Bad Liar

Pov Джису

Я стою около громадного здания со светящейся табличкой «Omelas», и мне даже не верится, что я опять наступила на те же грабли. Мой старший брат, Джин, вытащил меня из дома, на это ужасное сборище пьяных, обкуренных и неадекватных людей. Я никогда не была из тех людей, которые наслаждались всеми прелестями студенческой жизни, посещая различные вечеринки, устраиваемые по поводу и без повода, распивали алкогольные напитки, а затем мучались от похмелья и головной боли. Вообще, я предпочла бы остаться дома, заказать пиццу, возможно, выпить пиво и посмотреть какой-нибудь фильм лёжа на диване, во время просмотра которого мой кот удобно устроится у меня на коленях, а вслед за ним повторит Джин, ревнуя меня к этому пушистому созданию. Но Джин из тех, кого невозможно привлечь тихим вечерком в домашней обстановке, и вот поэтому я сейчас нахожусь здесь, в этой атмосфере хаоса, и злобно наблюдаю за всем происходящим вокруг. Как только мы заходим в полумрачное помещение клуба, глаза сразу начинают слезиться из-за едкого дыма сигарет, музыка давит на уши, а мелькание разноцветных огней на танцполе раздражает ещё больше. Всё в этом ночном клубе, как всегда, чересчур: чересчур многолюдно, чересчур громко, чересчур надымлено, чересчур ярко, чересчур пошло, чересчур… одиноко. Разглядываю толпу людей, которые уходят в отрыв и просто наслаждаются музыкой, и убеждаюсь в том, что здесь каждый сам по себе. Хоть они все веселятся вместе, но каждый из них здесь одинок. Словно молекулы они движутся хаотично и непрерывно, ударяясь об четыре стены, что удерживают их всех как единое целое в одном месте, иногда сталкиваясь с друг другом, но никогда не останавливаясь. Вот скажите мне, в чем тут веселье? В том, чтобы танцевать каждую неделю под одну и ту же музыку, взрывающую уши своими басами? Каждый раз, как мы приходим в «Omelas», случается одно и тоже. Джин танцует и флиртует со всеми девушками подряд, привлекает внимание каждой особи женского пола вокруг, чтобы потом быть вовремя утащенным с вечеринки и спасенным из лап похотливых девиц его лучшей младшей сестренкой — то есть, мной. Я же тем временем сижу либо в баре, либо в комнате для персонала, где болтаю с тридцатилетним барменом СонХо о «проблемах с нынешней молодежью». Мне это уже начинает надоедать. Я почти чувствую, как падает мой IQ, пока я сижу здесь и размышляю, почему уже в тысячный раз позволила братцу снова притащить меня сюда. Эта обстановка негативно влияет на меня. В какой-то момент чувствую, как чья-то рука падает мне на плечо. Холодок бежит по моему позвоночнику и достигает плечей, отчего я вздрагиваю. Парень с мандариновыми волосами садится рядом со мной так, что я оказываюсь прижатой между ним и своим братом. Я закатываю глаза и поворачиваюсь, чтобы испепелить взглядом незваного гостя. В клубе со мной часто случается это: когда рядом нет Джина, какой-нибудь пацан, обычно обкуренный или обдолбанный чем-то вроде клея, садится рядом со мной и пытается завязать разговор. Такие, однозначно, не отличаются наблюдательностью, потому что выражение моего лица достаточно ясно дает понять, что я не в настроении ни с кем заигрывать и уж тем более разговаривать по душам. — Чего ты так пугаешься, малышка? — произносит парень, посмотрев на меня со странной ухмылкой, словно, в отличие от меня, ему известна некая тайна обо мне. Я буквально ощущаю его пристальный взгляд темно-карих глаз, которые обшаривают всё мое тело. Он даже не старается сделать вид, что смотрит мне в глаза. — Джису, ты сегодня обворожительна. Впрочем, как всегда. — Чего тебе надо, Чимин? — с натянутой улыбкой я выскальзываю из объятий своего знакомого. Пак Чимин — владелец ночного клуба, создатель самых лучших вечеринок в Сеуле и по совместительству хороший друг Джина. Они вдвоём и ещё пятеро парней входят в одну мужскую дружную компашку. Впоследствии, так я познакомилась с Намджуном, Хосоком, Тэхёном и, собственно говоря, Чимином… Повторюсь, что это чисто мужская компания, и она исключает любое присутствие в ней противоположного пола, но так, как я сестра Джина, то стала исключением, и мне позволили влиться в их круг общения для избранных. Позже к их «банде» присоединились Юнги и ещё какой-то тип, но его имени я не знаю, но это сейчас не так важно. До сих пор удивляюсь их крепкой дружбе и тому, как быстро они сблизились с друг другом. И это при том, что они совсем не похожи, что у каждого из них неповторимый характер и свой личный талант. Говорят, дружба — это когда тупые идеи приходят в две головы одновременно. В их случае, это когда тупые идеи совпадают у семерых таких идиотов. — Мне? Ничего, кроме твоей любви, — подмигивает парень, вновь приобнимая меня. — Отвали, — отвечаю я, даже не пытаясь быть вежливой. Но мне и не нужно казаться таковой, ведь рядом с этими парнями я могу себе это позволить. — Какое дружелюбие, — он проводит пальцами по своим рыжим волосам и складывает губы в самоуверенную, слегка искривленную улыбку. — За это ты мне и нравишься. — Оставь меня в покое, — отвечаю я сквозь сжатые зубы. — Не могу, — ответил он. — Видишь ли, малышка, я не сдаюсь так легко. Я намерен заполучить тебя, — отвечает Чимин, словно это нечто обыденное для него. И это действительно так. С момента нашего знакомства он никогда не упускал возможности пофлиртовать со мной. Да это просто ходячая машина разврата! О Господи, сколько же раз он заставлял меня краснеть своими пошлыми шуточками в мою сторону. Любитель грязных словечек, бабник, испорченный, высокомерный мерзавец. Так я описала его при первой нашей встрече. Но знаете, что? Первое впечатление может быть обманчивым. Как и многие вещи, внутри он не такой, каким кажется снаружи. Однажды со мной произошел несчастный случай, не буду вдаваться в подробности, скажу кратко: я поскользнулась на лестнице. В больнице доктор сказал мне, что я вывихнула ногу и возможно сломала ребро. Джин был очень обеспокоен случившимся, так как частично считал себя виноватым. Он стоял рядом со мной, когда я упала, поэтому чувствовал вину за то, что не успел схватить меня за руку. Он посещал меня каждый день, и вместе с ним частенько приходили Чимин и Хосок. Постоянные набеги этих «варваров» на мою палату сделали эти больничные дни не такими уж и скучными. Они постоянно развлекали меня и шутил до такой степени, пока мне не становилось больно смеяться из-за сломанного ребра. Всякая активность на ногу была мне запрещена, поэтому я постоянно находилась в сидячем положении и вынуждена была довольствоваться лишь общением. Так я узнала парня получше. Чимин оказался хорошим слушателем, а его жизнь не такой уж и идеальной, какой я её себе представляла. Он показал себя вполне серьёзным молодым человеком. Но таким он бывает только тогда, когда это требует ситуация, ну, а в повседневной жизни он не отличается от заядлого тусовщика и бабника. Скорее всего, он ведет себя так, потому что этого требует окружение. Он должен постоянно поддерживать репутацию сердцееда и статус короля вечеринок. В этом мы с ним похожи. Мы оба притворяемся другими людьми, чтобы не быть изгоями. Но только я отличаюсь от Чимина тем, что даже наедине с друзьями я не могу быть собой. — Ну может хотя бы поцелуешь меня? По-дружески, — Чимин своим крохотным пальцем указывает на свою пухлую щёчку, отчего я давлюсь соком. Ащ, до сих пор не могу привыкнуть к его подколам и научится не реагировать на них. — Я тебе щас влеплю пощёчину по-дружески, — огрызаюсь в ответ я, а с лица Чимина не сходит самодовольная улыбка. — Хён, пошли выпьем что-нибудь покрепче, чем сок, — обращается рыжий к Джину, как бы намекая на моё присутствие. Видимо, у них должен состояться какой-то СуперМегаВажный разговор, в котором не место моим советам или несерьёзным шуткам. — Ты подождешь нас здесь? — спрашивает братец, на что я слабо киваю. Выражение моего лица говорит: «Со мной всё в порядке», но внутри я прошу не оставлять меня здесь одну. Смотрю им вслед со странной внутренней дрожью. Попиваю сок через соломинку, наблюдая, как их фигуры сначала удаляются от меня, а затем и вовсе сливаются с толпой. Сначала проходит пять минут, затем десять, полчаса, а Джина и Чимина всё нет. Близится полночь, и я, уставшая и злая от ожидания друзей, покидаю уютный кожаный диван. Никогда ещё я не испытывала такого щемящего чувства одиночества на многолюдной вечеринке. Джин вновь заставил меня пойти с ним на вечеринку и вновь оставил меня одну. Я ему это ещё припомню! Внезапно я понимаю, что не могу здесь находиться больше ни минуты, и срываюсь с места. Пробираюсь вглубь клуба, сквозь танцующих людей. Девушки тут одеты слишком открыто, возможно, я так считаю из-за того, что отличаюсь от них. Я думаю, если девушка одевается откровенно, значит, что она не интересна в общении и компенсирует отсутствие богатого внутреннего мира слишком открытыми вырезами и длиной юбки. Ищу хоть каких-то знакомых