In their world

Muse - Eternally Missed

Солнце заходит за облака, и только тогда начинаешь понимать, что тот, кого всегда любил, был священным саваном. Но почему же мечты не развеялись, ведь они были словно иголка в стогу сена? Краски сгущаются, становятся похожими на багровые пятна крови, которые заливают все пространство, а небо постепенно покрывается густой пеленой, заслоняющей все вокруг, предвещая скорые сумерки. Вот и все. Один вздох, один истошный крик, одно отчаяние и пустота — все погрузилось во тьму. И, казалось, прошло столько времени, но ничего не изменилось, потому что тебе плевать на все и вся, ведь чувства еще не искоренились из твоей души, опустошенной в один день на тысячу раз вперед об известии смерти твоего любимого человека. Теперь ничего не было, но это не могло никак повлиять на собственные чувства. Потому что совершенно невозможно заставить кого-то перестать испытывать любовь и заботу. Разве не так? И даже горькая правда не будет способна разрушить все, что было так дорого тому, кто любил тебя. Пока есть воспоминания о нем, чувства будут вечны, ведь это же была не обыкновенная интрижка, не так ли? Ты не можешь сопротивляться желанию любить, желанию чувствовать доброту и искренность, ты и так знаешь, что есть тот, кто по тебе искренно скучает и ждет твоего прощения. Ведь осознаешь, что в душе давно простил человека, но не можешь ничего уже поделать, когда в устах любимого застывает последнее слово, сопровождаемое жутким криком и болью, которая впитывалась в сознание многих людей, но никто даже не пытался спасти невинную душу, погрязшую в грехах по собственной же глупости. Мечты так и не развеялись, потому что ты знал: саван этот все же существует, только вот теперь в сердце твоем. Но ты никогда не сдаешься, стараешься идти вперед, продолжая чувствовать все те же чувства, что и когда-то давным-давно. Никто не запретит это совершать вечно, пока бьется мятежное сердце, ждущее теплоты и ласки, которой уже давно оно не получало. Да, только боль и разочарование. Но воспоминания всегда были с тобой. Всегда, разве не так? Тебе совершенно все равно на правду, которая больно ударила по тебе, вонзая нож в спину, словно в жизни это было не последнее предательство. Однако, ты живешь с осознанием того, что что-то делалось во имя любви и заботы, хотя, разумеется, вслух никогда не произнесешь извинения, желая их спрятать в глубине души, ведь ты же считал, что любимый человек был виноват во всем. Но чувствам не сможешь ты сопротивляться, потому то желание будет слишком велико, чтобы увидеть всего лишь пронзительный взгляд родных глаз, теплую улыбку на алых губах и легкий румянец на щеках, когда она что-то увлеченно говорила о твоей персоне. А теперь ничего нет: она так и умерла незаслуженно, так глупо и нелепо, что, казалось, подобной боли ни один человек не сможет выдержать. Но время лечит, и раны заживают только при одном условии: чувства не должны быть отторгаемы тем, кто их однажды принял за простую истину, потому что с чувствами рождалась и новая жизнь. Жизнь, ради которой стоило испытать боль, чтобы осознать всю силу чувств человека, который погиб на твоих глазах. Солнце скрывалось за горизонтом, предвещая первые сумерки. Холодало и начинал моросить легкий дождь. Чем дальше Джимми шел, тем больше казалось, что густая черная пелена затмевает ему глаза. Испуганно обернувшись, он шел к холму, где была похоронена Мэгги. Да, его чувства к ней так и не остыли, он по-прежнему не мог выкинуть ее из своей головы. В руках были три одинокие красные розы, которые ему с трудом удалось раздобыть, чтобы положить на ее могилу. Нет, не такого конца она заслуживала. За что с ней так поступили? Почему именно так? В который раз Джимми задавал этот вопрос, когда приходил сюда, чтобы подумать в тишине и вспомнить все самые лучшие воспоминания о Мэгги. Его загадочной Эсмеральде. Джимми выходил из собственного шатра, когда вдруг столкнулся с Мэгги, улыбающейся ему в ответ. Да, они встречались уже вот как месяц, но он до сих пор ее не мог узнать. Она всегда была такой приветливой и открытой, хоть очень часто многое от него скрывала, но она покорила его сердце тогда, когда Джимми получше узнал ее характер. — Я тут подумала, может, устроим пикник? — спросила Мэгги, беря Джимми под руку и уводя его подальше от посторонних глаз. — Что, прямо сейчас? — он провел ладонью по ее щеке, мягко улыбаясь ей в ответ. — Да, только ты, я и природа. Так ты со мной, или я отправлюсь без тебя? — Мэгги изобразила некое разочарование и собралась уйти, но сильная рука остановила ее. — Поехали, но только не надолго, сейчас вне нашего парка не очень безопасно, — он потянул ее к машине, где уже было приготовлено все необходимое для пикника. Да, на холме ни расстелили большое одеяло, достали корзинку и молча поедали ланч, сидя на одеяле, под которым была мягкая зеленая трава. Они просто болтали, пили вино, которое ей еле удалось раздобыть, и радовались коротким мгновениям, потому что Мэгги знала: рано или поздно все это закончится. Но пока она лежала рядом с ним, обнимая его за талию и шепча ему на ухо всякие глупости, отчего