллионы, бесконечности вселенных. Теория, про которую я говорю тебе, включает в себя квантовую механику, — и сейчас, Исак облизывает губы и старается быстро открыть книгу на странице с синей закладкой, — которая является частью теории дочерних вселенных. — Ты понимаешь, что мне это ничего не говорит, да? — Так, ладно, — Исак снова ёрзает на стуле, — если ты следуешь законам вероятности, из этого вытекает, что для каждого результата, вызванного нашими решениями, существует ряд вселенных, каждая из которых представляет собой разный результат. Ты здесь? Господи, он такой нерд. Эвен без ума. — То есть, ты говоришь, что когда передо мной стоит выбор, не важно какое из решений я выберу, потому что гипотетически я выбираю все? — Да, что-то вроде того, — Исак кивает. — Это создаёт несколько разных вселенных, и потом, кроме этих вселенных, решения, которые ты не совершаешь, создают ещё больше вселенных, и так далее. — У меня болит голова. — Это… — Исак смеётся, — это немного сбивает с толку, но просто подумай сначала о маленьких вещах. Футболку, которую ты надеваешь, например. Сейчас на тебе красная фланелевая рубашка, но в другой вселенной ты решил надеть простую белую футболку. — Это даже не выбор, — усмехается Эвен. — Ладно, Джеймс Дин, не в этом смысл, — говорит Исак, закатывая глаза. Эвен расплывается в самодовольной улыбке. — Ты думаешь, что я похож на Джеймса Дина? — Это… Я сказал, не в этом суть, — бормочет Исак, — подумай об этом в мелочах, и это то, где всё начинается, но потом ты задумываешься о более масштабных деталях. Например, в одной вселенной близкий родственник семьи умер. В другой — он всё ещё жив. — И это потому что было принято определённое решение? — Эвен поджимает губы. Исак кивает. — Может, они решили сесть за руль нетрезвыми в одной вселенной. Но в другой они этого не сделали. — Значит мёртвые люди гипотетически могут всё ещё быть живыми в других вселенных? — Конечно. — Интересный взгляд на вещи, наверное. И как именно всё это применить в сценарии, дедлайн которого меньше, чем через неделю? — Напиши о путешественниках Арвиде и Анне, — Исак улыбается. — По разным вселенным? — Ага. — Но как они вообще будут путешествовать из одной вселенной в другую? — Это ты должен выяснить сам, — говорит Исак, пожимая плечами. — Но суть в том, что они могут переносить своё сознание из вселенной во вселенную. Получается, их тела физически не покидают вселенную, в которой они находятся, просто их сознания способны найти путь к разным версиям себя. — Ты думал об этом раньше? — смотрит на него Эвен. — Иногда, — говорит Исак, заливаясь румянцем. — И как это легче революции ИИ, опять же? — Арвид и Анна могут не иметь контроля над тем, каким образом их сознания путешествуют, — предлагает Исак, — так что ты должен найти эту причину и помочь им контролировать это. — И конфликт? — Эвен нахмуривает брови. — Смерть? — Исак пожимает плечами. — Может, кто-то из них ищет вселенную, где чья-то мать или отец или родственник остался жив, но чем больше они путешествуют, тем больше они забывают. — О, ты точно думал об этом раньше. — Прости, — Исак опускает голову, теряясь. — Нет, не извиняйся, ты шутишь? Это потрясающе. Я имею в виду, это правда чертовски сложно, и большинство времени, скорее всего, я буду задавать вопросы, а не писать, но… Я думаю, это может сработать. — Правда? Эвен готов попытаться воплотить это в жизнь, если это значит, что Исак будет рядом. Даже если он понятия не имеет, что он делает половину времени. Даже если он завалит это задание, то к чёрту, он думает, оно того стоит, пока Исак дарит ему эти маленькие улыбки и морщинки в уголках глаз, и огонь