Мягонький

- Мама, они опять называют меня толстым! - Ну что ты, сынок, ты прелестный, ведь ты сам знаешь это. - Но другие ребята не хотят играть со мной. - О, дорогой, им так не повезло. - Почему? – мальчик поднял заплаканные глаза. - Потому что они никогда не узнают, какой замечательный ты на самом деле. *** - Мам, почему никто не хочет со мной встречаться? Потому что я толстый, да? - Или потому что они глупые, м? - Да нет же! Они все говорят, что я некрасивый. - Ты самый красивый на свете. Тебе просто не хватает уверенности, сынок. *** Но годы шли, а то, что взрослые называли сначала «детской припухлостью», а потом «подростковым жирком, вызванным гормонами» никуда не исчезло. И сейчас из зеркала на Сынквана смотрело его собственное пухлое тело. Не то чтобы он был совсем толстым – за свои двадцать лет он немало работал над собой, - но его слишком пухлые щёки и округлые полноватые бёдра пропадать явно не собирались. И Сынквана это мало радовало. Конечно, он последовал совету матери и научился если уж не быть, то хотя бы казаться уверенным; и даже завёл себе парня. Правда с Хансолем ему было всё ещё неловко, а иногда казалось, что всё это какая-то глупая неуместная шутка, ведь Хансоль такой красивый. Но даже когда Сынкван верил, что тот правда его любит, парню было стыдно. Стыдно, за то, что он такой…такой толстый. А ещё за то, что он никак не мог подпустить парня к себе. Они встречались уже больше полугода, но дело не зашло дальше поцелуев, потому что Сынквану было страшно. Он отнекивался тем, что у него ещё никого не было – и это было чистой правдой. Сынкван впервые с кем-то встречался, и, разумеется, ему было страшно. Но ещё страшнее было увидеть разочарование в глазах Хансоля, когда он посмотрит на его тело. Хотя парень не раз говорил ему, что его более чем устраивает тело партнёра, ведь «ты такой мягкий, Сынкван-а» вперемешку с руками везде-везде-везде, куда только позволял дотронуться Сынкван случались постоянно. Парень задрал футболку и оттянул кожу на животе, тяжело вздыхая. От раздумий его оторвал звонок в дверь – и он точно знал, что это Хансоль. *** Через час, когда они целовались на диване, а ладони Хансоля крепко сжимали его собственные, Сынкван не думал о себе и своём теле. Ровно до тех пор, пока поцелуи парня не стали спускаться ниже, а руки – гладить бёдра. - Ты такой мягонький, Сынквана-а, - Хансоль попытался проникнуть под футболку парня, но тот оттолкнул его. - Не надо, Хансоль. Парень устало вздохнул: - Дело ведь не в том, что я у тебя первый, да? – спросил он, заставляя Сынквана мгновенно покраснеть. - Я…нет, просто… - Просто думаешь, что недостаточно хорош, - перебил его Хансоль. – И я собираюсь показать тебе, что это абсолютно не так. Парень снова поцеловал его, пытаясь внести в этот жест столько убеждения, сколько у него было, одновременно слегка надавливая на явную выпуклость в штанах партнёра, отчего воздух в лёгких Сынквана закончился стремительнее, чем он ожидал, и ему пришлось отстраниться. Хансоль какое-то время прижимался к его лбу своим, оставляя свои глаза закрытыми, после чего резко распахнул их и прохрипел: - Дай мне снять с тебя эту футболку или я порву её. И тогда Сынкван сдался, позволяя парню всё же стянуть с себя вещицу, одновременно с этим втягивая живот. В голове становилось мутно, когда Хансоль целовал и трогал его грудь, болтая что-то о том, как ему нравится и какой Сынкван потрясающий. - Но я совсем не сексуальный, - выпалил Сынкван прежде, чем понял, что вообще произошло. Хансоль засмеялся ему куда-то в живот: - Тогда тебе даже не нужно быть сексуальным, чтобы завести меня. Сынкван вдруг очень явно почувствовал чужой стояк, когда парень потёрся об его бедро, после чего занялся его ремнём. - Подожди-подожди-подожди, - заверещал он и, когда Хансоль остановился, вопросительно вскинув брови, вновь залился краской. – Сначала ты. Хансоль приподнялся над парнем, чтобы стянуть с себя футболку и позволил Сынквану провести рукой по своему торсу, после чего также быстро стянул с себя штаны и вернулся к раздеванию Сынквана. Хансоль никогда не говорил этого вслух, но он обожал Сынквановы бёдра. Их хотелось постоянно трогать, целовать, чем парень тут же и занялся, временами прикусывая кожу на внутренней стороне бёдер и оставляя засосы, выбивая из партнёра первые стоны. Сынкван и не знал, что его бёдра настолько чувствительны. Он чувствовал, как твердеет его собственный член, и просил Хансоля сделать хоть что-нибудь. Сознание отключилось почти полностью, когда парень, наконец, обхватил его орган рукой, надавливая пальцем на головку. И сейчас, когда Сынкван лежал перед ним вот такой, такой раскрытый и такой, чёрт возьми, прекрасный, и сексуальный, и… - он правда не понимал, как можно считать такое тело некрасивым, о чём и пытался сообщить парню, который, кажется, уже не особо слушал, толкаясь ему в руку. Хансоль не удержался, легонько кусая его очаровательно пухлую щёчку. Теряясь в ощущениях, Сынкван не сразу понял, как чужие губы обхватили головку его члена. - Ч-что ты делаешь? – попытался остановить он парня. - Ты такой вкусный, Сынкван-а, - хитро улыбаясь проговорил Хансоль, возвращаясь к своему занятию. Впрочем, он и сам понимал, что таким образом они оба не продержатся долго, а потому занялся поиском смазки где-то в своих штанах, давая время обоим слегка прийти в себя. Он растягивал парня так аккуратно, как только мог, и Сынкван почти не чувствовал никакой боли или дискомфорта, только бесконечные хансолевские «красивыйкрасивыйкрасивый, какой же ты красивый». Он вошёл в него медленно, целуя щёки, веки, плечи и вообще всё, до чего мог дотянуться. Сынкван был узким и горячим внутри и оставался потрясающим снаружи. Хансоль не совсем был уверен, что именно говорит, но, во всяком случае, пытался сказать он именно это. Сынкван распахнул глаза, чтобы посмотреть на лицо Хансоля. Его веки были прикрыты и ресницы чуть дрожали с каждым новым толчком, а губа была закушена. Он медленно открыл глаза и прошептал: - Ты просто не представляешь, какой ты красивый, Сынквана-а. Сейчас и вообще. Оргазм настиг Сынквана на этой фразе. Он задрожал, пачкая их обоих спермой. Лицо Хансоля стало ещё более сосредоточенным, а его брови надломились, когда он кончал следом. Хансоль обнимал его, лениво пощипывая за бок и прижимаясь губами к плечу. В момент, когда Сынкван понял, что это он, что это его тело заставило Хансоля кончить, он, пожалуй, готов был согласиться, что оно, наверное, не так уж плохо. И Хансоль, похоже, собирался доказывать ему это столько, сколько потребуется.