Джимми постоянно улыбался, крепче прижимая к себе девушку. Легкий ветерок обдувал им лица, в то время пока они целовались, утопая в мягкости травы. Они медленно раздевали друг другу, наплевав даже на то, что они находились не в том месте, где можно было бы неспешно заняться любовью. Каждый из них накидывался на тело любимого в таких ласках и поцелуях, что готовы были просить порой о большем, но никто в тот момент не думал, что может быть как-то по-другому. — Ты же знаешь, что ты мне нравишься? — спросил тихо Джимми, убирая с взмокшего лба прядь светлых волос. — А могло быть как-то иначе? — она поцеловала его в кадык, ощущая, как мужчина расслабляется в ее объятиях. — Я вот уверена в том, что люблю тебя. — Я знаю. Больше они ни о чем не говорили, они просто смотрели на голубое прозрачное небо и пили из бутылки холодное вино, наслаждаясь горячими объятиями друг друга, в которых они нашли временное пристанище. Но он так и не смог ей сказать три заветных слова, которые она так ждала услышать. Он не смог, а теперь очень жалел, что так их ей и не сказал. Теперь ее уже не было на этой бренной земле. Джимми открыл глаза и ту же перед ним пролетели события ее смерти. Он помнил, как ящик распиливали напополам, как она билась в агонии, пока пила резала ее тело на куски. Но до этого он не мог простить ей всю ложь, ее предательство, хоть она и пыталась его спасти, отвести от него беду, уговаривая его уехать вместе с ней. Мэгги пыталась с ним поговорить, намекнуть ему, что сожалеет обо всем, что сделала, ведь ее чувства к нему были искренними. Но он отверг ее навсегда, и в тот ее последний миг она не думала ни о чем, кроме прощения Джимми. Ей было так важно услышать хоть одно словечко от него, чтобы после этого спокойно умереть. Она так ничего и не услышала: ни его голоса, ни криков — все померкло во тьме. Никто не протянул ей руку помощи, и вот она мертва, разрубленная напополам в этом ужасном кубе для фокусов. Да, тогда он, как мертвец, повторял только ее имя шепотом, не веря до сих пор в происходящее. Глаза наполнились слезами, а внутри все жгло от осознания, что Мэгги покинула этот мир на его глазах, теперь уже пустых и безжизненных. С ее уст сорвалось последнее слово «Джимми», сопровождаемое истошным криком, прежде чем все успело погрузиться во тьму. Он не мог смотреть на то зрелище, потому что ни один человек не мог так обойтись с его Мэгги. Нет, все это было неправильно, и она не должна была ассистировать этому мерзкому ублюдку, который решил испробовать трюк на глазах у многих, чтобы доказать всем, чего он стоит. — Мэгги, — шепчет Джимми на ее могиле, — о Мэгги, почему все именно так произошло? Я мог бы тебя избегать еще очень долго, но никогда бы не позволил тебе так глупо умереть. Это была незаслуженная смерть! Он знает, что на нем отчасти есть вина в смерти Мэгги, но он не хотел этого принимать, ведь если бы она раньше рассказала правду, она бы не поплатилась таким образом за собственные грехи своей никчемной жизнью. Он бы хотел еще много чего сказать, но никогда не может произнести слова извинений той, которую когда-то полюбил. Нет, в нем еще тлели прежние чувства, но теперь все было по-другому: ему было плевать на правду, потому что не было отныне для него света. Ее смерть означала почти что конец всего, что он имел в жизни. Он был опустошен а один день на тысячу раз вперед, и до сих пор эта пустота жила в его сердце. Положив три одинокие розы на могилу, Джимми дотронулся рукой до холодной земли и стер одинокую слезу с щеки. Ему давно надо было опустить ее из своей жизни, но он не смог или же просто не захотел. — Прощай, Мэгги, в последний раз, — вдруг он будто ощутил чье-то дыхание на своей щеке, однако быстро помнился, ощущая, как ветер легко раздувает его волосы на ветру. Он до сих пор ощущал ее присутствие в своей жизни. — Где бы я ни был, у меня еще есть шанс начать все с начала. Джимми слегка улыбнулся, пытаясь выглядеть расслабленным, однако он никогда не сможет выкинуть ее из своей головы. Так что всю дорогу на своем байке он думал о всех днях, что они провели вместе вплоть до ее смерти. Он до сих пор мечтал об их совместной тихой жизни вдали от этого цирка, о детях, которые росли бы на его глазах, но этого никогда не будет. Мечты так и не развеялись, потому что он знал: саван этот все же существует, только вот теперь в сердце своем. Он попытается идти вперед, продолжая чувствовать все те же чувства, что и когда-то давным-давно. Никто не запретит это совершать вечно, пока бьется мятежное сердце, ждущее теплоты и ласки, которой уже давно оно не получало. Да, только боль и разочарование. Но воспоминания всегда будут с ним. Пока он будет жив. Время лечит, и раны заживают только при одном условии: чувства не должны быть отторгаемы тем, кто их однажды принял за простую истину, потому что с ними рождалась и новая жизнь. Жизнь, ради которой стоило испытать боль, чтобы осознать всю силу чувств человека, который погиб на твоих глазах. Так же было и с Джимми. Он начнет новую жизнь, благодаря чувствам Мэгги, и найдет в себе силы бороться, даже если вдруг неожиданно захочет уйти на покой…