***
Когда жизнь даёт тебе второй шанс, ты просто обязан воспользоваться им, сделать то, что не сделал до этого, Джош примерно представляет, что чувствуют люди, которые выбрались с того мира, кто был спасён на операционном столе, они благодарят врачей, Бога, саму судьбу, но не говорят спасибо себе. Людям дают второе дыхание, многие начинают заниматься тем, до чего не доходило их время в том отрывке жизни. Джош хочет тоже самого, но он пробивает продукты в магазине; он небольшой, на углу улицы, хватит двух минут, чтобы обойти весь магазин и успеть взять что-нибудь с прилавков. Медленно приближается май, апрельские лучи солнца нежно лижут кожу, не оставляя на ней своих отпечатков, люди всё ещё закутываются в кофты, не ощущая привычного тепла. На улице всё опутывает зеленоватый цвет на деревьях и земле, почки на ветках скоро будут превращаться в белоснежные или разноцветные листья и цветы, Джош хотел бы почувствовать сладковатый запах, если бы мог. В три часа в пятницу парнишка берёт пару шоколадок почти около самой кассы, и в этот раз у него купюра покрупнее, поэтому, когда Джош отсчитывает покупателю сдачу, он решает пересыпать несколько монет прямо в руку, их кожа сталкивается, парнишка такой тёплый, Джош сжимает губы сильнее, когда парень слегка отдёргивает руку от непривычного холода кожи, он поднимает свои глаза, свои темные живые глаза, заметно кивая, Джош совсем не понимает, что это могло обозначать, поэтому не отправляет ответных действий. — Зарплата будет завтра, — каркает Том, проходя мимо прилавка, выходя из магазина. — Я не знаю, вернусь ли до закрытия, поэтому, если что, ты знаешь, где запасной ключ от магазина, — его серые глаза всегда избегают серой кожи, мужчина выходит из своего магазина даже не дожидаясь кивка парня. Джош опирается о прилавок, проходясь пальцами по столешнице, выпрямляясь, когда звоночек над дверью снова противно звонит, в магазин просачивается знакомая женская фигура. Дженна всегда скользит плавно, она по возрасту теперь чуть старше Джоша, ей уже больше двадцати, где-то ближе к двадцати трём, она меняется, а Джош — нет. Джошу всегда будет двадцать лет, на его лице не будут появляться морщины, а на голове появляться седые волосы. — Джош, — говорит Дженна, наконец-то замечая парня. — Не знала, что ты вернулся. — Уже как полгода, — откашливаясь, говорит Джош. Блэк мнёт свой взгляд, утыкаясь в сладости на прилавке, словно прицениваясь к ним. — Я в порядке, — отвечает Дан на будущий, но немой вопрос Дженны. — Не хочешь как-нибудь…? — продолжение не нужно. — Мои друзья хорошие. Среди них тоже есть… — она пытается вспомнить «правильное» название, — с синдромом частичной смерти, — Джош кивает, Дженна снова раскрывает свой симпатичный ротик. — Когда-нибудь, — соглашается Джош. У него нет друзей. Его друзья были на похоронах пять лет назад.***
Дженна зовёт его через неделю, она просит пойти, потом добавляет аргументы о том, когда же он последний раз веселился. Джош веселился около пяти лет назад, и тогда это закончилось не слишком хорошо, поэтому теперь Джош и веселье — вещи противоположные, но он соглашается, уходит из дома в восемь вечера и, хромая, добирается до дома Дженны, откуда они пойдут веселиться с её друзьями в недалёкий клуб. Джош мнётся на входе, но всё-таки переступает порог, морщась от светомузыки, что бьёт прямо по глазам, Дженна оборачивает свои пальцы вокруг запястья Джоша, а затем полностью берёт его ладонь в свою, ободряюще сжимая холодные пальцы. Джош все равно не сможет напиться, но перед ним стоит наполовину наполненный стакан с виски, он пилит его взглядом, пока не чувствует, как на его плечо мягко ложится рука девушки, она зовёт его на танцпол. — Джош, ты обязан повеселиться! — кричит она ему на ухо, стараясь заглушить музыку, что ревёт в каждом углу клуба. — Джош, давай! — девушка слегка пьяна, её щёки раскраснелись из-за повышенного градуса и жары в клубе, она тянет друга сильнее, смотря на Дана голубыми, почти прозрачными глазами, умоляя пойти повеселиться вместе с ней. — Пожалуйста! Джош не считает, что здесь хоть кто-то умеет танцевать, он смотрит на это сквозь трезвый разум и это