Осень в комнате с мягкими стенами

      Майкрофт кричал, бился головой об мягкую стенку и кусал костяшки в кровь. Он срывал голос, до противного хрипа, рыдал. Здесь было холодно, Холмс слышал какие-то голоса. Ему было страшно. Препараты, которые ему вкалывали врачи с забавными добрыми улыбками, не помогали. Он смеялся, запрокидывая голову назад, пока по щекам медленно катились слезы. Горькие и соленые на вкус, растворялись маленьким морем на кончике языка и разливались океаном в мыслях. — Привет, Майк — высокий голос звучит противно, заставляет морщиться и уткнуться горячим лбом в холодную стену. Когда это они успели поменяться местами? Майкрофт Холмс стал помешанным сумасшедшим, а Джеймс Мориарти стал нормальным? Глупо. Глупо и смешно до боли. — Уйди… пожалуйста, уйди — собственный хриплый голос звучит еще противнее, и рыжеволосый тихо шипит сквозь зубы.       Майкрофт не помнил ничего, кроме оглушительного удара машины и того, как он тряпичной куклой полетел на асфальт. Ему было больно. Это он помнил отлично. Где-то вдалеке послышался крик Шерлока. Потом белые стены. Шерлок иногда заходил, говорил что-то о Джоне… Холмс-старший не помнил никакого Джона.       «Джим», как просил называть его обладатель исключительно противного голоса, приходил сюда каждый день. Ему нравилось смотреть на то, как Майкрофт кричит. На то, как он рыдает, судорожно пытаясь набрать в легкие как можно больше воздуха. Мориарти приходил посмотреть на то, во что он превратился. Только вот… Майкрофт не помнил, кем был.       Мужчина не знал, что у него была семья. Брат, сестра, отец и мать. Что у него был какой-то Грегори Лестрейд, над которым тот держал зонтик во время дождя и смеялся даже над самыми глупыми шутками. Не помнил, что любил чай и просто ненавидел кофе, носил идеальные костюмы и не умел играть на скрипке. Не помнил, что такое счастье и что такое жизнь.       Жизнь в клинике для «особенных людей», нельзя было назвать жизнью. Это было существование. Горькие таблетки, уколы и попытки порезать вены тупым ножом. Майкрофт не знал, какой сегодня день недели, число, месяц, год. Какая погода за окном. День сейчас или ночь. В его комнате не было окон или календарей.       От Джеймса пахло дорогими духами, яблоками и односолодовым виски. Почему-то последний запах Майкрофт помнил прекрасно. Он оставлял жгучие пощечины на щеках. Синяки. Мог разбить ему губу или рассечь бровь.       Целовал, жгуче, горько и грубо. Смешивая металлический вкус крови с яблоками. Знаете, Майкрофт всегда ненавидел яблоки. И он улыбался. Отвратительно улыбался. — А что, если я не хочу? — голос звучит насмешливо, а Холмс уже видит, как его обладатель растягивает губы в улыбке. Сегодня от него несет дождем и солью. А еще порохом.       Майкрофт уже не отвечает. Майкрофт уже не дышит, опираясь лбом о холодные стены. И, кажется, мир остановился.

Остановилась осень в комнате с мягкими стенами.