людей или кого-нибудь, с кем я бы могла поговорить в этом чёртовом клубе. Но знаете, трудно это сделать, когда около тебя находятся сотни в стельку пьяных людей, да и ещё танцуют. М-да, не очень-то милое зрелище. Сама себе даю слово, что прихожу сюда по собственной воле в последний раз. Но я внушаю себе эту фразу постоянно, поэтому с точностью до наоборот уверена, что вернусь сюда вновь. Я инстинктивно держусь ближе к стенам, чтобы толпа людей меня не раздавила. Сквозь силуэты вижу знакомую дверь, а на ней табличку «Вход только для персонала». Рассчитывая увидеть своего друга-бармена СонХо, я никак не ожидаю застать в комнате парня и девушку за весьма неприятным диалогом. Мне хочется развернуться и покинуть помещение, чтобы не помешать их разговору. Я собиралась захлопнуть бесшумно дверь с другой стороны, но, заметив знакомое лицо, я невольно стала не только подглядывать, но и подслушивать. — Так ты… хочешь встречаться со мной? — робко спрашивает девушка, стоящая напротив брюнета. Я по-прежнему стою у двери, совсем не боясь оказаться пойманной за чрезмерное любопытство. — Не хочу, — коротко и грубо отвечает знакомый мне парень. — Почему? Ты уже с кем-то встречаешься? Я ничего об этом не слышала, — девушка трусливо опускает голову, и её взгляд упирается в пол. — Я ненавижу уродливых девушек, — слышит она в ответ, отчего её глаза моментально наполняются слезами. — Прекрати. Выглядит жалко, — злиться парень, и девушка, подняв голову, старается взглянуть на него сквозь пелену слёз. Внезапно она ударяет его по лицу, после чего спешит скрыться за дверью. Отступив шаг назад, я мгновенно освобождаю ей путь к выходу. — Ты тоже хочешь мне признаться? — равнодушно произносит парень, застав меня на месте преступления. Он выглядит так, словно готов отвергнуть девушку в очередной раз. — Что за чушь ты несешь? — выпучиваю от удивления глаза, а затем отвожу в сторону. Его поведение рассмешило меня. Ты решил, что я твоя очередная безумная поклонница? Но ты совсем не нравишься мне, парень. Ха, не льсти себе. — Ладно, проехали, — брюнет явно не намерен продолжать разговор и направляется к двери. — Ничего не проехали, — взмахом руки останавливаю парня, на что он лишь ухмыляется. И зачем я это сделала? Видимо, моя пятая точка соскучилась по приключениям.— Кто тебе дал право судить о людях по их внешности? Божеством себя возомнил? — Тебе-то что? — он скрещивает руки на груди, ожидая дальнейших моих действий. — Ты! — указываю пальцем в его грудь, — Оцениваешь людей по внешнему виду? Думаешь, настолько прекрасен? — Я такое говорил? — как ни в чём не бывало отвечает парень. — А что, нет? Разве твои слова не означают «Эта девушка не достойна меня». Я это к тому, что людей нельзя судить по внешности. В любом случае, ты мог просто вежливо ей отказать. Всем своим внешним видом брюнет показывает своё пренебрежение к моим словам, и я уже не могу остановиться. Думаю, мне стоит прочитать этому парню лекцию по вежливости и научить его манерам. — В моей жизни и так много сложностей. — Каких еще сложностей? — сержусь я. Он сейчас издевается надо мной?! — Мягко говоря, меня уже достали ежедневные признания в любви. Но тебе никогда не понять то, что я чувствую, — с видом важной персоны произносит он. Такая, как я, не смогу понять его? Он имел в виду что, что никто не проявлял интерес ко мне, а тем более не влюблялся в меня? Он только что унизил меня? — Это что, был тонкий намек? — напрямую спрашиваю, но он игнорирует мой вопрос. — Как я уже сказал, терпеть не могу уродливых девушек. Даже говорить с тобой прямо сейчас для меня удручающе. Ты своим занудством уже утомила меня. Я некоторое время смотрю на него, как громом пораженная. Внешняя красота — это все, что у него есть на данный момент. Может и у этого парня симпатичное личико и тело, как у греческого бога, но красота не затронула его души — такой же тёмной и пустой, как мой шкаф. Что за придурок! — Сейчас, может и быть, ты популярен, но через пару лет, уверена, слетишь со своего пьедестала. Грубый, бессовестный, самовлюбленный… Как такого возможно полюбить? — Хочешь знать, почему за мной толпами бегают девчонки? И почему им нравиться такой отвратительный парень, как я? — протягивает он, глядя на меня сверху вниз с наглой улыбочкой. Могу с уверенностью сказать, что он высокий. Очень высокий. — Не смеши меня. Какое мне до этого дело? — возмущаюсь я, — Да кому ты нужен, если у тебя ничего нет, кроме внешности. — Разве только я интересуюсь лишь внешним видом? Ты такая же. Почему ты винишь только меня? — он замолкает, отведя взгляд в сторону. Соблазнительно проведя ладонью по волосам, он смотрит на меня насмешливо, — Ты читаешь мне нотации о том, что внешность не важна. Но твоя главная ошибка в том, что ты тоже судишь по внешнему облику. Если бы я не был таким привлекательным, то ты была бы лучшего мнения обо мне. В твоем представлении все красавчики отвратительные, тупые, использующие девушек, придурки. Но это не так. Поэтому, не заблуждайся. — А кто говорит, что это так? Это ты всё неправильно понял… Я хотела ска…— парень не дает мне объясниться и прерывает на полуслове. — Серьезно? Тогда перестань компостировать мне мозги. Вот, что я тебе скажу, — выдержав небольшую паузу, он вздыхает, а затем продолжает, — Внешность в человеке не главное, но она тоже имеет значение. Без красивой внешности, захочет ли кто-нибудь узнать твою душу? Я сохраняю невозмутимое выражение на лице, хотя замечание парня неприятно кольнуло. Уже развернувшись, чтобы уйти, брюнет бросает взгляд через плечо и добавляет: — Ты ужасная зануда. Но должен отдать тебе должное, ты более умна и упряма, чем большинство девчонок, с которыми я общаюсь, — хлопнув дверью, он оставляет меня наедине с мыслями. От сказанного парнем на душе остается непонятный осадок. Да что он возомнил о себе?! Как он может судить о том, чего не знает? Еще и обвинил меня в том, что я оцениваю людей только по внешним данным, хотя сам не лучше меня. Хочу отрицать, что я такая же, как все, но в словах брюнета есть доля правды. Первым делом я смотрю на внешний облик, и только потом на душу. Случай с Пак Чимином так меня ничему и не научил. Как по внешности судила о характере человека, так и продолжаю делать. Вспоминаю первоначальную цель своего визита в комнату для персонала и обнаруживаю, что СонХо в эту ночь ужасно занят и у него нет ни свободной минутки, чтобы немного отдохнуть и поболтать со мной. Покидаю комнату и сразу поднимаюсь по лестнице на второй этаж, где оказываюсь в одной из VIP комнат, или как её еще называют игровой комнате, переполненной соответствующими этому месту вещами: бильярдным столом, настольным футболом, плоским телевизионным экраном на стене и различными игровыми прибамбасами. В комнату из динамиков на первом этаже доносится оглушительная музыка, но здесь намного тише и спокойнее, чем в центре клуба. По периметру горят высокие светильники, благодаря чему я сразу замечаю в дальнем конце комнаты небольшой диванный уголок. А потому я сразу направляюсь туда, в надежде встретить там кого-то знакомого. На диванчике вижу молодого человека в гавайской рубашке. Я удивленно оглядываюсь, заметив в его глазах проблеск узнавания. Когда я снова поворачиваюсь к нему, он встречает меня ослепительной улыбкой: — Приветики, — искренне радуется парень, — Чего такая кислая? — Привет, Хоби, — отвечаю ему такой же солнечной улыбкой. Чон Хосок или просто Хоби, как могут его называть только близкие люди, — веселый, жизнерадостный оптимист, с которым свела меня судьба. Своей улыбкой он заряжает детской радостью всех окружающих. В том числе и меня. Рядом с ним мне не приходится изо всех сил выдавливать из себя улыбку, рядом с ним она появляется непроизвольно. Но сегодня у меня нет никакого желания веселиться и радоваться. Может, я и улыбаюсь, но внутри меня бушуют совсем противоположные эмоции. Моя вредная привычка — скрывать свои настоящие чувства, въелась настолько, что стала инстинктом. Делаю то, что не хочу делать, говорю не то, что думаю. Мне легче притвориться кем-то, чем быть самой собой. Так мне не сделают больно. Например, как той девушке из комнаты для персонала. Её не только отшили, но ещё и унизили. А все из-за дурацкой влюбленности! Давно пора понять, что все люди — эгоисты, их не заботят чужие чувства, они думают только о своих. Пока я прокручивала эту сцену в своем сознании, то невольно начала вырисовывать образ того незнакомца. Да, именно незнакомца. Хоть я и узнала в нём одного из друзей моего горячо любимого старшего братца, но его имя всё ещё мне не известно. Пытаюсь вспомнить его внешность, одежду, отличительные черты, но ничего не выходит. Всплывает один лишь силуэт парня, который вдалеке стоит и болтает в окружении своих друзей, не обращая внимание ни на прохожих, ни на происходящее вокруг. В какой-то момент он перестает улыбаться им и отводит глаза в сторону. Затем его