Месть.

Ночь. Глубокая, тёмная, почти чёрная, на небе ни звёздочки, даже луна спряталась за облаками, словно испугавшись чего-то. А бояться было чего. В воздухе витал запах опасности и смерти, вдалеке, где-то там, за чёрным лесом, слышался холодящий душу вой неизвестного чудовища, и в то же время возле озера, если прислушаться, то можно было услышать загробную песню озёрной ведьмы. Она пела словно в последний раз, её голос жидким ядом разливался над чёрной гладью озера, отравляя и убивая всё на своём пути. Эта песня была придумана самой смертью, а спела её сама дочь владыки Ада. Единственный, кому песня смерти не приносила вреда, был ветер, свободно гуляющий меж деревьев, близ озера. Внезапно все стихло, даже ветер перестал дуть и послушно улёгся на гладь озера, только слегка всколыхнув её. Стало тихо, слишком тихо. Всё затаилось в ожидании чего-то. Ни чудовище, ни ведьма, ни ветер не смели нарушать царившую тишину. Они ждали, ждали прибытия, её прибытия и её жертву. И, когда тишина стала почти осязаема, что можно было дотронутся до неё, воздух прорезал душераздирающий крик, полный боли и ужаса. Крик молодой жертвы. И через несколько секунд певучим, нежным, женским голосом кто-то стал читать заклинание: Ведьма Моргана, вернись! Кровь тебе в дар. Возродись! И разожги пожар. Проснись! От долгого мёртвого сна. Отомсти! За погубленную любовь. Уничтожь! Тварей, посмевших тебя погубить. Отдаю! Тебе своё тело для свершения мести! Дальше голос стал звучать властно, твёрдо, уверенно, исчезла нежность, певучесть: Возьми мою кровь! Возьми мою плоть! Но не сжигай мою душу, Оставь её здесь! Вселись в моё тело! ВОЗРОДИСЬ! Хозяйка моя, ведьма Моргана! Ослепительная вспышка с оттенком красного озарила округу, и снова наступила тишина, но уже через несколько секунд небо прорезала молния, а из-за туч опасливо выглянула луна, осветив поляну. Картина, представшая перед взором луны, была поистине ужасающая. Посредине поляны стоял чёрный мраморный алтарь, украшенный рубинами по краям, на нём лежала ангельски красивая девушка с белыми, словно снег, волосами и нежно-молочной кожей, её прекрасные голубые глаза были распахнуты, но уже как несколько минут ничего не выражали, рот был приоткрыт в предсмертном крике и из него тоненькой струйкой стекала алая жидкость марая и без того залитое кровью подвенечное белое платье. Из груди невесты торчал кинжал с серебряным лезвием и золотой ручкой, украшенной изумрудами и сапфирами, по краям от раны расплывалось багровое пятно, оно отчётливо выделялось на белой ткани. Рядом с алтарём стояла другая девушка, закутанная в чёрную ткань, полная противоположность первой, но от этого не менее прекрасная. Идеальное, с тонкими чертами лицо, аристократически бледная кожа, чёрные, как смоль, волосы при лунном свете отливавшие синевой, ярко-зелёные глаза светились каким-то потусторонним светом, печальная улыбка застыла на алых губах ведьмы, она с грустью смотрела на девушку, которой так и не суждено было стать женой, так же, как и ей самой. POV Моргана. Смотрю на мёртвую невесту. Это его двоюродная сестра, она так прекрасна (как и он), и как ужасна всё-таки была её смерть, но так было нужно, так было предсказано ещё задолго до этого дня, года, столетия самой Моргаузой. Девушке суждено было умереть, мне суждено было возродиться, чтобы отомстить за всё. Чувствую, как жалость и грусть постепенно вытесняет ярость и желание растерзать, убить, наказать. Перед взором мелькают воспоминания, такие прекрасные и такие ужасные. Я помню всё, словно это было вчера. Насколько я помню, в нашем роду все по женской линии были особенными, то есть ведьмами, но мы никому никогда ничего плохого не делали, наоборот мы лечили больных, делали заговоры на хороший урожай, помогали, применяя магию, когда нашему королевству угрожала опасность. Всё так и было до тех пор, пока однажды гуляя по лесу, я не встретила его, принца Рафаила, ангела во плоти. Но это не была любовь с первого взгляда, как в сказке. Сначала это просто была помощь принцу королевства. Я лечила его от боли, которая время от времени пронзала всё его тело: проклятье преследующее королевский род вот уже несколько столетий. Рафаил не хотел, чтобы отец знал, что и его проклятье не обошло