Взаперти

Швабра с плеском опустилась в ведро. Вода окрасилась в красный. Татьяна вытащила швабру и продолжила мыть пол. В больнице никого не было. Не то, чтобы медсестра жаловалась на поток пациентов, но одной ей нравилось быть больше всего. Редкие посетители были в крови и пыли, и будь ее воля, она бы организовала здесь душ. Хоть умывальники есть, и на том спасибо. — И смысл? — раздался голос сзади. — Все равно запачкают. — Это больница, — ответила Гутиеррес, — и она должна быть чистой. — Ну-ну, — ответил Рувик, разглядывая потекший потолок. Викториано сидел за приемной стойкой на месте Татьяны и смотрел, как она моет пол в холле. Юбка униформы покачивалась в такт шагам. — Твоими стараниями, между прочим, — упрекнула она. Рувик притворно вздохнул. Гутиеррес была не первой, кто попал в сети СТЭМ, но первой, и на сегодняшний момент единственной, кому мир СТЭМ нравился. Рубена потрясло хладнокровие медсестры, и он предложил остаться ей внутри — поддерживать порядок. Татьяна, которой во внешнем мире давно опротивело, согласилась. Так и был создан холл с палатами: маленький законсервированный мирок, в который не могли попасть монстры. Гутиеррес же становилась заложницей больницы, но сохраняла рассудок, в отличие от остальных застрявших. — Кресло совсем ни к черту, — произнесла она, заходя за стойку. — Каждый раз опасаюсь, что с Себастьяном что-нибудь случится, когда он садится в него. — Пришлю Хранителя. — Викториано щелчком пальцев открыл дверь подсобки. — Никаких монстров в моей больнице. — Медсестра убрала ведро и швабру и заняла свое место за стойкой. — Значит, пусть разваливается. Рубен лег на стойку. Татьяна демонстративно положила на него журнал регистрации. Запертые в разуме, оба быстро начали скучать. Гутиеррес развлекала себя тем, что приводила больницу в приличный вид, Викториано наслаждался разрушением и наблюдением за подопытными. Но работа оставалась работой, и не могла развлечь в полной мере, поэтому свободное время они проводили вместе, как единственные люди, понимавшие, что происходит в СТЭМ. — И ничего с твоим Себастьяном не случится, — Викториано зевнул. — Он не мой, — быстро ответила Гутиеррес. «Слишком рьяно реагируешь для человека, которому все равно», подумал Рубен. — Он сильный, — продолжил мужчина, словно не замечая реакцию медсестры. — Он справится со СТЭМ. — Иногда мне кажется, что ты этого хочешь. — Я хочу, чтобы он привел ко мне Лесли. Мне нужно его тело, только и всего. — Тогда, может, ты не будешь пытаться его убить? — Это будет слишком просто. Вдалеке затрещало зеркало. — Посмотрю, кто заглянул, — сказала Татьяна. Покачивающейся походкой Гутиеррес вышла в коридор. Рубен кинул журнал на стул и исчез. Игра еще не окончена. На полу рядом с осколками зеркала сидел парень и испуганно озирался. — Вы скверно выглядите, — заметила Татьяна. — Кто вы? Где я?! — Успокойтесь. Зеркало замерцало, и гостя вышвырнуло во внешний мир. — Попасть сюда недостаточно, — сообщила Гутиеррес пустоте. — Нужно уметь удерживаться. Она отперла палату. На кровати, сжавшись в комочек, спал Лесли. Татьяна провела рукой по белым волосам и улыбнулась. — Я не отдам тебя просто так, дорогой, — произнесла она. — Без Рувика этот мир станет пресным.