Улыбайся для меня!

Вдох-выдох. Дыши! Вдох-выдох. Думай, давай! Вдох-выдох. Скажи же что-нибудь! Вдох-выдох. Умоляю… - З-зачем ты… это сделал? – растерянно говорит он, прикасаясь кончиками длинных пальцев к чуть припухшим губам. - Я.. Потому… я прошу тебя, пожалуйста, улыбайся мне… - снова легкий поцелуй в краешек губ - … улыбайся, не играй мною… - Я… Я никогда не играл тобой! Я просто не умею… Тихий искристый смех, в котором проскальзывает явное облегчение и счастье. Крепкие объятия. - Я знаю… *** Когда он впервые вышел на сцену, мне было сложно воспринять его всерьез. Странный, худой, несуразный мальчишка, у которого к тому же ломается голос. Для меня он не представлял никакой угрозы. Но. Всегда есть это маленькое противное «но»… и именно благодаря этому «но» я стал на тот момент самым счастливым человеком в мире. Но обо всем по порядку… Встретившись с ребятами, с которыми мне предстояло сражаться и победить, я думал только о том, что в первую очередь нужно выделить главного соперника. Почему-то мне казалось, что этот мальчишка явно не сможет им стать. А вот девушек нельзя было недооценивать. Прекрасные голоса и подача. Они легко могли обойти меня, выбери они идеальную для себя песню. Все они были настроены на победу, они не собирались останавливаться и пасовать. Как и я. Я изначально вел себя не слишком верно. Я, привыкший побеждать, встретил сильных соперников и выбрал не ту линию поведения, хотя обычно был весьма расчетлив. Но в этот раз – промах. Посмотрев на них свысока в первую встречу и не встретив открытого сопротивления, я негласно был выбран лидером. Приходилось соответствовать. Плевать на всех, судить со стороны и вести себя, ну, по меньшей мере, мерзко. Постоянно носить эту маску высокомерия и превосходства. Да, для меня это было тяжело, я все же оставался ребенком, и, возможно, любой взрослый бы опроверг мои слова, сказав, что дети не могут так искусно притворяться. Но детский коллектив ни чем не лучше взрослого. Все так же соперничают и лживо улыбаются. Этот коллектив был… не дружелюбным уж точно. Не в меру лицемерным. Все, пожалуй, кроме этого чудно́го парня... Он был словно бельмо на глазу. Он всегда сопереживал, он был всегда таким живым, ещё не испорченным сценой. Двое парней среди девчонок, на нас была нагрузка куда больше, а значит и времени мы друг с другом проводили больше. И именно в эти периоды я стал наблюдать за ним внимательнее. Иногда такой скромный и тихий, он решительно шел к своей цели, поражая своей храбростью. Парень, играющий в куклы, был поистине мужественен, когда выходил на сцену. Такую огромную и страшную. И сразу, в миг, терялась его худощавая нескладность, превращаясь в изящную хрупкость, его неуклюжесть - в гордое превосходство, его вымученные улыбки – в яркую харизму, и тогда его лицо становилось палитрой эмоций! Он пленял! Он улыбался так искренне! Он жил песней! Он любил музыку и сцену, а они любили его! Именно тогда он был по-настоящему опасен! Он забывал и о завистниках, и о шепотках за спиной, и о постоянном прессинге, он просто был собой! Именно в такого Кирилла я влюбился. Незаметно для себя и него, просто все это вышло так непринужденно и легко, он казался таким близким и далеким одновременно. Вот он рядом, но подойти страшно, и вмиг терялась моя напыщенность, таяло самодовольство под взором лукавых глаз. По своему красивых и, таких же магически-чудесных, когда на сцене в этой лазурной радужке, черными воронами, зрачки ловили блики софитов. Он смотрел на меня, и я терялся, а весь мой самоконтроль и выдержка летели к чертям! И такие моменты моего «теряния» были для него, чем-то вроде