взгляд направлен прямо на меня. Наши взгляды сталкиваются, и меня бросает в жар. Словно цепями его взгляд сковывает меня, и нет возможности скрыться. Его глаза как бы говорят: «Я знаю, что ты тоже смотришь на меня. Бессмысленно это отрицать. Я уже заметил тебя». Мне становится ужасно неуютно, но парень продолжает в открытую пялится на меня. И что-то заставляет смотреть меня на него в упор. То ли это тоскливое выражение, застывшее в его темных глазах, то ли это проблеск одиночества в его равнодушном взгляде. Наша игра в гляделки продолжается до тех пор, пока я не теряю терпение, стыдливо отводя взгляд и вновь вступая в бессмысленный разговор с подругами. Ох, я слишком много думаю об этом парне. Надо отвлечься. — Узнаю этот взгляд, — Хосок слегка прищуривается и глядит на меня. Он с легкостью замечает, когда в моей голове сплошной кавардак, — Ты всегда так много думаешь? Перестань. Мы на вечеринке. Ни о чём не думай. Просто расслабься, хорошо? Я лишь киваю и выдавливаю из себя что-то наподобие улыбки. Наверно, со стороны я кажусь совсем незаинтересованной, будто не слушаю никого или мне просто всё равно. У меня точно нет здесь никаких дел, но раз мои друзья здесь, то я пришла за компанию, хотя лучше бы осталась дома, в полном одиночестве, но не в этой комнате. С людьми, которых даже не заботит моё состояние. С людьми, которым наплевать на меня. Я не собираюсь танцевать, даже не пытайтесь вытащить меня на танцпол. Я буду здесь. Где-то в углу этой комнаты. Хочу заткнуть уши руками из-за этой громкой музыки, которую я даже не слушаю. Закрываю глаза и всё спрашиваю себя, что я здесь делаю? И я уже просто не могу дождаться, когда мы отсюда свалим. — Ты кого-нибудь здесь знаешь? — вопрос парня застает меня врасплох. — Никого, — честно признаюсь я. Хосок замечает странный огонёк в моих глазах, и я вижу его беспокойство. — Тебя что-то тревожит? — интересуется он, — Ты можешь поделиться этим со мной. Клянусь на мизинчиках, что никому не проболтаюсь, — по-детски шепчет друг и протягивает мне мизинец, лучезарно улыбаясь. Знаю, у Хоби на уме нет ничего дурного, и его намерения не должны меня беспокоить. Но у меня нет желания делиться своими переживаниями в этом отвратительном клубе. Не поймите меня неправильно. Мне нравится быть вместе с друзьями, но не на вечеринках. Мне никогда не было весело на них, особенно когда начинались игры. Я ненавижу резвиться на различных тусовках. Честно говоря, я бы лучше затусила с моими друзьями в другом месте. Мы бы просто зависали где-то, слушая музыку со смыслом, как мы обычно делаем. Мы бы обсудили наши великие мечты. Как мы планируем захватить всю планету. Да, да, именно планету. Уж если мечтать, то масштабно. Я оттопыриваю мизинец, и Хосок обхватывает его своим, будто крючком. Мы несколько раз качаем сцепленными мизинчиками. Как только я решаюсь начать разговор, к столику подходит тот самый парень, с которым я несколькими минутами ранее столкнулась, протягивает Хоби бутылку пива и замирает. «Чего уставился?» — мысленно произношу я. Как будто прочитав мои мысли, парень отводит взгляд и присаживается к нам на диван. — Вы ведь знакомы? — любопытствую я, на что друг кивает. Я ни разу не сталкивалась с этим неизвестным парнем лицом к лицу до этого вечера, только видела его издалека в компании брата. Наклоняюсь к уху Хоби и стараюсь как можно незаметнее спросить у него имя незнакомца. Друг удивленно смотрит на меня, но все же отвечает:  — Это Чон Чонгук, — Хосок на секунду задумывается, и на его лице появляется некая серьезность, которая противоречит его легкомысленному характеру. — Точно. Ты же не гуляешь с нами в последнее время, к тому же вы практически с ним не пересекались, наверно, поэтому ты не знаешь его имени. — Эй, мелкий. Ты где так долго был? — вновь в своей шутливой манере произносит Хоби, обращаясь к Чонгуку. Парень молчит, но это ничуть не злит или же обижает Хосока. Чонгук демонстративно достает из заднего кармана джинс смартфон и направляет всё свое внимание на него. — Игнорируешь меня? — друг поворачивается ко мне, так и не дождавшись ответа от своего собеседника, — Представляешь, Джису, этот мелкий не уважает своих хёнов. Попросил его принести что-нибудь выпить, а он пропал на 20 минут. Знаю я, где он пропадал и с кем. — Мне было так скучно и одиноко ждать его прихода, — продолжает жаловаться Хосок. — Как хорошо, что ты нашла меня здесь, — друг садится поближе ко мне, — Что ты там хотела мне рассказать? Что произошло в комнате для персонала? Мне становиться ужасно неловко от того, что главный герой моего рассказа сидит прямо у меня под носом. Нужно как-то выкручиваться из ситуации. Соврать я не могу, так как Чонгук знает правду. Я бегаю глазами по залу в надежде придумать способ отвлечь парня от этой «увлекательной» истории. Мой взгляд падает на сосредоточенное лицо напротив. Чонгук уже не пялиться в экран телефона, как делал до этого, а выжидающе смотрит на меня. Его губы растягиваются в медленной улыбке, заставляя меня опустить взгляд вниз. — Ребята, вот вы где, — неожиданно появляется Чимин и застает врасплох нашу троицу. Запнувшись, он садится между мной и Хоби, а затем начинает болтать обо всем подряд. Рыжий явно навеселе из-за алкоголя в крови. Пару градусов делают свое дело и развязывают рот этому говоруну. — Никто не видел Тэ? Я потерял его из виду всего лишь на секунду, но он успел затеряться на танцполе, — немного заплетаясь в словах, говорит Чимин. Наверно, Тэ как всегда повелся на красивую девчонку и поплёлся за ее юбкой. — Мелкий, айда танцевать. Ты же впервые здесь? — обращается рыжий к Чонгуку, но тот не обращает никакого на него внимания, — Какой-то ты молчаливый сегодня. Суточный лимит слов закончился? Обычно ты много болтаешь. О, да-а. Он уже наговорился. Со мной. Рыжий переводит взгляд и упирается на меня: — О, и малышка здесь. Парень встает около меня. — Тебе надо пойти с нами, детка, — произносит Чимин, двигая руками и ногами в такт музыке и хватая меня за руку. — Это так весело. — Ага, я вижу, — бормочу я, отбрасывая руку. — Джису, тебе просто необходимо развеяться, — соглашается с ним Хосок, — Потанцуй с нами. Вот предатель! Ведь знает, что не нравится мне всё это, а всё равно заставляет делать. — А ты, Чонгук-и, — указывает на парня Чимин. — Мы привели тебя сюда, чтобы ты развлекался. Ты выглядишь ужасно скучающим. Я хочу, чтобы ты тоже повеселился. — Тебе нужно потанцевать, скажи ей, Чимин! — вновь Хоби обращается ко мне.  — Я в порядке, — лгу я. — Отлично провожу время. Ты же знаешь, я не умею танцевать, только мешаться буду у вас под ногами. Идите… зажигайте. Я посижу здесь. Хосок щурит глаза. — Уверена? — переспрашивает он, но я беспрекословна. — Абсолютно. Он хмурится, но через секунду пожимает плечами, хватает под руку Чимина и тащит его обратно на танцпол. — Боже мой! Помедленнее, Хоби! Ты мне руку вывернешь! — кричит тот, но музыка слишком громкая. Спустя минуту до меня доходит, что я осталась с незнакомым парнем один на один. Тишина между нами угнетает ещё больше, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке. В горле совершенно пересохло, и я тянусь за стаканом с колой, стоящем на краю столика, прямо рядом с рукой брюнета. Я пытаюсь взять его так, чтобы избежать непосредственного контакта с ним, однако наши пальцы случайно соприкасаются. Я резко убираю руку и испуганно смотрю в глаза парню. — Почему ты не сказала им, что тебе не нравится здесь? — спрашивает Чонгук, подвинув стакан клубничной колы ближе ко мне. — Мне всё нравится, — я беру стакан в руки, стараясь взять эмоции под контроль, чтобы казаться равнодушной со стороны. — Лгунья из тебя никакая, — отвечает он. Не хочу отвечать ему или доказывать обратное. Я слишком устала находиться в этом чёртовом клубе. Это место словно чёрная дыра, оно высасывает всю мою радость и энергию. Я продолжаю потягивать клубничную колу, наблюдая за часами в телефоне. Кажется, что цифры застыли и не хотят меняться. Время идёт медленно, и я просто молюсь на то, чтобы братец сам захотел покинуть это место. Я не буду просить Джина или Хосока уйти раньше двух часов ночи, иначе испорчу им весь кайф. Но, согласно часам, ещё нет и часу ночи, а я уже чувствую как псевдо-музыка давит мне на мозги и закладывает уши, а настроение только ухудшается от мигающих прожекторов. Краем глаза наблюдаю за парнем. Кажется, что ему нет дела до этого чужого веселья. Он просто сидит и изредка смотрит на дурачащихся на танцполе друзей, не обращая на окружающих внимания, и на меня в том числе. Никакого восхищенного разглядывания с разинутым ртом, никакого желания произвести впечатление на кого-то. Похоже, он, как и я, не в восторге от этой грандиозной вечеринки. На секунду, всего лишь на секунду, мне показалось, что мы с ним чем-то похожи. В его глазах читается безразличие и некое презрение к происходящему вокруг, которые я испытываю к этому месту. Будто