кажется ему всё разы смешнее, но Дженна обхватывает его за плечи, а затем обвивает шею, поднимаясь на носочки, всё это время раскачиваясь под музыку, она приближает свои губы к уху Джоша, выдавая смелое: — Я очень скучала по тебе, — Джош сжимает губы и опускает руки на талию Дженны, покачиваясь в такт, затем начинает улыбаться, маленькие морщинки появляются рядом с его уголками губ. Несколько друзей Дженны присоединяются к ним, они вместе танцуют, Джош чувствует, как тональный крем начинает от жары размазываться, стекая едва заметными бежевыми каплями, оставляя неровные следы на лице. — Разве это место для мертвяков? — спрашивают у него, когда он выбрался с толпы к бару, а оттуда к туалету, дабы умыть лицо, потому что потёкшая косметика ощущалась неприятно. К нему обращались, Джош мог поклясться, одни из друзей Дженны. — Почему Джен тебя вообще привела? — один из них брезгливо осматривает Джоша сверху вниз, заостряя внимание на размазанных штрихах тональника на подбородке. — Я знаю, что ты мертвяк, и даже сранная косметика не поможет тебе это скрыть! — выплёвывает один из них, поднимая руки, с силой толкая Джоша в грудь. — Проваливай, тебе здесь не место. Джош оборачивается, смотрит на Дженну, та его не видит, она танцует в той же толпе, подпевая знаменитой песне. Дан вновь смотрит на двух парней, один из них, сжимая руки в кулаки, незамедлительно повторяет: — Проваливай. Джош уходит, размазывая косметику по лицу, тональник остаётся на его пальцах, он небрежно вытирает его об джинсы. Его ладонь то сжимается в кулак, то разжимается, его зубы скрипят и он со всей силы бьёт по мусорному баку, что так не вовремя попался ему на пути. Мусор разлетается по обочине, Джош пинает ещё раз, разнося противный шум по всей пустующей улице, из-за дикого грохота где-то в домах включается свет и некто вылазит из окна, яростно крича: — Что ты творишь?! — кричат ему, Джош пинает ящик последний раз, уходя с улицы, ему вслед доносится жёсткое: — Ублюдок! Два часа ночи! — Джош показывает средний палец даже не поворачиваясь. — Мерзкий мальчишка! Джош снимает с глаз линзы, кидая куда-то себе под ноги и сразу же приминает их подошвами кед. К чёрту, если он «мертвяк», то пусть люди его таким и видят.***
Джош сидит на своей могиле. Его спина упирается в стенку могилы, где написано его имя и дата смерти, а чёрный мрамор под его джинсами такой же холодный, как и тело под плотной тканью. Красивыми строками что-то написано о том, каким же хорошим сыном и братом он был. Джош не был хорошим сыном и братом, и никогда им не станет. Парень перекатывает между пальцами два магнита, которые так и норовят сблизиться и прилипнуть друг ко другу, но Джош только размыкает их, держа на расстоянии. На часах почти три часа, он чувствует, что на мёртвое тело накатывает усталость. — Как ты умер? — слышит он рядом, он тут же поворачивает голову в сторону, откуда шёл голос. Мальчишка из магазина, даже предсказуемо. Он вновь шмыгает носом, вытирает его, смотрит на Джоша упрямо. — Словно это важно, — не желая отвечать правду, увиливает Джош, он отворачивает голову от мальчишки. Он всё ещё стоит там, стоит в ожидании, наклоняя голову то направо, то налево, как птица, высматривая боком то, что ему интересно. Он делает шаг к могиле Джоша, видит буквы над его плечами. — Дан? — спрашивает любопытный мальчишка. — Джош, — добавляет парень. — Тайлер, — кратко произносит паренёк. — Так как ты умер? — А тебе, видимо, нравится лезть не в свои дела, — слегка огрызается Джош, пододвигая к себе когда-то поломанную по частям ногу. Он словно пальцами мог чувствовать, насколько кость неправильно срослась, каждую помеху под его мертвой кожей, каждый неправильный выступ на серой кости, обтянутой плотными мышцами около колена. — Меня сбила машина, — бубнит практически под нос Джош, но на кладбище тихо, там слышно отчётливо каждое слово. Молчание тянется словно мёд, но не тот вкусный и сладкий, в этом мёде куча мошек, он кажется противным, на языке горчит. Тайлер переступает с ноги на ногу, мнётся, а затем делает ещё один шаг, опускаясь прямо на прохладную землю перед могилой Джоша, перед самим Джошем. Он