развлечения. Он усмехался и продолжал с невозмутимым видом заниматься своими делами. Возможно, это искренность так на меня действовала потому что… Потому что я ее почти не встречаю в своем окружении. Единственный родной и любимый человек для меня – это моя сестра. Она одна всегда была рядом, поддерживала. Она самое дорогое, что есть у меня. Рядом с ней я мог быть маленьким тринадцатилетним мальчишкой, смеяться и плакать. Но этого мало. Она все же не заменит ласки матери и одобрения настоящего отца. Это недостающее внимание я получал на сцене. От зрителей, которые вряд ли надолго запомнят меня, после того, как посмотрев, уйдут. А я запомню. А я чувствую себя важным, чувствую уверенность и верю, что кому-то нужен. Именно поэтому я веду себя так высокомерно. Именно поэтому я так самодоволен и порой жесток. И… Именно поэтому я иногда ошибаюсь в людях. В таких, как Кирилл. В таких добрых ко всем и таких наивных. Их столь мало в моей жизни, что кажется, будто меня обманывают и хотят сыграть на чувствах. Но… Ох, это «но»… Кирилл не такой. Снова заглядевшись на него дольше нормального, пренебрежительного - гордого взгляда, он замечает, подмигивает и заставляет меня чуть уловимо покраснеть. «Глупый мальчишка…» У нас репетиция. По тройкам. Я уже свое отработал и сижу тут только потому…. Ну, потому, что так хочет Потап. Да. Пусть так… - Эй, ты уснул что ли? – встревожил меня звонкий голос, и перед носом мелькнула бледная ладонь. Я вскинул голову и увидел перед собой его лисью внимательную мордашку. - А? С чего вдруг? - Ну, может потому что мы тут одни? Все уже ушли, мне сказали разбудить тебя – он склонил голову к плечу и вдруг протянул руку к моей голове. Я хотел отшатнуться, но сонный мозг не успел вовремя среагировать, и волосы разворошили крепкие пальцы. Представляю, что сейчас у меня на голове, неспроста же он так весело улыбается. У него ямочки… Как… мило. - Ого, а ты, оказывается, умеешь улыбаться! - Что? Чем тебе не угодила моя прежняя? – надо же, я сам не заметил, как губы растянулись в улыбке. - Ну, да, конечно. Это не улыбка, а жуткая сахарная мина. И как ты с такой ходишь… - пренебрежительно бросил он, враз убивая во мне уверенность в идеальности собственной маски. Я начинаю злиться. Да, знаешь ли ты чего мне вообще стоит эта улыбка? Хоть такая и корявая? - Не злись. Я не лезу к тебе, ты не начинай лезть ко мне. Хорошо? - Бесишь меня ты, ясно? – флегматично обронил я, внимательно следя за реакцией. И он снова меня удивляет. Ехидно прищуривается… «Надо же… Не думал, что он так умеет» - Слушай, Вань, пойдем в парк развлечений, а? – выдал он. - Ээ… Пошли, Кира… - неуверенно отвечаю я, и сам не пойму, почему согласился… - Кира – пробует он на вкус собственное имя, - а знаешь, мне нравится. Называй так, – снова эта сногсшибательная улыбка и протянутая рука. Мне… И в тот момент, когда наши ладони соприкасаются, я понимаю, интуитивно чувствую, что сейчас я согласился на куда большее, чем поход в парк… Я, кажется, нашел друга… *** Он смешно ест сладкую вату и его губы блестят от сахара. Мы прокатились, наверное, на всех аттракционах, кроме «комнаты страха», оказывается, он боится темноты. Зато любит сладкое. И ест будто не в себя! Если он каждый раз съедает столько сладостей, то он не может быть таким худым. Ускоренный метаболизм… Творит чудеса. - Ты так смотришь… Будешь сладкую вату? – спрашивает это блондинистое недоразумение и протягивает мне кусочек. Мне так надоело, что он вечно потешается надо мной. Поэтому я резко подаюсь вперед и съедаю сладость прямо с его рук, напоследок облизав палец, отстраняюсь и с удовлетворенным удовольствием