в его взгляде я вижу собственное отражение. Хоть это видение мимолетно, но я отчетливо вижу в его глазах знакомые мне одиночество и грусть. Или мне это кажется? — Так ты получается та самая сестра Джина? — внезапно спрашивает Чонгук, когда ловит мой взгляд на себе. Я лишь положительно качаю головой, продолжая пить напиток через соломинку. — Не думал, что его младшая сестрёнка имеет такой ужасный характер. — А я не думала, что у моего братца есть такой друг-мудак, который унижает девушек в комнате для персонала. — Так и знал, что ты заговоришь об этом, зануда, — отвечает Чонгук, пропитывая издевкой последнее слово. Невозмутимый взгляд и приподнятые брови, как будто он ожидал услышать что-то подобное. Вот именно это задевало больше всего. Да что он, мать твою, о себе возомнил, считая, что разгадал меня за пять минут?! — Когда я говорил, что не терплю уродливых девушек, то имел ввиду другое. Я говорил про уродство души, — и вновь этот спокойный пристальный взгляд карих глаз. Тонкие губы изогнутые в натянутой улыбке. Лаконичные ответы, как будто прежде чем открыть рот, этот парень самым тщательным образом обдумывал то, что собирался сказать. — Всё, что ты можешь, — это говорить гадости в лицо. Как ты можешь говорить кому-то, что он уродлив? Любому высокомерию и самолюбию должен быть предел. Твоя причина отказа той девушке просто выдумка. Уверена, что ты даже не попытался узнать её. — Разве я не имею права отказать ей? Я не хотел ей нравиться, и поэтому так поступил, — парень делает большой глоток своего напитка и вновь смотрит на меня. — А ты не мог сказать об этом не так жестоко? — Зачем же мне это делать? — Чтоб не обижать ее. Парень смеется над моим ответом. — Обижать? Какой смысл её не обижать? Если я не хочу ей нравиться, то лучше сразу объяснить ей это, чтобы не было сомнений. — И уничтожить её самооценку? — Думаешь это так работает? — Что? — возмущенно восклицаю я. — Невозможно уничтожить самооценку одной фразой. Если её самооценка упала ниже плинтуса, то в чём моя вина? — парень замолкает и мгновение разглядывает происходящее на танцполе, затем снова поворачивается ко мне, — Я сразу дал понять, что она не интересует меня. Никаких обещаний, никакой лжи. Я замираю, устремив задумчивый взгляд в пространство, чтобы избежать карих глаз парня, и в голове прокручиваю его слова, словно они относятся ко мне, а не к той девушке. Между нами образуется напряженная тишина, что словно невидимая сила давит на мои плечи. Неизвестно, сколько бы она продержалась, но спустя несколько минут нашего молчания, я спрашиваю: — А что насчёт меня? — подняв бровь, парень склоняет голову, многозначительно смотря на меня, — Ты сказал тоже самое и мне. По-твоему, моя душонка тоже ни на что не годна? Мысленно ударяю себя по голове за то, что произношу свои мысли вслух. — В твоём случае я имел в виду всё-таки внешность. Ты могла бы быть моей девушкой, но ты не в моём вкусе, — отвечает Чонгук, и наглая самодовольная улыбка вновь появляется на его лице. — Вот только не надо думать, что я тобой заинтересовалась или каким-то образом флиртую, потому что ты… — начинаю я, но парень в который раз перебивает меня. — Потому что я грубый, бессовестный и самовлюбленный придурок? — Чонгук облокачивается назад на спинку кожаного дивана и, наклонив голову, продолжает: — Можешь не повторяться. — Отлично, — последнее, что произношу я. Наше обоюдное молчание становится знаком того, что разговор окончен, и в мои уши вновь доносится музыка с первого этажа. Кажется, что она становиться всё сильнее и громче, чем заставляет пульсировать виски и вызывает головную боль. Хотя голова гудит не столько от басов, сколько от напряжения, вызванного произошедшим минутой ранее разговором. Моё тело натянуто словно струна, и мне просто необходимо избавиться, освободиться каким-то образом от переполнявших меня эмоций и стресса. Пока я отбиваю свой собственный ритм тонким каблуком по зеркальному полу, Чонгук пальцами постукивает по стеклянному столу. Это напоминает стук накаленных нервов. Словно воздух вокруг тоже натянулся и готов вот-вот лопнуть. — Скучала без меня? — вдруг откуда ни возьмись появляется красивое улыбающееся лицо брата. Мне совсем не хочется симулировать радостное оживление перед Джином, поэтому резко отвечаю: — Не успела. Мне и без тебя весело. Так что можешь разворачиваться и идти тусить дальше. Впервые я так грубо отвечаю старшему брату. Я никогда не позволяла себе выплескивать негативные эмоции наружу перед ним. Если мне что-то не нравилось, то я как можно шире улыбалась. Если что-то расстраивало меня, то я как можно громче смеялась. Если что-то причиняло мне боль, то я как можно тщательнее скрывала это. Что же сейчас со мной происходит? Может эта обстановка так на меня влияет? Или парень, что сидит напротив? Возможно, моя крыша едет, потому что здесь — это не то место, где я хочу быть. И чем дольше я здесь нахожусь, тем тяжелее становиться на душе. — Ну, не обижайся, — братец вновь озаряет меня своей улыбкой, попутно пожимая руку Чонгуку в знак приветствия. Я хмурюсь и резко отвожу взгляд в сторону, чтобы брат не заметил моего плохого настроения. — Мы приехали в самый разгар вечеринки. Пошли развлекаться, — обращается ко мне Джин и хватает за руку, силой заставив покинуть укромное местечко, и тащит следом за собой. — Я не хочу туда, — мне приходится практически кричать сквозь музыку, но Джин не слышит или не хочет слышать меня. — Не хочу танцевать, — уже громче возражаю я, но это никак не останавливает братца. — Что ты сказала? — кричит через плечо он и крепче хватает мою руку. — Я сказала, что не хочу, — из-за толкотни потных тел я начинаю нервничать и прижиматься ближе к Джину. Постоянно оборачиваюсь и смотрю в сторону Чонгука, который до сих пор сидит в углу клуба. Странно такое говорить, но я лучше бы осталась в молчаливой компании того странного парня, чем пошла бы с братцем на танцпол. — Да брось. Там весело, — парень отворачивается, игнорируя мои слова, и продолжает тащить вслед за собой. — Отпусти мою руку, Ким СокДжин! — истерю я, яростно пытаясь освободить руку, — Мне больно. Джин мгновенно останавливается и освобождает мою руку из своей цепкой хватки, а я замираю на месте, недовольно уставившись на него. — Ким СокДжин! — я, уперев руки в бока, с вызовом гляжу на него. Хочу сказать… Нет, прокричать, что ненавижу это место, ненавижу пьяных людей, ненавижу танцевать, ненавижу громкую музыку, ненавижу свой образ жизни… Но слова застревают в горле, словно ком, который давит всё сильней и сильней. Джин с удивлением в глазах разглядывает моё лицо, пытаясь понять причину моего «нелогичного» поведения, отличающегося непривычностью поступков. Обычно я во всём соглашаюсь с братом, и он не привык слышать отказы с моей стороны. Но почему-то именно сегодня и именно сейчас я противоречу сама себе. Мне совсем не хочется признавать, что в данный момент я больше злюсь на себя, чем на брата. В этой ситуации виновата только я и никто другой. Почему я не могу открыться своему родному брату и сказать честно, что я не такая, какой он себе представляет меня? Я вновь оборачиваюсь и обращаю внимание на то место, где сидела несколько минут назад, но Чонгука и след простыл. — Ой, ладно тебе, Джису! Прекрати на меня злиться, — глядит на меня братец. Голос Джина звучит немного жалобно, а значит, он искренне чувствует себя виноватым. Я начинаю испытывать угрызения совести за то, что заставила его почувствовать себя таковым. Делаю глубокий вдох. — Я не злюсь. С чего бы мне злиться? С того, что ты оставил меня одну и ушёл с Чимином, а потом появился не пойми откуда и потащил за собой на танцпол? Очевидно, тебе без меня лучше. — Не говори чепухи, — возражает мне Джин, — Как я могу веселиться без своей маленькой принцессы? Веселился же. Два часа не вспоминал. — Кажется, я просила не называть меня так. Хотя бы вне дома, — напоминаю я в крайнем раздражении. — Принцесса, — нарочно повторяет он, протягивая гласные буквы. — Джин! — со злостью зову по имени брата. Если ещё раз услышу это «Принцесса», то просто уйду отсюда. Сколько можно издеваться надо мной? Мы уже давно выросли, но Джин по-прежнему продолжает свои тупые издёвки. Я прекрасно понимаю, что он делает это специально, чтобы подразнить меня, и стараюсь не реагировать на них. Хотя бы не демонстрируя злость внешне. — Если не согласишься, то продолжу называть принцессой. Ну так что? Идём? — Джин вопросительно смотрит на меня. Здесь невыносимо шумно, темно и людно. Словно адский котел, ночной клуб бурлит и пенится, а я не вижу ни малейшей возможности хорошо провести время. Желание покинуть ночной клуб достигает своего максимума. Я ощущаю отчаянное желание сбежать. Отчаянно сбежать от всего на этом свете. — Мне надо отлучиться в уборную. Ты иди, а я присоединюсь, — на ходу придумываю правдоподобный предлог, чтобы отделаться от братца. Тот ведётся на