стороной. Каждый день на закате он приходил к этому самому озеру и слушал мою песню, лечебную песню, способную за месяц нейтрализовать проклятье, написанную ещё моей прабабушкой для деда нашего короля. Каждый день принц приходил на озеро, говорил, стало ему лучше или хуже, потом слушал песню и, поблагодарив мешочком золота, уходил. Но шли дни, и что-то менялось во мне, в нём, хотя он пытался это скрывать, но для меня наш принц был открытой книгой. И вот в один прекрасный день вместо того, чтобы, как всегда всунуть мне в руки мешочек золота принц спросил: «Зачем тебе всё это, Моргана? Ты ведь ведьма весьма сильная. Зачем ты помогаешь мне, когда можешь уничтожить всё и всех и взять золото силой?» Тогда я очень рассердилась на него и бросила мешочек золота к ногам принца со словами: «Не нужно мне это золото можете забирать хоть всё, что до этого дали, всё равно для меня оно ничего не значит, а помогаю я вам, потому что просто так хочу!» Тогда я испытала первобытный ужас, осознав, что только что накричала на самого наследника престола – это ведь каралось по закону от лишения языка до смертной казни. Поэтому, чтобы как-то исправит ситуацию, я, поклонившись, принесла свои самые искренние извинения и уже собралась идти, как услышала тихое: «Нет, это ты меня прости за глупые подозрения….И спой мне еще, пожалуйста, у тебя очень красивый голос». Так и начались наши отношения. С каждым днём мы узнавали друг о друге что-то новое: он учил меня рисовать, я его петь, потому что нам так хотелось, потому что в обществе друг друга мы чувствовали себя уютно. Так пролетали дни, а мы всё больше проводили времени вместе, а я всё чаще ловила себя на мысли, что хочу его увидеть и с нетерпением жду встреч. Эти мысли пугали меня, и я отмахивалась от них, как от чего-то страшного. Но судьба всё равно берёт своё. Когда проклятье полностью было снято и наши встречи должны были прекратиться, я, смотря в его глаза цвета расплавленного серебра, в которых почему-то читалась печаль, поняла, что уже давным-давно полюбила наследника престола, но не была готова признать это. Осознание действительности обожгло сердце раскалённым добела словом «безответно», и я заплакала прямо на глазах любимого человека. Глупо, но это так. Боясь поднять лицо на Рафаила и увидеть его насмешливую ухмылку и презрение в глазах, я стояла, опустив голову, а слёзы просто стекали по моим щекам. Помню, как сейчас: мой принц взял мою руку в свою и, поцеловав тыльную сторону ладони, спросил: «Отчего ты плачешь моя прекрасная сирена?». Я застыла и, подняв полный недоумения взгляд, наткнулась на глаза полные нежности и любви. Дальше слов было не нужно, их заменил нежный, чувственный поцелуй самого дорого мне человека. Этот вечер запомнился мне навсегда: с него всё и началось. Каждый день на заходе солнца, как и раньше, мы встречались у этого самого озера и просто утопали в нежности и любви друг друга, а, когда нужно было прощаться, мы никак не могли и не хотели разомкнуть переплетённых пальцев. А когда всё же прощались, то тут же чувствовали, что словно от нас отрывают половинку души. Да, так и было, мы были половинками единого целого, и это было чудесно, но есть одно «НО», Рафаил был принцем нашего королевства, а также будущим королём, я – простолюдинкой, к тому же ведьмой. У нас не было будущего. Я понимала это и мне было страшно. Страшно потерять его. Рафаил же давно нашёл выход из этой проблемы. В один прекрасный день, переступая через правила, мой любимый предложил мне стать его женой, подарив самое прекрасное кольцо в мире: золотое с драгоценным самоцветом. Я не могла и не хотела ему отказывать. В этот же день мой принц, взяв моё лицо в ладони, сказал: «Любовь моя, по замку начинают ходить слухи о моей одержимости тобой, я не знаю, как они узнали, с кем и куда я хожу на встречи, но это так, поэтому больше нельзя медлить, нужно бежать (я кивнула, он счастливо улыбнулся) на следующий же день на рассвете встречаемся возле старого дуба. На озеро идти нельзя: есть вероятность, что нас там поджидают». После этого мой ангел нежно поцеловал меня и, прошептав: «Я люблю тебя Моргана, скоро нас никто не сможет разлучить», скрылся за деревьями по направлению к замку, и я тоже, не медля направилась