садится по-турецки, поднимает блестящие глаза настоящего цвета, внедряясь в полутёмное сознание Джоша, мальчишка кусает пухлую нижнюю губу, оставляя на ней следы, которые исчезали почти сразу, становясь сначала белыми, затем красными, а потом розовыми, как и цвет здоровых губ. — Ну и какого тебе ощущать себя бессмертным? — спрашивает Тайлер, Джош лишь фыркает. — Хуево, — мальчишка чуть дёргается от мата, что заискрился с губ Джоша, но все равно продолжает сидеть, поедая взглядом лицо Джоша. — А что ты хотел, пацан? — интересуется Джош. — Я мёртв. — Нет, ты здесь. — Нет, — Джош молчит несколько секунд, — я мёртв. Он поднимает белесые глаза. — Посмотри на мои глаза, — говорит он. — Посмотри на мою кожу, — говорит он. — Я мёртв, — говорит он. Тайлер молчит, парень протягивает руку, касается кожи, она всё такая же холодная, но Тайлер больше не дёргается от этого чувства. Он вновь облизывает губы, слегка кусая их. — Если бы ты был мёртв, то лежал не на надгробии, а под ним, — Джош в какой-то степени с ним согласен. — Тут недалеко есть парк, — говорит Тайлер, — там начинает цвести вишня. Джош просто встаёт с надгробия, он смотрит на мальчишку, что сидит всё ещё на земле и проговаривает: — Веди, — Джошу терять нечего, а как цветёт вишня, он не видел уже несколько лет. В парке тихо, через час начинается рассвет, на улице холодно, Джош это замечает только тогда, когда Тайлера начинает слегка колотить; они сидят на скамейке, перед ними несколько деревьев, где почки в скором времени превратятся в белоснежные листья, они почти распустились. — Сколько тебе? — спрашивает Джош. — Двадцать три, — отвечает Тайлер. Джош не верит. — Серьёзно? — он поворачивается к Тайлеру, выгибает узкие брови, смеётся, усмехается и качает головой. — Не верю, ты не выглядишь на двадцать три. И чем ты занимаешься в свои двадцать три? Тайлер хмыкает, он обнимает колени руками, сидя на скамье, его голова не повёрнута в сторону Джоша. — Подрабатываю в больнице, — отвечает Тайлер. — Помогаю… — он мнётся пару секунд, — жертвам СЧС, — Джош тут же сглатывает, его голос слегка дрожит, когда он произносит следующие слова: — Мне не нужна помощь, — говорит Джош. — Она нужна всем, — не соглашается с ним Тайлер, — тем более, думаешь, твоё избиение бедного мусорного бака было незаметно? — на лице Тайлера появляется ухмылка, Джош сжимает пальцы на ногах под кедами, словно вновь чувствуя те удары, которые он нанёс не хромой ногой по баку. — И всё равно, — говорит Джош. — Я не нуждаюсь в помощи, — он не будет её принимать от кого попало, — если ты пришёл за этим, то можешь валить. Джош огрызается, он пытается убрать этого мальчишку от себя подальше. — Нет. Они сидят в парке до пяти утра.***
Он идёт на работу без линз и маскирующего крема, люди смотрят, люди оборачиваются, люди сжимают губы с презрением в глазах. А глаза Джоша белесые, почти прозрачные, его зрачки как будто неаккуратно порваны по бокам, словно темные ока вырезал некто криворукий. Том не смотрит на него также, как и обычно, до половины дня они даже и не встречаются, но потом Том поднимает взгляд, долго и упорно смотрит на своего работника, проговаривая строгое: — Уходи, — он облизывает нижнюю губу, его взгляд не в коем случае не останавливается на глазах Джоша — у Тома не хватит духу, — уходи, я тебе говорю, Джош. Джош снимает бейджик и почти впечатывает его в стойку, пригвождая тонкими худыми пальцами; он чуть выше Тома, поэтому смотрит на того сверху вниз, внимательно, желваки мягко работают под его кожей, Джош стремительно идёт на выход из магазина, а Том — за кассу. — Ты должен меня понять, Джош, — говорит ему вслед Том. Нет. Он никому, чёрт возьми, ничего не должен. Джош не надевает капюшон, он хромает, на улице накрапывает майский дождь, небо затягивает серыми тучами, на улице становится темнее. Джош теперь не волнуется, что смоет его тональник, ведь его нет. Когда он идёт по дороге, что ведёт к его кладбищу, то прямо натыкается на Тайлера. — Почему ты не на работе? — интересуется парень. — Не твоё сраное дело, — огрызается Джош, проходя мимо, стараясь идти так быстро, как позволяла нога. Тайлер его нагоняет. — Что