мою ложь и даёт положительный ответ. Обычно я всегда так делала: лгала, что чувствую себя нехорошо, уходила куда-то, а потом в машине ждала прихода Джина. После того, как он вдоволь нагуляется, мы уезжали домой. И вот мои мысли уже где-то далеко от той громкой музыки и мерцающих огней. Я прямиком направляюсь к парковке через черный выход, чтобы остаться незамеченной для парней. Приближаюсь к двери и пытаюсь открыть, но она не поддается, несмотря на все мои усилия. Во время второй попытки дверь резко распахивается, и я теряю равновесие и приземляюсь прямо на жёсткий бетонный пол. Сидя на корточках, я тянусь за лежавшей у прохода сумочкой, которую я выронила при падении, и натыкаюсь на пару мужских кроссовок, на которые ниспадают черные, рваные на коленках штаны. Мне приходится запрокинуть голову, чтобы получше разглядеть неожиданное препятствие. Но, увидев его лицо, я испытываю настоящий шок. — У тебя при виде меня ноги подкашиваются? Я настолько неотразим? — произносит парень, глядя на меня сверху вниз с наглой улыбочкой. Я чисто инстинктивно отскакиваю — и шлепаюсь на задницу, а заодно основательно прикладываюсь локтями к холодной, жесткой поверхности, хотя едва ли ощущаю боль. Все мое внимание приковано к находившемуся передо мной парню. — Размечтался, — ядовито отвечаю я, но не спешу вставать. — С тобой все в порядке? — услышав обеспокоенный мужской голос, я поднимаю взгляд и вопросительно смотрю на виновника моего второго падения. Он протягивает мне руку, и с судорожным вздохом я помещаю ладонь в его руку, позволяя парню помочь мне встать на ноги. Моя холодная ладонь оказывается в плену его теплых пальцев, а когда он сжимает их, то кажется, что меня ударяет настоящая молния, а по телу будто пробегает ток. На мгновение парень остается неподвижным, но одним ловким движением помогает меня встать, но, не рассчитав силы, он сильным рывком вплотную притягивает меня к себе. Его руки оказываются на моей талии, а мои — на его плечах. Я продолжаю смотреть под ноги. Куда угодно, но только не на него. Он так близко, что я могу ощутить его дыхание и пульс. Если же его сердце стучит ровно и медленно, то моё готово проломить грудную клетку своим стуком. Я резко отстраняюсь, ударив парня в грудь. Едва не споткнувшись, я отступаю назад и чуть повторно не падаю пятой точкой на землю. Парень стоит бездвижно и просто смотрит на меня. Не выдержав его пристального взгляда и этой оглушающей тишины, я скрещиваю руки на груди и произношу первое, что попало в голову: — Я думаю, ты меня преследуешь. — Я думаю, это совпадение, — невозмутимо отвечает Чонгук. — Как я мог знать, что ты сбежишь с вечеринки именно через заднюю дверь? — Я не сбегала, — не хочу признавать свой побег, и уж тем более откровенничать с незнакомцем, — Просто плохо себя чувствую. — Не надо лгать, — словно читая обман в моих глазах, отвечает парень. — Я не лгу. И почему он думает, что знает меня наизусть и видит меня насквозь? Ничего он не видит и ни черта обо мне не знает. — Ким Джису, ты всегда притворяешься? — Что? — удивленно переспрашиваю. — Притворяешься, натягивая фальшивую улыбку… Симулируешь плохое самочувствие… Делаешь вид, что тебе весело, что всё и вправду хорошо… Стараешься как можно громче смеяться, чтобы скрыть настоящие чувства… Но себя не обманешь — на самом деле все ужасно, и осознание этого приносит боль, — с каждым предложением парень приближается ко мне на шаг, заставляя нервничать, — Окружающие всё время говорят какая ты превосходная и бескорыстная, само совершенство. Тебя то и дело хвалят. Но всё это относится к той маске, что ты носишь. Общительная, постоянно улыбаешься и со всеми добра. Идеальная девушка в глазах любого парня. Но это лишь притворство, не действительность. Я такое за версту чую. — Что ты имеешь в виду? — прекрасно понимаю, что это бессмысленный вопрос, и всё равно задаю его. Парень явно решил пошутить надо мной. Он сейчас не серьезен и просто хочет вывести меня на эмоции. Я поднимаю взгляд на брюнета, ожидая увидеть насмешку на его лице, но Чонгук поднимает брови и вопросительно смотрит на меня. Бог ты мой, он не разыгрывает меня. Он действительно не разыгрывает меня. — Думаешь, я не заметил твою ужасную актёрскую игру? — продолжает он, — Ты фальшивишь. Фальшивая улыбка, фальшивый смех, фальшивая вежливость. Это приносит тебе радость? Ты такая мелочная. Поэтому и твои отношения с друзьями — подделка. Ты просто играешь в дружбу. Это глупо. — Ты думаешь, что знаешь меня лучше, чем я сама? — Я знаю больше, чем ты думаешь. Он делает шаг вперед, чуть приподнимает мой подбородок рукой, чтобы встретиться со мной взглядом, и позволяет на себя любоваться. — И откуда тебе знать какая я? На его губах играет та ухмылка, которую я ненавижу больше всего. — Я просто знаю, о чём ты думаешь. Когда ты с друзьями, в твоей голове постоянно крутятся одни и те же мысли: «Не говори этого, он может обидеться», «Не говори то, ему это не понравится», «Не веди себя таким образом, это не соответствует твоему образу». Ты продолжаешь себя контролировать. Понемногу настоящая ты все глубже и глубже прячется в темном подвале, — Чонгук оглядывается назад, а затем вновь вплотную приближает свое лицо к моему, — Ты продолжаешь улыбаться фальшивой улыбкой, которая просто нарисована у тебя на губах. Ты продолжаешь говорить хорошие вещи, ничего под ними не подразумевая. Тебе становится скучно проводить время с друзьями, но ты продолжаешь говорить: «Я так рада вас видеть! Я так весело провожу время!» А всё твое существо говорит: «Оставьте же меня в покое!» Но вербально ты продолжаешь притворяться. Ты когда-нибудь бываешь честна сама с собой? — Если тебе доставляет удовольствие разоблачать мою истинную сущность, то желаю удачи, — заявляю я, пытаясь обойти парня и наконец-то покинуть это место. Но он толкает меня назад и снова прижимает к стене. Чонгук наклоняется ко мне всё ближе, оперевшись руками с двух сторон, перекрывая мне путь к отступлению. Мне никак не сбежать, и, отвернув от него голову, я руками упираюсь в его грудь, но он прижимает меня сильнее, не давая даже пошевелиться, угрожающе нависая надо мной и касаясь своим дыханием моей щеки. — Не надоело жить во лжи? — Чонгук наклоняется к моему уху и переходит на шепот, — Прекрати уже притворяться, что всё замечательно и признайся наконец, что тебе плохо. — Я не… — мой рот открыт, но остальные слова не выходят. «Отрицай. Скажи, что он ничего не понимает». Но я не могу произнести их. Не в силах даже посмотреть на него. Я молчу. Дрожу, хоть и стараюсь не двигаться. Будто холод целиком поглотил меня. Я заморожена. Все мышцы в моем теле заблокированы. Не могу говорить, не могу двигаться. Этого не должно было произойти. Я не могу с этим справиться. Чонгук смотрит на меня своими большими карими глазами. Если раньше он не видел меня насквозь, то теперь это случилось. — Ты полностью прав. Я — фальшивка, — резко произношу я, перехватив холодный пристальный взгляд парня, — Хочу понравиться людям, пытаюсь завести друзей. Мне трудно с людьми, поэтому, чтобы помочь самой себе, я стараюсь полюбить всех тех, кто меня окружает. Так притворяться становится намного проще. И весь ужас в том, что я сама прекрасно понимаю, что веду себя как идиотка, — признаю своё поражение, но после добавляю: — Но это совершенно ничего не меняет! — Меняет, — тихо произносит Чонгук, и его хватка слабеет, — Если ты хочешь, чтобы тебя любили. Если хочешь, чтобы людям рядом с тобой было комфортно и радостно, — будь собой. Заставь себя быть собой. Начни любить себя. Если ты не можешь любить себя, как, черт возьми, ты собираешься любить кого-то еще? В этот момент его холодный взгляд как будто смягчается, но от этого на душе становится только хуже. В груди образовался жар, горло перехватило, так что не вздохнуть, а в животе — ощущение, будто кто-то резко ударил под дых. Слова, сказанные Чонгуком, ранили меня, куда больнее, чем может показаться вначале. Знаете, так всегда бывает, когда ударишься: сперва боли не чувствуешь, только понимаешь, что ударился, а через какое-то время ушибленное место начинает болеть, опухать и вообще всячески напоминать о себе при каждом движении. С душой, похоже, происходит то же самое, что и с телом. Некоторое время мой взгляд фиксируется на груди парня. Если посмотрю ему в глаза, то сломаюсь окончательно. Да что за хрень со мной? Ужасаюсь от чудовищной мысли, внезапно пришедшей в голову — вернуться в клуб и напиться. Пока я лихорадочно пытаюсь задвинуть её подальше, вторая «я» уже несет моё тело к знакомой двери. — Куда ты? — останавливает меня Чонгук. — Иду притворяться, что со мной всё в порядке. Притворяться, что мне здесь нравится и что меня не тошнит, — из-за плеча отвечаю я, продолжая шагать к двери. Неожиданно она распахивается, причем так резко, что я врезаюсь в дверь плечом и на улицу вываливается какой-то парень. — Спасайся кто может! — кричит он, и мы с Чонгуком оба разглядываем открытую дверь, чтобы понять что происходит. Через пару секунд появляются еще пару человек, покидающих клуб. — Ребят, валим! — к нам выбегает потерянный Тэхён, — Валим, валим! Кто-то вызвал копов! — Что?! — говорим мы с Чонгуком одновременно. — Если не хотите провести ночь в камере, то — бегите! — поторапливает нас Тэхён, и обращается к остальным выбежавшим: — Чего встали, придурки? Уходим!  