любуюсь на пунцовые щеки. - Киииираа, ты такой милый! Хахах! - Заткнись, пожалуйста! – шипит он и несильно бьет кулаком в мое плечо. В этот момент, я понимаю, что чувства, растущие в сердце, совсем не похожи на дружеские… Он нравится мне…как парень… *** - Ваня… Господи, где ж ты так умудрился-то, а? – встревожено спрашивал он, подбегая ко мне. Мы случайно пересеклись на улице. Я шел из студии в гостиницу, но из-за прекрасной погоды решил пройтись по скверу рядом с моим временным местом жительства. И вот так неудачно прошелся, считая ворон, что запнулся и кубарем скатился с небольшого холмика, на который так долго взбирался. Отплевываясь от травы, отряхивая одежду и выбирая листики и палочки из волос я шел с поганейшим теперь настроением домой, но тут, так неожиданно – не кстати встретил Кирилла. - Блин, Кира, ты-то тут откуда…? - Что? Это не важно, посмотри на себя? Миниатюра « Я упала с сеновала, тормозила головой!» Ты ведь живешь рядом, верно? – спросил он, а после, получив в ответ кивок, требовательно заявил: - Веди! Мне ничего не оставалось делать, как согласиться и двинуться в сторону гостиницы. На ресепшене на нас смотрели странно, но увидев пропуск, вопросов не задали. Поднявшись на нужный этаж, мы двинулись по небольшому коридору, пока не остановились у комнаты, табличка, на которой красовалась ровной циферкой «8». Провернув ключ, я отворил створку, пропуская его вперед. Кирилл двигался уверенно и расслаблено. Быстро оглядевшись, он повернулся ко мне и требовательно заявил: - Раздевайся! От неожиданности я некультурно раскрыл рот и только и смог выдавить: - Зачем? Он пару минут стоял с каменным лицом, а потом черты лица исказились и.. и этот …этот… Гад! Он стоял и банально ржал! Да так что слезы в уголках глаз выступили! - Ой, не могу… Ваня, видел бы ты свою рожу!! Хахахах!!! Зачем-зачем? У тебя дыра на рубашке, снимай, я зашью… Ой, ну блин, ты даешь.. . Видя, что я так и не сдвинулся с места, он попытался сделать серьезную мину и подошел ко мне. - Ладно, извини… был не прав. Но рубашку я все равно зашью. Иди в … в душ иди.. Закончил он с улыбкой и пошел вглубь комнаты, где стоял небольшой белый диванчик и журнальный столик. На этот самый столик он водрузил свою сумку, в которой вопреки всем моим ожиданиям оказались моток ниток, парочка иголок, ножницы, несколько пуговиц и напальчник. Привычными движениями он отмотал ниток «на глаз», отрезал и лихо вдел кончик в иголку с тонким ушком. Наблюдая за ним, я словно выпал из реальности. Для меня никто никогда такого не делал. Просто так. Прийти, помочь, зашить, вообще что-то сделать для меня. А он… Кира… так легко и искренне… Оторвавшись от привычных действий, он поднял на меня свои безумно голубые глаза и требовательно протянул руку. «Ох, черт… Не хочу, чтобы он это видел» - Ээм, я на минутку, сейчас… - стушевавшись, я убежал в ванну, сопровождаемый недоуменно-вопросительным взглядом. Не хочу, чтобы он видел мою спину. Отец… Этот подонок! Теперь из-за него я не могу спокойно ходить с открытой спиной. Он бил нас с сестрой. И если сестренка теперь ходит со шрамами на стройных ногах, то я… у меня исполосована спина. Мне мерзко от себя. От своей слабости. Я отчасти понимаю, что не виноват, что это просто комплексы… но, показать этот надостаток кому-то… Особенно тому, перед кем я хочу казаться идеальным… - Ыыыхх… - гулкий удар о кафельную стену. Я поднял голову и, встряхнув ей, решительно расстегнул цепочку пуговиц и стянул рубашку. Да, действительно, дырка. Разошлась по шву, наверное, это не трудно зашить, если умеешь. Со вздохом, мне пришлось натянуть на себя халат, скрыв спину, а