к своему дому. Если бы я знала, чем это закончится, то ни за что бы не согласилась сбежать. Следующий день можно принять за Ад, если не знать, где находишься. Уже подходя к старому дубу, я почувствовала, что то-то не так, но не придала этому значения (а зря!), ступила на поляну, где находился самый древний дуб, который рос здесь не одно столетие. В ту же секунду меня кто-то схватил и, заломив руки за спину, торжественно произнёс: «Ведьма Моргана, вы обвиняетесь в колдовстве против наследника престола, вы будете приговорены к смертной казни без суда и следствия, так как доказательства вашей вины на лицо. Вы приворожили принца Рафаила и за это будете сожжены на костре сегодня на закате на главной площади». Сначала я только посмеялась про себя из-за того, что они думают, что меня, ведьму, удержит тюрьма, но радость моя была недолгой. Псы его величества оказались предусмотрительней и заблокировали мою магию, одев мне на шею кристалл, омытый кровью единорога и гарпии. В этот момент я поняла, что обречена, на глазах навернулись слёзы, против этого артефакта я бессильна – это была Ахиллесова пята всех ведьм. Когда меня под руки уводили с поляны, я слышала крики возлюбленного. Он кричал, почти рычал, как раненный зверь, отбивался от стражи, пытаясь прорваться ко мне. В глазах его была паника, злость, ужас и отчаяние, а также слёзы, но, несмотря на последнее чувство, которое я увидела в его глазах, он не оставлял попытки убедить, что он не одержим, а по-настоящему влюблён. Но никто ему не верил, и мой принц продолжал прокладывать путь ко мне, тогда, как я пыталась вырваться из стального захвата стражника подбежать к нему. Все попытки, его, мои были тщетны, а страже так надоел «одержимый» ведьмой принц, что один из них схватил близ лежащую палку и ударил его по голове и мой нежный ангел без чувств упал на землю. Дальше помню всё, как в тумане. Меня привели в камеру, в которой не было абсолютно ничего, даже решетчатого окна, заковали в цепи, подвесив под потолком за руки, и оставили. Но не прошло и часа, как пришел человек и стал меня пытать, требуя сознаться, в том, чего я не совершала. Меня хлестали плеткой, на конце которой были острые шипы, шипы сдирали кожу, принося адскую боль, кровью была залита вся камера, даже стены и потолок, а на полу можно было обнаружить ошмётки окровавленной кожи, а я, не обращая внимания на то, что кровь с потолка попадает мне в рот, кричала. Кричала, срывая голос, и желала одного, чтобы эта участь не постигла моего ангела. Когда моему мучителю наскучила плетка, он взял острое лезвие, вырезал слово «ВЕДЬМА» на животе и, полюбовавшись творением своих рук на последок всадил серебряный нож мне в бедро и ушёл, очень довольный собой. А я, больше не в силах терпеть боль, потеряла сознание. Очнулась я от того, что кто-то окатил меня из ведра ледяной водой, тело пронзила боль, и я втянула воздух сквозь плотно сжатые зубы. Мучители, смеясь, освободили меня от цепей, и я еле устояла на ногах, но в следующую секунду всё-таки упала из-за того, что один из стражников грубо толкнул меня к выходу. Я попыталась встать, но не смогла, и тогда стражники похватали меня под руки и куда-то повели. Я поняла: время пришло. Меня сожгут на костре, за то, что я не совершала. Выйдя из подземелий, я услышала рёв толпы: «Сжечь её! Сжечь ведьму проклятую! На костёр её, дрянь адскую! Сжечь! СЖЕЧЬ! СЖЕЧЬ!!!» И это была их благодарность за мою помощь, за мои старания. Неблагодарные твари! Я содрогнулась от переполнявшей меня ярости, вспоминая искажённые злостью, ненавистью, отвращением лица крестьян. НЕНАВИЖУ! ОТОМЩУ! Тогда я даже не успела и глазом моргнуть, как оказалась привязана к столбу на кострище, на меня было направлено тысячи пар глаз (я знала: тогда все жители королевства пришли полюбоваться на то, как сжигают ведьму, от самого богатого графа до нищенки без крова), наполненных злобой и все как один кричали: «Сжечь тварь! Сжечь ведьму!». Потом округу огласил голос короля и все притихли: «Сегодня, 13 июля ведьма Моргана была приговорена к смертной казни через сожжение на костре за измену, за использование колдовства против наследника престола, принца Рафаила!...