в них, когда он увлечённо рассказывает о том, что любит. Эвен готов попытаться воплотить это в жизнь, потому что, когда ты находишь что-то прекрасное, отпустить это очень сложно. — Правда, — отвечает он, улыбаясь. — Я попытаюсь направить Арвида и Анну в… правильную вселенную? — Или во вселенную, в которой они хотят оказаться в конечном итоге, — тихо смеётся Исак. — Но как Арвид связан с историей Анны? — Разве они не любовные интересы друг друга? — хмурится Исак. — Может, если бы это всё ещё была сатира, — Эвен обиженно усмехается. — Но сейчас? Ты не можешь предполагать, что я напишу что-то настолько банальное как любовная линия мужского и женского персонажей. — Тогда довольно сложно придумать, как Арвид вписывается в это всё. — Неважно, — Эвен пожимает плечами, — мы можем вычеркнуть его. Он мне никогда не нравился, он начал революцию искусственного интеллекта. — Тебе нужен больше, чем один персонаж, Эвен, — Исак закатывает глаза. — Да, но не больше, чем один главный герой. — Наверное. — Но я всегда могу сделать Арвида злодеем. — Анна снова будет сталкивать его с космического корабля? — Я не знаю, — Эвен широко улыбается на эту колкость, — может в одной из вселенных они решат быть космонавтами, и потом искусственный интеллект, типа Siri и Алексы, ** вдруг пустится во все тяжкие и… — Боже мой, прекрати, — Исак поджимает губы, словно пытается сдержать смех. — Может Арвид пытается остановить Анну путешествовать? Может он просто мудак и не хочет, чтобы она нашла свою мёртвую мать? Или Анна — внезапно Андерс, и теперь они любовные интересы друг друга, и внезапно это их лав-стори в космосе. — Они даже больше не в космосе! — Ладно, гей-лав-стори через множество вселенных, какая разница. — Ты напишешь свой сценарий про любовную историю геев? — Исак смотрит на него, немного заинтересованный. — Ну, да, почему нет? — Большинство натуралов не стало бы, — пожимает плечами Исак. — Хм, наверное. Хорошо, что я не натурал. — Оу? — Исак выглядит захваченным врасплох. — Это проблема, Исак? — ухмыляется Эвен. — Нет, — Исак быстро приходит в себя, — нет, это не проблема, с чего вдруг? Я не гомофоб. Мой сосед гей. — Хорошо знать, — Эвен немного расстроен ответом, если честно. — Окей, я не должен был этого говорить, наверное, я должен был сказать «я гей, я не могу быть гомофобом!», но я запаниковал, так что я сказал про соседа, прости. Эвен смотрит на Исака какое-то время прежде чем громко засмеяться. — Господи, ты правда что-то с чем-то. Исак краснеет, и Эвен думает, снова, что он никогда в своей жизни не видел ничего лучше. Ни разу. А он как-то наблюдал Северное Сияние во время спонтанного путешествия в Исландию. — Это было странно? — Единственная странная вещь здесь — эта книга, — говорит Эвен и смотрит на нее с сомнением. — Скажи честно, как давно она у тебя? Исак опускает голову и бубнит что-то неразборчивое. — Что? — в ответ Эвен поднимает свои брови. — С моего первого года, — выдыхает он. — Я заплатил штраф, чтобы библиотека пометила ее как потерянную, и я вроде как оставил ее себе. — Ты украл книгу из библиотеки. — Я заплатил за неё. — Ты вор, я не могу работать с ворами! — Полагаю, тогда это «прощай»? — хмурится Исак. — Полагаю так, — Эвен драматично вздыхает. — Было хорошо, пока это длилось. Ты оказал большое влияние на мою жизнь, и оно будет длиться вечно, Исак— как твоя фамилия? — Вальтерсен. — Исак Вальтерсен! Я прощаюсь с тобой! — Но ты же знаешь, что ты не сможешь написать этот сценарий без меня, да? — широко улыбается Исак. — Может, это поможет тебе оставить меня рядом, пока ты его не закончишь. После ты больше никогда меня не увидишь. — Никогда? — Никогда. — Я