рубашку вынести Кириллу. - Вот, держи. Я сейчас вернусь. Он встретил меня понимающим взглядом. В нем плескалось сочувствие, именно оно, без капли жалости, будто читать мои эмоции и настроение для него было проще простого. Хотя, возможно, так и было. Благодарно кивнув, я скрылся за дверью в ванну. Быстро приняв душ и поплотнее закутавшись в халат, крепко завязал пояс и, выдохнув, вышел в спальню. Там, на диванчике, свободно сидел Кирилл и ловко, мелкими стежками, зашивал прореху. Шил и что-то тихо мурлыкал себе под нос… Пусть тебе снятся движения губ, помнящие древние заклинания. Те, что для всех поют наяву, а для тебя только во сне. Где над Ирландией шел снег, где над Ирландией шел снег…* Я тихо подошел и сел рядом, зачаровано наблюдая за гибкими тонкими пальцами. - С..спасибо, тебе… Правда, я.. Для меня.. - Все, хватит. Все самое важное я уже услышал. Всегда, пожалуйста… - тихо сказал он, посмотрев мне в глаза, понимающе улыбнулся. Потом мы сидели молча. Он дошил, завязал хитрый узелок и откусил нитку. Затем вывернул рубашку и встряхнув, протянул мне. Разглядывая аккуратные маленькие стежки, я понимал, что эта рубашка станет для меня любимой… Потому что ее зашил для меня именно он.. *** И мы снова на сцене. Мы снова поем. Теперь уже по одному. На мне снова маска. Я снова играю роль. А он, зная, что все это фальшь, что все эти девочки совсем не ангелы, что все они тоже лицемерят, улыбается за всех. Поддерживает всех. Он кажется слабым, но я знаю, что это не так. Он сильный, он храбрый, он настоящий друг… Но ведь я хочу, чтобы он улыбался мне совсем не как другу… Жюри говорят обо мне. Я точно знаю и поэтому самонадеянно встаю и выхожу на сцену. Там, пою, отпуская себя. Там ко мне внимательны, там я уверен в себе. И вот зал заполняют овации, люди кричат и аплодируют! Я прохожу дальше! Я знал, что так будет! И самодовольно улыбнувшись сажусь в кресло. Но вот называют его имя… и этот странный, любимый мною, мальчик выходит на сцену… И миг когда зал наполняется музыкой, и его голос, о Боже, какой у него голос… И невероятная харизма и эти свободные, пленительные движения… Он прекрасно двигается и если б он захотел стать великим танцором, я думаю, у него это получилось бы так же легко. И… припев! Умница, Кира! Ты смог! Ты на финишной прямой! Ох, что же ты делаешь? Этот взгляд и тонкие брови игриво поднимаются вверх, а мой самоконтроль летит в тартарары и с губ срывается досадливое: «Блин..» Тина смотрит на меня, но мне плевать, смотрит на него… А он… Кажется вообще никого не замечает. Рычит, берет так высоко, он свободен, он живет…. И эмоции, которые он дарит… Они переполняют меня и я… кажется, сейчас заплачу… Он смотрит на меня, и в этом взгляде столько… Его грация пленяет, и он даже не представляет, как влияет на зрителя, как выглядит со стороны. Как чистый поток энергии, как светится его лицо, глаза, как сияет улыбка! Он просто прекрасен! Не удержавшись, я встаю и аплодирую тебе, и плевать, что подумают и плевать, что спала маска, и на все плевать…. Сейчас, я в этом уверен… Ты поешь для меня… *** Как только нас отпускают, как только все заканчивается, я хватаю тебя за руку и бегу , как можно дальше от людей, как можно быстрее… В одной из пустых гримерок, среди всякого барахла... В этой полутьме, в свете маленьких лампочек у зеркала… Я прижимаю тебя к стене, жадно, совсем не по-детски, терзаю твои невинны губы, и ты пытаешься отвечать, и я ликую! Не могу оторваться… Воздух кончается… И я разрываю поцелуй, глядя в твои пьяные глаза, цвета весеннего неба… Вдох-выдох… - Я всегда улыбался только тебе… Я.. буду улыбаться для тебя… Обещаю…