Скажи, тварь, тебе есть, чем себя оправдать?» Я, посмотрев на короля Ореста, безумно улыбнулась и прокричала на всю округу, заглушая всех: «Я люблю тебя Рафаил! И знай, я вернусь и отомщу, за нас, за тебя, за меня, за нашу любовь! Обещаю! Только дождись меня!!!» А затем зашлась жутким смехом, а король проревел: «Привести казнь в исполнение!!! СЖЕЧЬ СУМАШЕДШУЮ ВЕДЬМУ!!!» В следующую секунду на костёр был брошен факел, и полыхнуло пламя. Заглатывая податливые бруски, огонь подбирался ко мне… и вот я уже объята пламенем. Боль была невыносима, но я не кричала, я продолжала смеяться, безумно смотря на ошарашенную толпу. Когда я чувствовала, как покрывается волдырями моя кожа, лопаются сосуды, я думала об одном, о том, как однажды вернусь, и это место запылает адским пламенем. После моей смерти моя душа не обрела покой, она жаждала мести, а, когда я узнала, что король убил моего возлюбленного, поняв, что Рафаил не был околдован, я стала искать способ возродиться. Долгие пять лет я искала ритуал, способный вернуть ведьме жизнь и нашла. Он был невероятно прост и назывался довольно подходяще «Месть ведьмы», с помощью него ведьма могла воскреснуть, но лишь для того, чтобы отомстить, как только месть завершится, душа ведьмы обретёт покой, отправившись в чистилище. Для этого мне нужна была преданная ведьма, я уже знала, кто подойдёт на эту роль. До моей смерти меня обожала и боготворила дочь моей сестры Каролины, Анна. Сейчас эта девушка была точной копией меня, как внешне, так и внутренне. Я призвала её и поручила ей найти кинжал, лезвие которого должно было быть омыто кровью не менее ста грешников, построить алтарь из чёрного мрамора, омыть его водами Мёртвого моря и украсить рубинами, которые были добыты ценой жизни, ещё я приказала ей на время отдать своё тело, так как моё было сожжено, а так же найти невесту, в жилах которой будет течь королевская кровь, также она должна приходиться моему возлюбленному родной или двоюродной сестрой. К счастью, такая нашлась. Наконец всё было готово. И ритуал был проведён. Я возродилась. Вынырнув из воспоминаний, я отворачиваюсь от мёртвого тела и смотрю на озеро, тот, кто мне нужен, сидит там, возле этой чёрной глади, и ждёт, ждёт приказа, ждёт свою хозяйку. Озёрная ведьма по имени Урсулла, моя верная послушная слуга. Ведь при жизни я была матерью и хозяйкой всех магических существ, как со светлой магией, так и с тёмной. Они всегда повиновались мне и любили меня, а, когда их мать сожгли на костре, все светлые существа, разочаровавшись в людях просто заснули вечным каменным сном, а тёмные, не почувствовав мою силу рядом, стали уничтожать людей, но эти твари оказались сильнее и мои бедные дети пали от их мечей и стрел. Выжили лишь немногие, в основном те, кто обитал в воде и в воздухе, в горах. Стискиваю зубы и сжимаю кулаки. Люди забрали всё, что мне было дорого! Ненавижу, отомщу! И для этого мне нужна она, чтобы сделать смерть виновников более долгой и мучительной. Величественной походкой, подхожу к озеру, Урсула учтиво кланяется мне и говорит: — Я рада видеть вас, мать всея существ. Каков будет ваш приказ? Прищурившись, смотрю в красные глаза ведьмы и вижу там радость и торжество. Да она ликует, ведь во время «Великой чистки» погибло много её сестёр. Прикрыв глаза, тихо говорю, наслаждаясь каждым словом: — Спой свою смертоносную песню, моё дитя, над деревнями этого королевства: пусть узнают, как жестока может быть наша месть. — Как прикажете, госпожа, — говорит Урсулла и снова поклонившись, исчезает, просто испарившись в воздухе. Я открываю глаза и смотрю на луну. Сегодня она станет свидетельницей моей мести, а потом и моей смерти. Улыбаюсь, слыша, как округу оглашает голос моей дочери. Ну, всё, крестьяне, теперь вы подохнете от чумы! Улыбка стала шире, когда я вспомнила, что король Орест со своей свитой сегодня обходит свои владения. Хм, он будет мучиться дольше всех. Внезапно сзади меня слышится какой-то шорох. Ухмыляюсь: и он пришёл, мой сын, Вирн, большой чёрный волк с крыльями летучей мыши, глазами орла и хвостом змеи, на кончике которого есть ядовитый шип. Ну, что ж, я рада, что он не забыл свою мать. Обернувшись, смотрю в жёлтые глаза Вирна, вижу там то же, что и у Урсуллы, но кроме этого там ещё есть предвкушение и голод. О, да! Мой сын голоден, его