не знаю, по-моему, звучит как не очень хорошая сделка, — говорит Эвен, притворяясь задумчивым. — Нет? — Исак поднимает брови. — Может, я оставлю тебя ещё на пару дней после этого. Зависит от того, если ты не вор или убийца, — улыбается он. — Полагаю, тебе придётся это выяснить, — Исак небрежно пожимает плечами. — Да, думаю так, — Эвен поворачивается к компьютеру, и внезапно мигающий курсор выглядит намного привлекательнее, чем раньше. -- Они написали только треть всего сценария, и по большей части это потому что они останавливались и начинали разговаривать о своём каждые пять минут. Исак настоял вернуться к работе спустя двадцать минут после этого, на что Эвен надул губы и сказал, что это вовсе не весело, пока они не дойдут до достойных вещей. Исак поинтересовался, что такое, по мнению Эвена, достойные вещи, и Эвен поиграл бровями, и сказал — поцелуи, конечно же, просто, чтобы увидеть, как Исак краснеет и заикается, сердясь на это. Но не то чтобы это произвело большее впечатление на него вчера. Что произвело на него впечатление, так это все те вещи, которые он узнал об Исаке: Он изучает биомедицину в университете — что логично, этот парень такой нерд, — и когда Эвен спросил, что он хочет делать со своей профессией, Исак пожал плечами и сказал: «помогать людям». Эвен попросил объяснить, и Исак продолжил, что он, конечно, мог бы пойти по дороге врача, но что-то в нём хочет быть частью чего-то большего — исследовать лечения заболеваний, которые беспокоят весь мир, например. Эвен сказал, что это замечательно и очень вдохновляюще, на что Исак отмахнулся и признался, что это немного эгоистично с его стороны — ему нравится это делать, так что, может быть, это терпимо. Эвен не мог поверить: Исак думает, что любовь к своей будущей карьере делает его эгоистом, он так ему и сказал. Исак предложил вернуться обратно к сценарию. И теперь это тоже. Он настолько же талантливый, насколько и умный, и если бы это был кто-то другой, то это бы раздражало, но когда это касается Исака, это завораживает. Он живёт с такой головой, и Эвен понимает, ну, это вроде как нечестно, но в то же время прекрасно, и Исак намного, намного лучше, чем тот Исак, которого Эвен выдумал в своей голове, когда тот был просто Парнем. Всё, что пока они имеют в сценарии, состоит в основном из идей Исака — мама Андерса умерла, и он внезапно просыпается в другой вселенной, в которой только одно незначительное отличие — мороженное с другим вкусом в морозильнике, другой бренд крема для бритья, тот, который он решил купить вместо привычного. Исак сказал Эвену, что они подбираются к достойным, более масштабным вещам, которые приведут Андерса к вселенной, в которой его мама всё ещё жива. И дело в том, что Исак тонкий писатель — лучший вид писателя, которого Эвен знает. Он не оскорбляет ум читателя (или зрителя в данном случае) путём раскрытия всех подробностей; вместо этого он намекает на мелкие детали в самом начале и заставляет угадывать их таким же образом, как и Андерса: заставляет найти мамину зубную щётку в ванной после сна с ее фотографией, прижатой к груди, осознать, что они выбросили щётку несколько дней назад, и потом отправить обратно спать, но разбудить, когда её уже не будет — он гениален, но он не признает этого, он просто заливается румянцем, когда Эвен говорит ему это и пялится на него с восхищением. Они остаются в кафе до самого заката и договариваются встретиться завтра после пар, что означает, меньше времени для работы над сценарием, учитывая их постоянные разговоры ни о чем, которые, они уверены, точно будут, но Эвен не собирается жаловаться, понятно? Проводить время с