Пьяные парни и девушки, толкая друг друга, покидают клуб и сразу разбегаются в разные стороны по аллеям. — Ким Джису, — мягко произносит Чонгук, и, схватив мою запястье, шепчет: — Бежим! Я в ответ сжимаю руку парня и бросаюсь бежать что есть силы. Сейчас главное — не расставаться. Мы пробегаем, наверное, шесть-семь кварталов, пока не встречаемся с высоким забором, что перекрывает нам путь. Парень до сих пор не отпускает моей руки и тянет в противоположном направлении, заставляя посмотреть в другую сторону. Чонгук быстро находит отверстие в заборе и рукой указывает на него, на что я отрицательно мотаю головой. Парень хмурится, гадая, как еще можно скрыться от копов, но, услышав завывание сирен вдали, не думая переплетает наши пальцы в замок, и я сдаюсь. Чонгук первым пролезает через решетку забора и оглядывается назад, высматривая полицейский патруль. — Черт, черт, черт, — слова со свистом вырываются из моего рта, пока я очень быстро бегу через неумолимый, холодный проливной дождь, следуя за парнем. Вода хлюпает внутри моих новых дорогих туфель с каждым шлепающим ударом о тротуар. Я понятия не имею, как далеко мы убежали от клуба. Пара миль? Десять? Кажется вечность. — Ты можешь бежать быстрее? — зло спрашивает парень. Я не могу ответить, глотая воздух от быстрого бега. — Я бы тебя обогнал, даже если бы бежал спиной вперёд, — не глядя на меня, произносит парень и переходит с бега на быстрый шаг. — Бегать на огромных каблуках намного страшнее, чем прыгать с огромной высотки, — восстановив дыхание, самоуверенно отвечаю ему. Мы идем по узкому безлюдному переулку, и лишь капли дождя и грохочущие по слякоти шаги нарушают тишину, что нависла над нами. Ноги скользят по мокрым плитам тротуара, капли дождя бьют в лицо, а одежда становится мокрой, но мы уже не обращаем внимания. Из переулка мы выходим на довольно широкую улицу — тусклый свет фонарей дрожит над тротуаром и расстилает нам путь. Мимо мелькают какие-то бесплотные тени. Все как будто мертво. Только дождь шумит настойчиво, неумолчно, ударяя каплями о безжизненную землю. Мы идём в том же ритме, не замедляя шагов. Где-то вдалеке слышится звук полицейских сирен, который заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности. Инстинктивно я хочу бежать, но заставляю себя оставаться спокойной и сохранять заданный темп. Я понятия не имею, куда мы направляемся, просто подальше от сирен. Чонгук, уже который раз за вечер, берёт меня за руку, тем самым передавая часть своей уверенности и невозмутимости. Странно, но это действие парня совсем не доставляет дискомфорта или чувство неудобства. Я ощущаю себя спокойно и хорошо, как никогда раньше. Кажется, что со мной не может случиться ничего плохого, пока я с ним. Не знаю, как долго мы идём, не замечая ни холода, ни усталости, ни холодных капель, что пробрались под одежду. Дождь замедляется, переходя в слабый ливень. Миновав одну улицу, затем другую, мы выходим на оживленный перекресток и встречаемся с проезжающим мимо нас автомобилем, что одаривает нас брызгами воды из-под колес. Я спотыкаюсь, потому что мои ноги дрожат, и едва удостаиваю его взглядом. Делаю короткий вдох, неистово часто и тяжело дышу от злости. Свет от задних фар автомобиля исчезает вдалеке, а холодный дождь швыряет волосы, выбившиеся из моей косы, на лицо. Приветствуя шквал ветра, я срываю резинку с кончиков моих волос, расплетаю толстую косу пальцами, высвобождая свои красные локоны. Когда дождь наконец-то прекращается, Чонгук останавливается у фонарного столба и засовывает руки в карманы. Смотря куда-то вдаль, он вдыхает свежий воздух.  — Где мы сейчас? В какой части города? — тихо произношу я. Его взгляд возвращается ко мне, и он делает шаг в свет от фонарного столба. Чонгук оглядывается через плечо в сторону улицы, откуда проехал автомобиль, и говорит: — Где-то к северу от центра. Ох, черт. Мой дом совсем в другой стороне. Сжимаю челюсть, чтобы остановить стук своих зубов. Теперь, когда я больше не убегаю, и в меня не вливается чистый адреналин, холод просачивается сквозь моё тело. Раздается телефонный звонок, и я не сразу понимаю, что это звук исходит из моего кармана. — Да, — коротко отвечаю я, и на том конце провода слышу голос брата. Он расспрашивает меня где я, с кем я и как так случилось, что я нахожусь неизвестно где с его лучшим другом, и просит передать ему трубку. Я послушно выполняю просьбу и молча стою в сторонке, дожидаясь окончания их разговора. — Он заберёт меня? — парень поворачивается лицом ко мне и пожимает плечами в своей куртке, — Что он сказал? — Твой брат попросил проводить тебя до дома. Ничего не поделаешь, поэтому тебе придется ещё какое-то время меня потерпеть. Прежде чем я могу сдвинуться, он делает шаг вперёд и накидывает куртку мне на плечи. — Вот, я вижу, ты замёрзла. Мгновенное тепло и запах мужского одеколона окутывают меня. Я не могу сопротивляться и запахиваю куртку потуже. — Спасибо, — бормочу я, пряча лицо за мокрыми волосами. — Где ты живешь? — спрашивает он, поправляя мокрую челку, чтобы увидеть моё лицо, но затем смеется, — Глупый вопрос. — Действительно глупый, — тоже смеюсь. Конечно же, он, как друг моего брата, хоть раз бывал у нас дома и уже тем более знает, как до него добраться. Мы торопливо направляемся к перекрестку, где яркий желтый свет фонарей отражается на мокром асфальте. Я сбавляю шаг и иду медленнее, устало пиная маленький камушек. Он то и дело подпрыгивает на неровном асфальте и плюхается в лужи, которые еще не успели высохнуть после дождя. Воздух влажный, и с каждым вдохом в лёгкие словно залетают капельки воды, мешающие дышать полной грудью. Послушно плетусь за парнем, но похоже такой расклад его не устраивает, поэтому он молча замедляет шаг, чтобы идти вровень со мной. Невольно улыбаюсь из-за такого незначительного поступка, и ничего с собой поделать не могу. Может этот парень не такой, каким кажется? — Понимаю, что ты и представить себе не могла, что такой красавчик, как я, будет провожать тебя до дома, — замечая мою улыбку, произносит Чонгук, — Но знай, что я не особо горел желанием сбегать с той ужасной вечеринки именно с тобой. Стоило мне задуматься о том, что он не настолько уж и плохой, как сразу же проявились его наихудшие качества. — Я тоже не планировала сбегать оттуда с тобой, но именно ты схватил мою руку и потащил за собой, — победно улыбаюсь я. — Но ты не сопротивлялась, — специально дразнит меня брюнет. — Признай, что ты этого хотела, — и снова он одаривает меня взглядом «а-ля разбивателя женских сердец». — А вот и нет, — обиженно произношу, слегка краснея. — И вообще, я не замерзла. Гордость берет вверх, и двумя резкими движениями я стягиваю кожаную куртку с плечей и протягиваю её парню, но что он удивленно смотрит на меня. Чонгук, колеблясь, принимает её из моих рук, и я отвожу взгляд в сторону, глупо предполагая, что вещь вернулась к своему владельцу. Скрещиваю руки на груди, краем глаза замечая, как Чон стремительно приближается ко мне. Через мгновение кожаная куртка возвращается ко мне на плечи, и я вновь ощущаю знакомое тепло и терпкий запах духов. Теперь я одариваю парня озадаченным взглядом. Во время моей попытки снова стянуть эту чёртову куртку брюнет хватает меня за плечи, заставляя просунуть руки в рукава кожанки, а затем застёгивает её на мне, как будто я сама не в состоянии это сделать. Он так близко ко мне, что я снова чувствую лёгкую волну дыхания. Его сердце так громко стучит… как моё… Интересно, моё он слышит? Черт возьми, я не могу думать ни о чём другом, когда он так близко. Это сводит меня с ума. — Ты такая лгунья да ещё и зануда, — приговаривает Чонгук пока застегивает куртку, а я завороженно наблюдаю, как змейка ползет вверх, дожидаясь, когда брюнет взглянет на меня, чтобы задать вопрос: — Если ты действительно думаешь, что я такая, тогда почему ты так дружелюбен по отношению ко мне? — И в чем же проявилось это дружелюбие? — недоуменно спрашивает он. — Ты помог мне сбежать с вечеринки и не попасться копам, хотя мог убежать один. Ты согласился проводить меня до дома, но ведь просто мог отказать Джину, и тогда бы ему пришлось приехать за мной. Ты отдал свою куртку мне, но я же вижу, что ты не меньше меня ощущаешь холод. Твоё тело дрожит, а губы уже слегка посинели. Может, ты тоже лжёшь? Парень отстраняется от меня и медлит с ответом. Я разглядываю его лицо, что становится угрюмым. Кажется, он пытается подавить некоторое волнение. Он держится прямо и смотрит