Бессонница

- Мистер Хан, вы представляете, какую огромную ответственность вы на себя берете? Рука сильнее сжимает компьютерную мышь. Треск. И кажется, словно в ней появилась трещина. Севен затуманенным взглядом смотрит в монитор. Камеры стоят неудачно: и кто только в свое время их устанавливал? Но это не важно. Главное – он слышит все, о чем сейчас идет речь. - Я изначально некорректно выразился? - Н-нет-нет, что вы. Я лишь уточняю. Быть может, вы поспешили с решением. Обдумайте еще раз… - Я повторю: вам изначально мой ответ показался недостаточно корректным? - Я понял. Он тяжело вздыхает и откидывается на спинку стула. Протяжно скрипит то одна вещь, то вторая. Весь дом напоминает какой-то старый скрипучий механизм. Древний, ржавый такой. В последнее время все выходит из строя. Ну, хоть камеры работают сносно. Они – его единственная радость сейчас. Или все же не они? А тот, на кого он смотрит каждый день? - Ваша инициатива и мнение было важным для нашего проекта. Благодарим за беседу. - Взаимно. Вас проводят. Тон резкий. Голос стальной. Дипломатические способности Джумина в последнее время начали сдавать. Хотя, быть может, это всего лишь его очередная уловка. Очередной капкан, в который доверчивые и наивные люди всякий раз попадают, очарованные его сладкими речами и пронзительным взглядом. Сменил тактику? Севен вздыхает и закрывает глаза. Ему не спится уже который день. В каждый его сон пролезает чья-то <вполне конкретная> длинная тонкая рука и утаскивает за собой. Туда, где светло. От этого света так болят глаза, что он всякий раз просыпается с ноющей острой болью в голове. Люсиэль ненавидит спать. Ненавидит чувствовать себя так податливо. Слабо. Хорошо. Он хочет остаться в своей темноте. Нет. Он должен остаться. На экране мелькнула фигура, и Севен снова поднял взгляд. Джумин поднимается с места и направляется в другую комнату с максимально безразличным выражением лица, на которое он только способен. Люсиэль усмехается. Такое себе развлечение вместо сна он нашел. Но почему-то так он чувствует, что так становится ближе. Через это наглое подглядывание и слежку. Стоит только протянуть руку, и он коснется Джумина. Так же как его рука касается в кошмарах. А иначе чем кошмарами их не назовешь. Зен бы так и выразился. Севен невольно улыбается. Устало и вымученно. Джумин сейчас наверняка пойдет в ванну и потом сядет за работу. Сегодня, очевидно, не день для Элли, как бы тот этого ни хотел. Кошка тоскливо мурлыкнет ему вслед, когда тот с сожалением пройдет мимо нее и возьмет в руки бумаги. Севен выучил расписание и от этого становится только тошно. Точнее, от самого себя. 707: Хэй-хэй-хэй! 707: Джумин, ты так поздно онлайн 707: НЕУЖЕЛИ ЭТО СИЛА ЛЮБВИ ЗАСТАВЛЯЕТ ТЕБЯ НЕ СПАТЬ Севен видит, как Джумин раздраженно берет свой вибрирующий телефон и набирает ответ. А ему только в удовольствие наблюдать за этим. Глаза начинают закрываются, но он ни за что не уснет. Уж лучше синяки под глазами, чем снова ощущение теплых пальцев на его промерзлом запястье во сне. JUMIN HAN: Элизабет Третья обычно не ставит меня в такое положение. А, это очередная его шутка. Севен пытается засмеяться. Эх, Джумин. 707: Оооо 707: ОНА РЯДОМ С ТОБОЙ? JUMIN HAN: Нет. Даже не думай об этом. JUMIN HAN: Я бы посоветовал тебе идти спать. JUMIN HAN: У меня много работы. 707: У меня тоже JUMIN HAN: ??? 707: Но я решил уделить время тебе JUMIN HAN: Как благородно с твоей стороны. Севен понимает, что начинает действовать ему на нервы, когда видит в монитор его тонкие губы, которые он в очередной раз поджимает. Джумин напряжен, пытаясь концентрироваться. Он разминает шею, и Севену кажется, что его взгляд устало пробегает по камере. Люсиэль вздрагивает. Этот мимолетный зрительный контакт звоном ударил в его голове. JUMIN HAN: Тебе не спится? Севен лениво начинает печатать ответ, но тут же останавливается, когда видит снова шевеление. Тело замирает. Джумин встает с места и размашистым шагом направляется к скрытой камере. Севен издает нечленораздельный звук и почему-то становится стыдно. Пальцы сжали мышку сильнее обычного. Джумин приближается к уголку камеры и невесомо касается ее губами. Севена пробивает дрожь, и щеки начинают алеть, словно у пятнадцатилетней школьницы. Он порывисто наклоняется вперед к монитору и прислоняется лбом к виртуальному лбу Джумина. Тот, словно чувствует, не отходит. Стоит. Выжидает. Откуда