Исаком, наверное, самая эгоистичная вещь, которую он позволял себе за долгое время, так что, когда Микаэль звонит ему и спрашивает, хочет ли он пойти куда-нибудь после занятий, Эвен говорит, что у него есть другие планы. — Это невозможно, — Микаэль звучит оскорбленно. — У тебя никогда не бывает планов без меня. — Окей, во-первых — неправда, — смеётся Эвен, открывая дверь кафе, — и во-вторых, это намного важнее, чем то, что я тебя кинул. — Если дело не в конце света, я не хочу слышать твои отмазки, Бек Нæсайм. Эвен идёт, как он считает, к их с Исаком постоянному столику, игнорируя факт, что прошло всего буквально два дня. Он удерживает телефон между ухом и плечом, пытаясь достать ноутбук из сумки. — Если хочешь знать, я сегодня встречаюсь с Исаком Вальтерсеном. — Кто такой Исак Вальтерсен? — Рад, что ты спросил, — говорит Эвен, не замечая, как улыбается. Он открывает компьютер, перехватывая телефон снова в руку. — Ты помнишь Парня, которого я постоянно видел в кампусе, того милого в кепке? — Как я мог забыть, ты говоришь о нём почти каждый… — Микаэль останавливается, потом выдыхает. — Да ты шутишь. — Неа. — Так-так-так, — Микаэль звучит впечатлённым, — ты наконец-то отрастил яйца и заговорил с ним. — Ох, конечно, нет, — фыркает Эвен. — Я всё ещё трус. Нет, он сидел за мной в Kaffebrenneriet в субботу и сказал мне, что мой сценарий на самом деле полный отстой, и предложил помощь написать его, и ещё да, он гей, кстати, так что… судьба? Думаю, да. — Я тоже так думаю, — Микаэль присвистывает. — Никто не должен быть таким везучим как ты. — Знаю. У меня ощущение, словно я на седьмом небе, — счастливо выдыхает Эвен. — Вот ты всё портишь своей слащавостью. — На прошлой неделе ты сказал мне, что твоя жизнь была бы полностью пустой без моей дружбы. — Я был пьян, это не считается, и ты обещал, что никогда не упомянешь этого больше. — Я тоже был пьян, когда обещал это, так что это тоже не считается. — Тушé. — В любом случае, это не… Именно в этот момент Исаку нужно пройти мимо окна, и сначала Эвен не узнаёт его, а когда всё-таки узнаёт, его челюсть не должна отвисать, не должна, но так всё же происходит, потому что внезапно Исак больше не в кепке и на нём эти очки, и он так хорошо выглядит, он выглядит намного лучше, чем раньше, а Эвен не думал, что это возможно, совсем не думал, и его посещает мысль, что это именно тот момент, когда он просто воспламенится. Это не может быть другой момент, определённо, это последняя вещь, которую он увидит прежде чем умрёт, и ему совсем не жаль. Может, Микаэль был прав, может, это имеет что-то общее с концом света. — Эвен, ты умер? — Почти, — выдавливает Эвен. — Он такой красивый. — О боже мой. — Мне нужно идти. — Ну конечно. Эвен сбрасывает и бесцеремонно кидает телефон на стол, когда Исак подходит к входной двери. Эвен не думает, что способен двигаться даже чтобы помахать Исаку, так что он просто… беспомощно ждёт, пока Исак его заметит, и он совершенно бессилен по отношению к улыбке, которую дарит ему Исак. Эвен осознаёт, что пялится на него в восхищении, когда он садится на стул рядом с ним. — Что? Что не так? — его улыбка испаряется, и дружеское выражение меняется на беспокойное. — Очки, — всё, что удаётся сказать Эвену. Щёки Исака слегка розовеют. — Я проснулся слишком поздно и не успел надеть линзы, — бормочет он, — прости. Он извиняется за то, что носит очки? Кто создал этого человека? — Почему ты извиняешься? Они очень тебе идут. Кроме того, я прямо сейчас создаю петицию, чтобы ты носил их каждый день. Я уверен, что до конца этого часа подписей будет больше, чем нужно. — Эвен, заткнись, — Исак закатывает глаза. — И ещё, я заставлю