не мигая, из-за чего его взгляд приобретает некоторую отрешенность. Он уверенно стоит на одном месте, стараясь скрыть беспокойство, но при этом его выдают бегающие пальцы, что перебирают друг друга. Неужели он нервничает? Неужели есть какое-то объяснение его поступкам? — Это все потому, что ты сестра моего лучшего друга, — произносит Чонгук, и я корю себя за то, что надеялась услышать что-то другое. Не стоило мне ожидать иного ответа. Будто бы боясь, что взгляд может выдать чувства, парень преднамеренно отводит его и договаривает: — Будь на твоём месте любая другая девушка, я бы поступил также. — Таким способом хочешь подлизаться к моему брату? — грубо выпаливаю я, тяжело дыша от злости. Еще одна причина почему у меня столько много друзей и знакомых — мой брат. Ким СокДжин — это имя у всех студентов на слуху, правда, мало кто использует его полное имя в разговоре. Джин — так его чаще всего называют. Молодой парень со смазливой мордахой, с растрепанными темно-коричневыми, цвета горького шоколада, волосами и притягивающими, как магнитом, карими глазами. Ветреный и красивый весельчак, который имеет широкую известность как в университетских кругах, так и за их пределами. А все потому, что этот придурок живет так, как будто завтра никогда не наступит. Он совсем не думает о будущем и просто живет в свое удовольствие. А ещё, представительницы женского пола очень трепетно относятся к нему. Я постоянно слышу восторженные отзывы девчонок, которые ну просто до крышесноса хотят встречаться с ним. Да и многие студенты считают крутым пожать ему руку при встрече. Харизматичный брюнетик с лицом прославившегося актера, который с легкостью завоевал Голливуд и покорил там всех своим актерским талантом и обаянием. Его любят девушки и уважают не только парни, многие вполне себе взрослые люди тоже попадают под его обаяние. Мне до сих пор неизвестно по какой причине мой братец всем нравится. Без исключений. Наверное, красота, талант и популярность были у него с рождения. Джину все доставалось легко, чего не скажешь обо мне. С самого детства он делился со мной всем: игрушками, одеждой, и сладостями. Это касалось и друзей. И когда мы повзрослели, это не изменилось. Это парень постоянно собирал вокруг себя толпу, и постоянно вокруг него кто-то крутился: друзья, приятели, поклонницы. Я бесилась, сама не зная из-за чего. Теперь я осознаю, что завидовала, то ли Джину, то ли его популярности. Мне же трудно было заводить новые знакомства, но когда люди узнавали чья я сестра, то сами предлагали мне дружбу. Эти новые друзья уделяли мне все свободное время, старались вытащить погулять, узнать поближе. Когда мы становились предельно близки, то ночевали друг у друга, спали в одной кровати и делились самыми сокровенными тайнами. Но стоило всем этим друзьям сблизиться с Джином и поржать над парочкой его шуток, как их отношение ко мне менялось. Всё чаще «эти так называемые» друзья расспрашивали о брате и уговаривали меня, чтобы он присоединился к нашей компании и провел время с нами. Я понимала, что их больше интересует мой брат, а не я, и дружелюбно соглашалась, хотя внутри кипела от злости. Но иметь фальшивых друзей лучше, чем быть одиночкой? Так ведь? Забавно, что я и мои друзья прекрасно знаем о том, что все наши отношения обычное притворство, но продолжаем «дружбу», потому что обе стороны получают из нее выгоду: псевдодрузья — общение с Джином, а я получаю псевдодрузей. — Совсем нет, — отвечает Чонгук. Тот же спокойный тон, то же равнодушие в его голосе. И он не лжет, я чувствую это. — Я не играю в игры, а всегда прямо говорю, что у меня на уме. Притворство — это твой удел. Взгляд тёмных глаз отмечает каждую перемену моего эмоционального состояния, мельчайшие изменения настроения. И я понимаю, что не могу ничего скрыть от него. Сейчас я не в состоянии натянуть улыбку и притвориться, будто сказанное им не ранило меня снова. В ушах стоит слово, эхом разносимое в голове, — «притворство». Этот парень, в который раз за эту ночь, указал мне на самое больное место. Словно пальцем надавил на тот болезненный ушиб, что все ещё не зажил от предыдущих слов. Возможно, было бы легче и не так мучительно сломать ногу или руку, чем ощущать эти удары, что достигают самого сердца, заставляя его медленно кровоточить. И было бы проще, если бы это было физическое ранение, так как душевные раны невозможно залечить: они закрыты и невидимы. — Прости, — негромко проговаривает парень, задумавшись о грубости своих слов. Его голос становится таким, будто он чувствует себя не в своей тарелке. Он совершенно не походит на того самоуверенного Чон Чонгука, которым был несколько минут назад. «Прости»? Сказать «прости» после того, как ты ранил кого-то, не зная, зажили ли его раны или стали глубже… Разве это не бессмысленно? Скорее всего он извинился для того, чтобы ему стало легче… Это «прости» никак не относится ко мне. Даже не знаю, что разозлило меня больше всего: то, что он назвал меня притворщицей или то, что он извинился за это. — Я и в правду такая лгунья, какой ты меня видишь? — притворяюсь, будто для меня это ничего не значит. Но осознание того, что мои действия бессмысленны, заставляет меня отбросить эту фальшивую ухмылку и посмотреть на его ботинки. Пытаюсь поднять взгляд, но такое чувство, будто голова весит тонну. — Нууу… — протягивает Чонгук, почесав затылок. Я терпеливо жду, когда он найдет подходящие слова, чтобы дать ответ на мой вопрос. Он глубоко вздыхает и опускает взгляд. Говорить правду трудно и больно. Но еще труднее принять правду о себе. Преступник никогда не признается в том, что он совершил преступление. На самом деле первое, что скажет обвиняемый: «Я не делал этого. Нет, только не я». Так же и со мной. Я так часто вру самой себе, что через некоторое время сама начинаю верить. Постоянно все отрицаю и не могу различить правду от своей же лжи. Я сама себе все внушила… Когда его глаза снова смотрят на меня, он говорит:  — Ты грубая, невоспитанная… постоянно лжёшь и иногда ты так меня бесишь, что хочется дать подзатыльник. Но ты такая, какая есть. Это прозвучало так в стиле Чон Чонгука. Что-то очень обидное, и в то же время… подбадривающее? Уголки моего рта расплываются в кривоватую улыбку. Это самая печальная из всех моих улыбок. И по выражению Чона видно, насколько она печальна. — Раз ты единственный, кто распознал мою фальшь, то скажи: если люди узнают меня настоящую, они отвернутся от меня? — я затихаю в мучительном ожидании ответа. — Ну как видишь, я всё ещё здесь и не куда не сбежал, — Чонгук разводит руки в стороны, демонстрируя себя во всей красе и улыбаясь одним уголком губ. — Я серьезно. Если я перестану делать то, что от меня ожидают, перестану притворяться той, кем не являюсь… Если я стану собой… Что если… Что тогда произойдет? Я останусь одна? — Мысли, постоянно крутившиеся в моей голове, наконец-то выходят наружу. Смешно и одновременно грустно осознавать, что порой живешь в отрицании, что не видишь жалкую правду о себе, пока то-то не ткнет тебя в неё носом. А когда это случается, когда ты наконец-то говоришь правду, то она отнимает у тебя всё то, чего ты добился с помощью умелой лжи. Поэтому я боюсь правды. Я боюсь потерять всё, что сейчас имею. Но стоит ли оно этого? Фальшивые друзья, псевдодружба, поддельная репутация… Так ли это всё мне нужно? Мои «друзья» даже не волнуются обо мне. Они говорят мне, что волнуются, но это не так. Если бы они волновались, они бы сделали попытку, они бы были здесь ради меня. Но их нет. Никого нет. Мне больно и я застряла тут сама по себе. Так чего же я боюсь на самом деле? Одиночества? Но одиночество вовсе не означает, что ты заперт один в своей комнате. Ты можешь быть в людном месте и ощущать себя по-прежнему самым одиноким человеком, потому что никому по-настоящему не принадлежишь. Моё одиночество — это только моё одиночество. Оно никогда и никого не интересовало, так всегда было и так всегда будет. Оно останется только со мной. В таком случае совсем не одиночество виновато в том, что я стала лгуньей. Мной завладело чувство страха. Именно оно контролировало меня. Страх — самая сильная из человеческих эмоций. — А как же твой брат и наша компашка? Ты не будешь одна, — произносит парень, а я не в силах оторвать глаза от земли и посмотреть на него. — Я обещаю тебе. Не знаю, он искренне говорит это всё или просто хочет меня утешить, но мне хочется ему верить. Мельком оглядываю лицо парня: карие глаза на этот раз не сверкают насмешкой или издевкой, как это было до этого в клубе, а его улыбка кажется мягкой и грустной. Он выглядит таким же несчастным, как и я сама. Таким же уставшим, как и я. — Раз я решила больше не притворяться, то признаюсь сразу. Я безумно рада, что мы сбежали из того ночного клуба и сейчас направляемся домой, — чувствуя легкость во всём теле, говорю я, и мы продолжаем путь. — И всего-то? Просто скажи прямо, что ты счастлива