stars

      У Него есть несколько негласных правил, о которых стоило бы помнить 24/7, но Он соблюдает лишь их часть, да и то по сугубо личному желанию.       Во-первых, считая еженощный урожай, следует носить затемнённые очки, в которых видны только яркие пятнышки в беспросветной чёрной бесконечности Космоса. Они дают разглядеть каждую звезду по отдельности, но, не снимая защитный аксессуар, можно ослепнуть насовсем, и этого Ему достаточно, чтобы не расставаться с ними никогда.       Во-вторых, хватая звёзды с неба, можно ненароком обжечься. Инструкции предписывают использовать чуть ли не ежовые рукавицы, но для Него проще единожды обгореть до костей и больше не чувствовать ничего, чем каждый раз мучиться со второй такой же ненужной, как и родная, кожей. Зато чёрный на костях-кистях так прекрасно сливается с вечностью окружающей ночи.       В-третьих, собирая эти яркие огоньки, необходимо быть предельно осторожным: издалека у звёздных камней мягкие формы, а на деле они могут пронзить своими острыми краями твоё тело насквозь, но Он всё равно продолжает собирать звёзды, пренебрегая выданной кем-то свыше броней, наступая на осколки разбитых светил кровоточащими ступнями и оставляя тёмные пятна на светлой дорожке Млечного пути.       И несмотря на боль, Он танцует среди звёзд, собирая те, что уже созрели для своего последнего пути.       Он поёт, убаюкивая молодые светила, что беспокойно меняют свою форму и газовое оперение.       Он поёт, успокаивая чьи-то созревающие солнца, что не знают своей истинной ценности в чужих глазах.       Он поёт, уводя от смерти тех, что готовы распасться в пыль раньше предназначенного Вселенной срока.       Лёгкая тёмная накидка скрывает Его силуэт от горящих яростью, пожирающих всё, что видят, Гигантов и от Чёрных дыр, выпивающих всё радостное.       Он осторожен тогда, когда дело касается сохранности чужих жизней — и Он слеп по отношению к себе, поэтому ступает в темноте на незаметный, подлый осколок и теряет равновесие.       Кажется, падение длится вечность, хотя Он не признает понятие времени. Млечный Путь видится обычной россыпью блесток на чёрной бархатной бумаге, а не знакомой до щемящей в груди нежности тропкой. Просто лететь, не имея возможности остановиться, и терять нечаянным звездопадом с таким трудом собранный урожай очень обидно.       Так же обидно было Космонавту, забытому в открытом Космосе командой временного пристанища-корабля, пусть даже тот сам вышел за люк сразу же, как стал лишним на чужом борту. Он сначала пытался дрейфовать и отбивать сигнал SOS на попадающемся тут и там космическом мусоре, но никто не спешил услышать его и прийти на помощь.       В этой бесконечности невесомого падения встретились Они: Звездочёт и Космонавт — и скрасили свой последний путь. Для этого Они вместе создали ракету из подручного дрейфующего мусора, который на деле часто был чьим-то потерянным сокровищем, и стали осторожно помогать звездам.       У Звездочёта перестали кровить руки и стопы, и теперь Он лишь изредка носил очки, только чтобы любоваться своим ослепляющим Космонавтом, на фоне которого гигантские светила казались светлячками, пока Тот радостно отбивал ритм новой песни, предназначенной для Всех-всех-всех звёзд, что находились в радиусе слышимости их маленького, но отважно-громкого корабля.

И Бескрайний Космос простирался далеко вокруг и внутрь них.