всех подписать другую петицию, похожую на ту, что про очки, только эта будет с призывом выбросить все твои кепки. Твои волосы такие… красивые, почему ты прячешь их? — Ты можешь прекратить? — Исак выглядит очень смущённым. — Я правда пытаюсь. — Теперь мы можем начать работать над сценарием? — выражение Исака становится сначала раздражённым, но после довольным. — Может быть, — ворчит Эвен. — Но я посмотрю на тебя ещё чуть-чуть. Эвен пялится. Исак краснеет ещё больше. — Эвен, — его голос тихий и робкий. — Ладно, ладно, — Эвен поднимает руки вверх в защитном жесте. — Ты прав, сейчас не подходящее время. У меня срок сдачи чего-то в пятницу. — Твоего сценария, — Исак напоминает ему. — Хм, но мой ли он? Ощущение, будто я жульничаю. Мне кажется, ты лучшая шпаргалка в мире. К слову, я думаю, ты должен пойти со мной на все мои письменные тесты. — Я так не думаю. — Ты уже крал. — Я заплатил за ту книгу, — говорит Исак, поднимая указательный палец. — Хорошо, ладно, — признаёт Эвен. — Но ты соврал. — Твой сценарий, Эвен, — выдыхает Исак. — Ладно, ладно, — он закатывает глаза, отмахивается и, поворачиваясь к компьютеру, открывает документ. — Ваше величество, — преувеличивая, он пытается поклонится насколько это возможно в своем положении. — Знаешь, я могу просто не помогать тебе, — теперь очередь Исака закатывать глаза. — Можешь, — соглашается Эвен, пожимая плечами, — но ещё я знаю, что ты будешь думать неделями о том, как ужасно я обойдусь с этой историей. — Я знаю, — выдыхает он. — В конце они окажутся в космосе. — Боже, я знаю. — Кто-нибудь взорвётся. — Прекрати, я понял, — теперь Исак смеётся, качая головой. — Так, где мы остановились? — Эм, — Эвен быстро листает вниз документа, который, кстати говоря, не очень-то и большой, но всё же длиннее, чем было раньше. — Так, значит, Андрес только что встретил загадочного Арвида, который говорит с ним шифрами. — Он не говорит с ним шифрами, — терпеливо напоминает он Эвену, пододвигая компьютер ближе. — Кроме того, он предельно ясно объяснит всю ситуацию. — Но это не весело. — Если он говорит шифрами, то этот сценарий будет продолжаться вечность, а он же не должен быть больше тридцати минут? — Вроде того, — Эвен цокает языком. На самом деле, он должен быть длинной в пятнадцать минут, но чем дольше он будет, тем больше времени Исак проведёт с ним, и он готов пожертвовать парой баллов своей оценки ради этого. — Так что никакого шифра, — говорит он Эвену, — просто дай им поговорить. — Верно, — Эвен пододвигается ближе на своём стуле к Исаку, с одной стороны, чтобы было удобнее печатать, и с другой, — потому что так его рука касается руки Исака, и даже, если сначала он напрягается при контакте, через секунду он расслабляется. Эвен мысленно ликует. Они где-то час шутят какой из диалогов сопливый, а какой нет, что означает, далеко они не продвинулись, может написали примерно ещё одну страницу, которая на практике длиной меньше минуты. Андерс и Арвид даже не сказали друг другу больше пары слов об их схожих ситуациях. Исак продолжает настаивать, что Арвид должен знать Андерса до этого, иметь связь с его прошлым. Эвен думает, что у них будет меньше контроля над происходящим, если Арвид не будет знать ничего, кроме такой же способности сознания Андерса путешествовать через вселенные. — Но как он поймёт, что у них нет определённой связи? — увлечённо настаивает Исак, — Андерс должен знать о способности Арвида благодаря этой самой связи. — Ладно, — сдаётся Эвен, громко вздыхая. — Значит, Андерс знает Арвида, но не наоборот, так? — Верно. — Как? — Ну, — Исак двигается на своём стуле, — что, если Арвид был причастен к смерти матери