лишь от одной мысли, что я провожаю тебя до дома, — Чон дергает бровями, улыбаясь во всю силу. Воздух, наполненный влагой после дождя, заглушает городской шум, и мы спокойно можем расслышать друг друга, потому что рядом нет громкой музыки. — Возможно, но нет,— я прячу улыбку за длинными волосами, что так и лезут в лицо. — Просто я ненавижу ночные клубы. Для большинства людей ночной клуб — это заведение, предназначенное для развлечения и отдыха. Но для меня его значение превратилось в средневековое орудие пыток. Думаю, что суть ночных баров состоит в том, чтобы заставить почувствовать нас мелким и ничтожным, — саркастично усмехаюсь. — Когда ты попадаешь внутрь, — как ни в чём не бывало Чонгук продолжает мою мысль, — Ты ожидаешь увидеть какое-то райское местечко, но на деле ночной клуб — это невероятная мешанина ужаса и безнадежности. Словом, форменный ад. Одно из наиболее веселых занятий в ночном клубе — это просто стоять и ни с кем не разговаривать. Если не всматриваться в окружающую толпу людей, то можно подумать, что всё вокруг постоянно веселятся и открыты к общению. Но это не так. Если более внимательно приглядеться, то увидишь, что здесь каждый сам по себе. Они держат что-то в руке, обычно алкогольный напиток, и делают вид, что им действительно весело, хотя со стороны это выглядит глупо и отвратительно. Чон наклоняет в сторону голову и смотрит на меня, будто ждет ответной реакции. — И при этом необходимо убедительно демонстрировать окружающим, что ты отлично проводишь время. Выкрикивать нечто бессмысленное типа «О-о-о-о» или «Е-е-е-е», чтобы показать всем вокруг, что тебе здесь хорошо и ты наслаждаешься атмосферой, — толкаю плечом парня, демонстрируя людей в клубе, и смущенно смеюсь, когда уголки его губ медленно поднимаются. — Хотя расслышать что-то конкретное в ночном клубе  почти нереально, — соглашается он. — После пары стаканов каждый в клубе чувствует себя центром вселенной. И единственное, что помогает абстрагироваться от этого всеобщего хаоса, это телефон. Когда ты берешь в свои руки мобильник, то оказываешься в безопасности. — Заявляю открыто, что Пак Чимин — король отстойных вечеринок, — завершаю тираду всех клубоненавистников, и Чонгук заливается смехом с моей чрезмерной эмоциональности. Его лицо озаряет такая открытая простодушная улыбка, что я на мгновение теряю бдительность. Наверняка парень не раз слышал о неотразимости своей улыбки и использует ее на всю катушку для обольщения глупеньких девиц. И если я заикнусь об этом, то это лишь потешит его самолюбие. — Знаешь, вот сейчас я присмотрелся… ты не такая уж и страшненькая, — неожиданно произносит Чонгук, и я замираю на месте. — Издеваешься надо мной? Я думала, что он что-нибудь на это ответит. Что-нибудь самодовольное и дерзкое. Или, может, подшутит надо мной, как он обычно это делал. Но он просто смотрел на меня, и на его лице было абсолютно серьезное выражение. Совершенно не то, что я ожидала от него. — Да нет, ты красивая. — Никто, кроме брата, мне такое не говорил, — и это было правдой. Никто, даже в шутку, не говорил мне нечто подобное, поэтому я не считала себя таковой. На фоне своего брата-красавчика я всегда была серой тенью. Среди друзей я тоже не выделялась и казалась совсем обычной. И если я была совсем одна, то никто не замечал меня. Словно некий человек-невидимка. Но со временем научившись управлять этой способностью, я стала исчезать тогда, когда мне это нужно было: я могла стать невидимой, например, затеряться в толпе людей или спрятаться в одной из аудитории академии, чтобы побыть в одиночестве. Тогда я могла снять маску, что сильно натирала и приносила ужасный дискомфорт, и побыть Ким Джису, а не младшей сестрой Джина. — Кажется, мы почти на месте, — говорит парень и указывает куда-то вдаль. Мои глаза следуют за указательным пальцем и упираются прямо в крышу невысокого дома. Через две минуты мы уже стоим на пороге этого дома, пока я ищу в сумке заветный ключ, а затем открываю входную дверь. — Джису, — окликает меня парень и, не улыбаясь, разглядывает меня, придерживая дверь рукой, чтобы я не закрыла. — Да? — Ты… Это... Можно мне стакан воды? — замирает он. — Конечно. Секундочку. Слышу облегчение в выдохе парня, когда рукой приглашаю его внутрь дома. Через минуту я возвращаюсь со стаканом воды. Он делает несколько жадных глотков. — Извини, что тебе пришлось провожать меня домой, — виновато опускаю голову, обойдя парня и усаживаясь на кожаный диван, подобрав колени. — Ерунда, — Чонгук устраивается рядом со мной на диване, сложив ноги по-турецки. Не так близко, чтобы касаться, но достаточно, чтобы я чувствовала его. — Я никогда раньше не ходил на вечеринки. — А сегодня зачем пришел? — спрашиваю я просто для поддержки беседы. Чонгук хмыкает. — Могу задать тебе тот же вопрос. По той же самой причине, что и ты, — чтобы не чувствовать себя одиноко. Он мягко улыбается, и ощущения у меня рядом с ним немного меняются. Нет жуткого желания оттолкнуть, отодвинуться, отсесть подальше. Мне комфортно, хотя он явно преодолел мое личное пространство. — Но больше всего я хотел... — парень нарочно делает паузу на середине предложения, — Хотел, увидеть тебя. Я знал, что ты тоже будешь там. От смущения я готова провалиться сквозь землю, жар поднимается от кончиков пальцев ног. Его слова настолько неожиданны, что я лишаюсь дара речи. Он же не кажется таким смущенным. Просто сидит и смотрит на меня. Чонгук. Если меня попросят описать этого человека, я, не задумываясь, тут же скажу все, что о нём думаю, мало того, я сделаю это с непередаваемым удовольствием. Бестактный, наглый, противный тип с идиотским чувством юмора и завышенной самооценкой. У него дурацкая улыбка, которую все девчонки находят обворожительной, детские ямочки на щеках, которые редко увидишь. Язык этого парня — самый главный враг не только его самого, но и всех, кто находится рядом. Он нахальный, самоуверенный и совершенно невыносимый... Я понятия не имею, что с собой делать. Он заставляет меня очень много думать, и я не могу остановиться. Он сводит меня с ума, и поэтому я отчаянно притворяюсь, что не влюблена в Чон Чонгука. Молчание длится на пару ударов сердца больше, чем нужно. Я хватаюсь за первую подвернувшуюся мысль. — Снова твои шутки? — я смотрю на него. Ошибка. Его выражение, эти спокойные карие глаза, изгиб его рта, то, как он смотрит на меня — всё говорит о том, что он знает ответ на вопрос, а я нет. — Я не собираюсь сидеть здесь и слушать, как ты притворяешься, будто тебе до меня есть дело, — я разворачиваюсь, чтобы встать с дивана и устремляюсь к двери. И только я собираюсь открыть её, как Чонгук говорит: — Я сейчас не шучу. Он подходит ближе. Я слышу, как его шаги приближаются ко мне. Медленно, он делает еще один шаг. Пока он говорит, его голос пропадает. — С каждым днем в университете я ловил себя на мысли, что уж слишком долгое время засматриваюсь на одну девушку. И лишь на одну. Но почему? Их же столько вокруг. Почему именно она? К слову, я не знаю ответа на этот вопрос до сих пор. Я просто люблю тебя… Потому что ты — Ким Джису. Потому что — это ты. И я не могу отвести от тебя взгляд. Я постоянно ищу твоё лицо в толпе. И хотя мне легче, когда ты рядом, находишься где-то поблизости, болтая со своими мнимыми друзьями, почему-то у меня всё равно тянет в груди, а когда тебя нет, боль усиливается настолько, что я удивляюсь, как я жил до встречи с тобой. Я не могу без тебя. Даже не знаю, когда я влюбился, но мне кажется: я любил тебя всегда... с первого взгляда. Потому что это ты, потому что ждал именно тебя. Мое дыхание учащается после его слов, и каждый раз, когда я пытаюсь его восстановить, то становится только хуже. — Чонгук, — только и слетает с моих губ. — Каждый раз, когда ты проходила мимо меня, незамеченная... Я снова и снова хотел сделать что-нибудь, чтобы ты заметила меня, — парень вплотную стоит ко мне, наши руки почти соприкасаются, а лица в считанных сантиметрах друг от друга. — Я всегда замечала тебя, — выдыхаю прямо в губы, — Пока никто не видит, я наблюдала за тобой. Я наблюдала, оставаясь в тени. Но как ты, разоблачив моё притворство, так и не смог разглядеть мои чувства к тебе? Сейчас, смотря на него, я чувствую своё сердце. Оно бьётся сильно, и я спрашиваю себя, как я вообще могла столько времени жить, зная, что оно бьётся без причины. — Без понятия, — отвечает Чонгук, касаясь моей щеки и поправляет вечно спадающую на лицо прядь волос. — Обещаешь, что будешь смотреть лишь на меня? Если "да"... тогда не шевелись. Закрой глаза и позволь мне поцеловать тебя. Чонгук послушно закрывает глаза, ожидая поцелуя, пока я медленно приближаясь к его лицу. Немного отпрянув, смотрю на его серьезное лицо. Хихикнув, всё же накрываю его губы своими, а затем говорю: — Я ненавижу то, какой ты безрассудный. Я ненавижу то, как ты читаешь меня как открытую книгу, но рядом с тобой я становлюсь собой.