нужно покормить. Злобно усмехнувшись, приказываю: — Вирн, мой сын, раз ты здесь, раз ты пришёл, чем очень меня обрадовал. Приказываю, растерзай любого, кто посмеет бежать из королевства. Глаза Вирна полыхнули жёлтым и он, осклабившись, поклонился и полным благодарности голосом произнёс: — Будет исполнено. В следующую секунду мой сын, расправив кожистые крылья, взмыл в небо и полетел в сторону деревень королевства, я мстительно улыбнулась. Теперь вам не сбежать, жалкие твари, именуемые людьми. Я всё предусмотрела. Остался последний штрих. Безумно смеясь, телепортируюсь на опушку леса, отсюда хороший вид на замок. Сейчас начнётся веселье! Выставляю руки вперед и выкрикиваю всего одно слово: — ГОРИ! В ту же секунду замок объяло сине-зелёное пламя, и я услышала полные ужаса крики, просьбы о помощи, предсмертные вопли и всё это было музыкой для моих ушей. Я мщу и месть моя ужасна! Опускаю руки, а потом через минуту снова поднимаю и кричу добавляя жара: — ГОРИИИИИ! Пламя взметнулась до самых небес, а крики стали ещё пронзительней. Я посмотрела на ворота замка. АГА! Пытаемся убежать? Ну, нет! Вскидываю руку вверх и шепчу: Купол смерти их запри, Воздуха не пропусти. Купол смерти их запри Пусть умрут жестокой смертью Все враги мои! В следующую секунду над замком образовался полупрозрачно-красный, светящийся купол, по которому изредка пробегали змейками молнии. И, как людишки не бились, они никак не могли пройти сквозь него. Идиоты! Это вообще нереально! Они все умрут там, задохнуться, а потом их трупы поглотит огонь! Мой безумный хохот оглашает округу, и все, кто находился под куполом, подняли глаза на меня. О, они меня заметили. Не стоит упускать такой шанс дать понять им, что я сдержала обещание, данное любимому. Поднявшись над землей, я медленно поплыла по воздуху, глумливо улыбаясь с отвращением смотря на корчившихся в агонии тварей. Остановившись над серединой купола, я, усилив голос магией, спокойно начала говорить, но в голосе отчётливо можно было услышать холодную ярость: — Вот мы снова и встретились, жители королевства. Я думаю, вы узнали меня, узнали во мне ту девушку, которую когда-то сожгли на костре, обвинив в том, что она не совершала. Любовь между ней и принцем вашего королевства была настоящей, не созданная магией, а когда ваш «прекрасный» король всё понял, он решил избавиться от своего сына, посчитав бесполезным. За это он будет гореть в Аду вечно! Я об этом позабочусь….Но также вы не только убили меня, вы оставили моих детей без матери отдали их на произвол судьбы. Мои светлые дети так верили в вас, но, когда их мать убили ни за что, они решили заснуть вечным каменным сном в надежде, что когда-нибудь люди изменятся. Моих же тёмных детей вы перебили, почти всех…. И теперь за всё это вершится моя месть! Кто-то из вас сгорит, кто-то задохнётся, а остальные, те, кто живут в деревнях, умрут мучительной, долгой смертью, как и их король, от чумы. Так, что прощайте, желаю вам долгой и мучительной смерти. Замолкаю, а в следующую секунду чувствую, что силы уходят. Да, моя месть подходит к концу. Они все страдают, корчатся от боли, моля о смерти. Но они — глупцы, смерть наступит не сразу: сначала они прочувствуют океан боли. Улыбаюсь и перемещаюсь туда, где всё началось, к озеру. Здесь тихо. Урсулла перестала петь и, опустившись на дно озера, заснула мёртвым сном, Вирн сейчас наслаждается свежей плотью крестьянина, а, может, и рыцаря. Я не знаю. Обессилено ложусь на землю, чувствуя, как жизнь уходит из меня, но сейчас я хочу умереть, я знаю, что встречу в чистилище любимого, моего Рафаила, моего принца, который, несомненно, давно ждёт меня. Прозрачная слезинка скатывается по щеке, одна, вторая, третья и вот я, уже просто лёжа на холодной земле, плачу, но не от печали и боли в сердце, нет, я плачу от счастья. От того, что скоро обрету покой рядом с моим прекрасным ангелом. Снова улыбаюсь, закрываю глаза, делаю последний вздох, и моя душа покидает тело. Даже не смотря по сторонам, направляюсь в чистилище, где меня встречает мой любимый ангел, мой Рафаил. «Теперь любимая Моргана, мы навеки вместе и нас уже никто не разлучит» — говорит он, улыбается и крепко прижимает свою душу к моей. Наконец мы обрели покой. Конец POV Моргана.