Андерса? — Это мрачно, — смотрит на него Эвен. — Может, он раскаиваться, может, он пытается исправить ситуацию. — Ты понимаешь, что это ни за что не закончится хорошо, да? — Нет, оно может. Тебе просто нужно подумать об этом немного в другом ключе, — нахмуривается Исак, защищаясь. — Исак, если бы кто-то убил мою маму… — Нет! — Исак широко раскрывает глаза, — Он не убивал его маму, может, он просто… путешествовал, пока мать Андерса грабили или что-то в этом роде, и у него не было шанса предпринять что-либо. — Так много всего происходит, — говорит Эвен, почесывая переносицу. — Смотри, просто дай мне… — тихо смеется Исак и поворачивает ноутбук ближе к себе, — дай мне пару минут. — Исак, ты не должен, — нахмуривается Эвен. — Ты не испортишь историю, Эвен, — вежливо говорит он, но в его голосе слышится намек на поддразнивание. — Позволь мне сделать это для тебя, хорошо? — Хорошо, — Эвен смотрит на него с восхищением. И с этим, Исак начинает печатать. В какой-то момент он высовывает кончик языка, словно он сильно сконцентрирован, и Эвен не может ничего делать кроме как смотреть на него. Он думает, что, может, он должен быть более сдержан в своём влечении, но это чертовски сложно с этими очками и волосами, и складкой между бровей, и фактом, что Исак пишет сценарий Эвена за него, словно какой-то супергерой. Словно Кларк Кент. Вот кого он напоминает Эвену — Супермена, не меньше, и, может быть, Микаэль прав, может, это безумно слащаво, но— Но. Спустя десять минут, Исак быстро поворачивается к Эвену, а потом бросает на него повторный взгляд, когда понимает, что Эвен пялится. Исак быстро моргает. — Перестань смотреть на меня так. — Как? — Словно… словно ты знаешь чего-то, чего не знаю я. Но так и есть. Очевидно, Исак понятия не имеет, как он влияет, наверное, на всех, с кем общается. Должно быть, ему трудно понять восхищение Эвена, должно быть, это совершенно незнакомо ему, этот взгляд, это чувство. Эвен думает, можно ли передать всё, что он хочет сказать Исаку одним взглядом, но опять же, Исак намного умнее Эвена в абсолютно каждой сфере, да и Эвен никогда не был особо скрытным. — Я смотрю на тебя, как смотрю на всех остальных? — Это смущает. — Слишком напряжённо? — Может быть? — Я могу попытаться немного успокоиться, но сомневаюсь, что это сработает. Наверное, всё дело в твоих глазах или просто в моём восхищении тобой. — Итак, — Исак громко кашляет, — я решил, что Арвид может появиться и попытаться оставить Андерса в одной вселенной. Он притворится, будто не знает, как он путешествует в определённую вселенную, потому что хочет защитить Андерса и… — И может занять много времени, прежде чем Андерс найдёт свою маму. А их сознания могут не оказаться в одной вселенной, если они не будут путешествовать вместе, что значит… — Они не будут помнить друг друга, — тихо заканчивает Исак. — И Арвид не может этого допустить. Эвен думает об этом какое-то время. Он выглядит искренне расстроенным. — Я же сказал, что это не закончится хорошо. — Sci-fi не всегда заканчивается хорошо, — пожимает плечами Исак. — Верно, — Эвен печально улыбается. Может, именно поэтому Эвен так сильно ненавидит их. Он посмотрит любую романтическую трагедию, которую ты ему подсунешь, но дайте ему печальный конец в любом другом жанре, и для него это будет слишком. Он думает, всё ли это потому, что он никогда не позволял себе по-настоящему верить, что мир совершенно безнадёжен. Ему всегда было интересно может ли у него быть счастливый конец вне зависимости от обстоятельств. У него не могло быть счастливого конца с Соней, и романтика никогда не была его сильной стороной, но он смотрит на Исака и