он узнал? Нет-нет. Важнее всего: как долго он уже знает? - Ай-яй-яй-яй-яй! Что же это такое! – Люсиэль запускает всю пятерню в волосы и тормошит их, пытаясь успокоиться, но лицо Джумина все еще перед его взглядом. - Говорят, от бессонницы спасает ласка. Очень важно сбежать от когтей бессонницы как можно быстрее. Мозг обязан фильтровать информацию, полученную за день. А твой мозг – главное наше оружие. Севен не двигается и продолжает рассматривать лицо друга. Почему-то сон как рукой сняло. Джумин, ты пытаешься помочь или усугубить ситуацию? Севен так часто имеет дело с буквами, что некоторые он уже успел возненавидеть. А больше всего он теперь ненавидит J и H. Именно они вызывают желание снова начать рассматривать квартиру Джумина в деталях, различать, из какого материала сделана та скатерть. Или рассматривать самого Джумина. Его костюм? Щеки Севена снова покрываются красными пятнами. Он бы никогда себе признался, что каждый раз про себя думает «Эй ты! Идеальный! Твои волосы обычно уложены иначе. Перечеши. Ну вот. Теперь другое дело». Что каждый раз цыкает, когда он надевает белую рубашку, а не ту, темно-синюю в тонкую полоску. Что каждый раз отводит взгляд, когда Джумин приседает, чтобы почесать за ухом Элли. Потому что иначе его эмоциональный диапазон не выдержит такой концентрации "идеального" в кадре. И что каждый раз плотнее прижимает наушники и глубоко выдыхает, вслушиваясь в голос Хана. Он мягкий, мелодичный, спокойный. Словно наполненный самой гармонией. А когда он задает вопрос, то тон забавно скачет вверх или наоборот неожиданно понижается до еле слышимого шепота, и Севен хихикает; надеется, что Джумина еще что-нибудь заинтересует. Лишь бы снова услышать эту забавную перемену. Голова избавляется от ненужных мыслей. Джумин был его ежедневной целебной амброзией от <вирусов>. И причиной бессонниц. 707: Неа ~ 707: Может, посоветуешь что-нибудь? Хийяяя, настал твой час! 707: СОВЕТЫ ДЖУМИНА В СТУДИЮ Джумин легонько поднимает уголки губ, когда чувствует вибрацию. Севен не отводит лоб от монитора, смотрит на его выражение лица снизу вверх, ерзает. Словно пытается пролезть сквозь экран и почувствовать холодную кожу вместо ощущения капелек пота от жара компьютера. JUMIN HAN: Оу, если не ошибаюсь, действенная методика называется НАЗД. «Наблюдение - Анализ - Зависимость - Действие». Кажется, ты с ней знаком. Севен не может сдержать смеха, нервного и счастливого. Никогда еще раскрытие его мелких шалостей так не будоражило кровь. Ладони вспотели, ноги сами начинают дергаться. Это так забавно. Его раскрыли. И кто? Джумин. Но больше всего смущает то, что он знал. Все знал. 707: Хмхмхмхм 707: О да… Недавно вроде услышал JUMIN HAN: Да я бы так не сказал. 707: Ой ли 707: Только вот не совсем уверен… Как часто нужно повторять последнюю ступень практики? JUMIN HAN: Насколько я помню, ежедневно. Джумин приоткрывает губы и чуть наклоняет голову. Севен отодвигается от монитора и пристально смотрит на друга. Он прислоняет указательный палец к губам и мягко улыбается. Так вот как он сражает конкурентов и привлекает на свою сторону союзников. Еле слышное дыхание все же различается через камеру. Весь образ Джумина, все его действия кажутся слишком личными. Интимными. Он прикусил кожу на собственной ладони, наслаждаясь тем, что Севен <по его догадкам> смятен. Вторая рука медленно тянется к краю камеры. Люсиэль прикрывает глаза и мычит, стискивая ладони в кулаки; хочет, чтобы эта рука сейчас мягко коснулась волос, провела по ушной раковине, подарила ему ласковую терапию. Чик. Камера вырубается. Севен резко распахивает глаза и следит за потухшим видео. Мерно затухают и остальные, словно по чьей-то команде. Люсиэль откидывается на спинку стула и не верит. Джумин мог просто выключить их все это время. Но… - Да какой идиот в свое время их там вообще поставил?! Что за дилетанты! Рыжик утыкается носом в клавиатуру, не замечая, как дублирует одни и те же символы. Глаза начинают закрываться, хоть разум все еще мчится с бешеной скоростью. Даже мозг, он уверен, покраснел следом за ушами и щеками. И сейчас ему кажется, что увидеть этот свет и тонкую руку, настойчиво тянущую его наверх, не так уж и плохо. Он выпьет таблетку, если голова вновь будет болеть.

***

Камера по расписанию включается и загорается на следующие пятнадцать минут. - Доброе утро, Джумин. - До вечера, Люсиэль.