чувствует, будто может завоевать весь мир, и, может быть, в конечном итоге не всё должно заканчиваться грустно. Не каждый конец должен быть трагичным. Но потом, иногда истории требуют этого. — Думаешь, мы успеем закончить всё сегодня? — Может, — говорит Исак, внезапно становясь серьёзным. — Хей, — тихо говорит Эвен, сталкиваясь с ним плечами, — это не значит, что ты избавишься от меня, знаешь? — Может, я хочу избавиться от тебя, — на губах у Исака маленькая улыбка. — Да? Исак трясёт головой один раз. — Или, может быть, нет. -- В конечном итоге, они не заканчивают сценарий до четверга. За день до срока сдачи. Если честно, как только они оба увидели конец, было очень легко договориться и быстро писать. Исак предлагал определённые действия и диалоги, и Эвен быстро соглашался, потому что они были логичными, и всё-таки это была больше история Исака, чем его. Когда они заканчивают, Исак гордо и довольно смотрит на него. — Я горжусь тобой. — Мной? — выдыхает Эвен. — Ты должен гордиться собой. — Тогда я горжусь, что ты принял мою помощь. Я практически незнакомец. — Практически, — дразнится он, — но теперь я видел тебя в очках и без кепки. Мне кажется, я знаю тебя вечность. — Хей, может быть, когда-нибудь, — Исак едва заметно улыбается. — Ты думаешь? — Я имею в виду, я был бы не против, — краснеет Исак. Эвен хмыкает, поворачивается, чтобы сохранить документ, и закрывает ноутбук. — Пошли куда-нибудь. — Куда? — Исак растерянно смотрит на него. — Везде и сразу, — пожимает плечами Эвен. Он засовывает ноутбук в сумку и смотрит на Исака. — Не думаю, что пока готов тебя отпускать. — Я… — Исак полностью прикусывает нижнюю губу. — Я просто хочу прояснить, потому что подобное уже случалось со мной раньше, и всё закончилось… странно, так что, — он смотрит Эвену в глаза, — ты сейчас приглашаешь меня на свидание? — Я сейчас абсолютно точно приглашаю тебя на свидание, — широко улыбается Эвен. — Ты это планировал? — Я абсолютно точно не планировал это. — То есть, ты просто поведёшь меня куда-то на свидание, которое не было запланировано? — Таков план, — улыбка Эвена растёт ещё шире. Исак смотрит на него с теплотой в глазах. — Знаешь, нам давали целую речь на ориентации студентов про милых парней, которые предлагают спонтанные вещи. — Ты думаешь, я милый? — Заткнись, ты думаешь, что я милый. — Я думаю, что ты прекрасный, — поправляет его Эвен. — Я смотрел на тебя месяцами. — Что? — Исак выглядит ошеломленным. Эвен просто пожимает плечами. — Я увидел тебя как-то в кампусе, и не знаю, заметил ли ты, но мы пересекались почти каждый день, и ты всегда смотрел под ноги и никогда на меня, но я видел тебя раньше, — он запрокидывает голову. — Это странно? — Нет, это не странно. — Немного странно. — И ты не прав, — вырывается у Исака — Я тоже. — Ты тоже что? — Я тоже смотрел на тебя. — Что? — Эвен поднимает брови. Исак опускает взгляд, и его щёки слегка розовеют. — Когда я увидел тебя здесь и прочитал твой сценарий, я просто… Мне правда было всё равно, если ты заставил кого-то взорваться в космосе, — говорит он, поднимая глаза на Эвена. — Не пойми меня неправильно, это совершенно не реалистично, но это было совсем не моё дело, но ты был так близко, так что, — он прочищает горло, — я заговорил с тобой. — Ты… — Эвен просто уставился на него, качая головой, — ты намного смелее, чем я. — Я уверен, что когда-нибудь ты бы подошёл ко мне. — Исак, я мог бы прожить всю жизнь, наблюдая за тобой со стороны. — Ну, это грустно. — говорит он, нахмуривая брови. — Но мы здесь, не так ли? — Наверное. — И в другой вселенной, может быть, я решил подойти к тебе. — Неважно, — ухмыляется Исак, — приятно знать, кто будет убивать пауков в этих отношениях. — Отношениях, хах? — Эвен поднимает брови. — Думаешь, мы уже дошли до этого? — Нет, — трясёт головой Исак, — сначала ты должен сводить меня на свидание. Эвен поднимается с места, улыбаясь, и закидывает сумку на плечо. Он протягивает руку Исаку, и спустя секунду замешательства Исак принимает ее и встаёт. — Исак Вальтерсен, думаю, что я покажу тебе космос. Исак поднимает брови, переплетая свои пальцы с пальцами Эвена. — И не будешь сталкивать меня с корабля? — Нет, — он сжимает его руку. — Думаю, я оставлю тебя на борту. -- В конечном итоге Эвен отводит его в научный музей, и Исак сразу же ведет их к выставке, посвященной космосу. Он признаёт с румянцем на щеках и кончике носа, что он был здесь столько раз, что уже сбился со счета, и Эвен думает, что это самое лучшее, что он слышал за последние несколько лет. (Ну, кроме того самого, вы знаете. Я тоже смотрел на тебя) Они держатся за руки всё время, и Исак, не останавливаясь, рассказывает о созвездиях, о различных спутниках вокруг нашей планеты и всём остальном, чего Эвен не понимает, и он говорит как же это странно — знать, что у вселенной нет конца, она просто продолжается и продолжается, и продолжается. И когда Земли не будет, жизнь всё равно будет продолжаться и продолжаться, и продолжаться, а они ничего не почувствуют. Есть миллионы вещей, которые они могут чувствовать сейчас, говорит ему Исак, но в самом конце они — ничто. Просто мигающая точка на экране радара. Эвен хмыкает, переваривая информацию. — Значит, ты думаешь, что чувства не считаются? — Я думаю, что чувства не длятся, — Исак пожимает плечами. — Они длятся до тех пор, пока мы здесь, разве нет? — Эвен смотрит на него, улыбаясь. — Это не так уж и долго, — тихо отвечает Исак, наблюдая за двигающимися звёздами, что занимают всю стену. — По сравнению со всем остальным? Это не так уж и долго. — Ты думаешь, что это недостаточно долго? — Эвен смотрит на его профиль. Исак поворачивается к нему. — Даже не близко. Не достаточно, чтобы полностью насладиться этим. — Тебе это не нравится? — Нравится, — Исак прикусывает губу. — Тогда это то, что имеет значение, да? Исак смотрит вниз на их соединённые руки, поглаживая костяшки Эвена своим большим пальцем. — В большой перспективе? — Мне всё равно на большую перспективу, — выдыхает Эвен. — Мне важно то, что происходит прямо здесь. Прямо сейчас. В мире миллионы неправильных вещей, но я держу тебя за руку и стою под звёздами, и мне хорошо. И я чувствую себя счастливым. И мне кажется, что ты будешь больше, чем мигающей точкой на экране моего радара, Исак Вальтерсен, — он улыбается одним уголком губ. — И может быть, ты прав. Может быть, мы будем путешествовать через вселенные и забудем друг друга. Может быть, это не продлится долго. И может быть, прошло только шесть дней и седьмой будет последним. Может, восьмой, может, десятый. Но эти дни важны, — тихо говорит он. — Ты важен. — И ты не мог написать сценарий? — Исак поджимает губы, сдерживая улыбку. Эвен тихо смеётся, рукой поднимая лицо Исака за подбородок, чтобы встретиться с ним глазами. — Всё дело в ракурсе, — Эвен указывает на проекцию луны прямо за спиной Исака. — Всё дело во времени, — соприкасается с ним лбами. — Всё дело в постановке, — шепчет он. — Вот, что влияет. Так ты контролируешь. Вот, что рассказывает историю. Эвен чувствует, как его сердце отчаянно хочет выскочить из грудной клетки, когда Исак трётся своим носом о его. — И как она заканчивается? — шепчет он. Эвен обхватывает ладонью Исака за затылок. — В этом смысл, — отвечает Эвен, и его дыхание соприкасается с губами Исака. — Она не заканчивается.