случилось? — допытывается он. — Отвали от меня, — в более грубой форме отвечает Джош. — Это не твоё дело, о, мистер-я-хочу-помочь-мертвякам, — поворачивается Джош, взмахивая руками и искривляя свой голос, от него разит надменностью, с каплей накатывающейся истерики. — Свали нахрен, Тайлер. Джош продолжает идти на своё кладбище. Тайлер идёт за ним. Джош обиженно пялится в перерытую землю, что прямо под его ногами, её слегка размыло дождём, поэтому носки кед становятся грязными, как и белая подошва. Он ударяет пяткой о свою могилу, попадая грязью по слову «сын». — Вишня начинает вкусно пахнуть, — слышит Дан голос позади себя. Ему даже не нужно поворачиваться, чтобы вновь послать этого человека. — Вот иди и нюхай, — говорит Джош, — я не чувствую все равно, — он замолкает на какую-то минуту. — Да и погода не та, — он поднимает голову вверх, мягкие капли падают на его лицо, скатываясь по щекам к подбородку, а затем обрывисто стекают вниз, впитываясь в землю. — Словно тебя это волнует, — Тайлер обходит могилу, становится перед Джошем. — Пойдём, — он протягивает руку. Джош протягивает её в ответ, хватаясь за тёплые пальцы как за спасение, вставая с надгробия.***
Джош закрывает мелкий магазинчик тогда, когда Том где-то в городе по своим делам, а в помещении ни одного покупателя. Он едет к парку, надеясь, думая, что там будет стоять Тайлер, смотреть за своими сраными вишнями. Джош знает, что может лишиться работы, но как будто его это волнует. Это волнует его родителей, но не его самого. На нём вновь маскирующий крем и цветные болотные линзы, он, хромая, добирается до парка, садится на скамью перед цветущими вишнями и старается сделать вдох, дабы почувствовать сладостный запах, что исходит от них. Но не чувствует ничего. Как и каждый день с тех пор, как вылез из своего же гроба. На его глаза накатываются слёзы, и он даже рад, что может хотя бы плакать, а не просто бесцельно существовать, не производя никаких эмоций, кроме ненависти к себе и беспричинного гнева на всё сразу: вновь на себя, на родителей, на брата и сестёр, на идиотский случай пять лет назад. В этот раз под раздачу попадает Тайлер, который решил поиграть в Мать Терезу, у которой есть воля предлагать помощь каждой заблудшей душе. Джош сидит на скамье и плачет, потому в единственный момент, когда Джошу Дану нужен Тайлер, того нет. Тайлер Джозеф приходит в парк только через неделю, там сидит Джош, он закончил свой рабочий день на несколько минут раньше, чем ему следовало. Вишни почти доцвели, и в скором времени на них будут появляться кисловатые плоды, которые даже будет невозможно есть. Джош не поводит и ухом, когда Тайлер садится на скамью. Он не задаёт вопросов, но Тайлер просит лишь одно: — Протяни руку, — говорит он. Джош недоумённо хмурится, но протягивает ладонь, раскрытую, как и он сам. В ладонь тут же опускается небольшое лезвие, Джош больше чем уверен, что оно острое. Лезвие теплее руки Джоша, Дан не понимает всей этой метафоры, что прямо сейчас упала в его руку. — Я тебе доверяю больше, чем себе, — произносит Тайлер, он пожимает плечами так непринуждённо. — Я говорил, всем нужна помощь, — он вновь кивает на лезвие. — И это — твоя помощь мне. Джош сжимает руку, лезвие плотно умещается в его ладони, острые края впиваются в мёртвую кожу. — Зачем? — спрашивает Джош, зная, что точного ответа вряд ли получит. Тайлер не отвечает, он прячет запястья под рукавами кофты, смотрит на вишню, опускает голову, а затем поворачивает её в сторону, утыкаясь лбом в плечо Джоша. Джош вздрагивает, смотрит на пушистые волосы своего знакомого, чуть приподнимает руку — не ту, что с лезвием — и мягко проходится по чужим волосам, зарываясь в них пальцами, пропуская отросшие чёрные пряди, чувствуя их гладкость. Он делает резкий порыв вперёд, дотрагиваясь губами до макушки, он не знает: зачем и почему сделал он, он просто мычит под нос успокаивающий мотивчик, чувствуя, как Тайлер начинает трястись в его руках. Он хватается руками за предплечье и плечо Джоша, прижимая, крепко, цепляясь за него, словно Джош — это красный спасательный круг, а Тайлер — просто очередной утопающий. Но Джош, как круг, не падает кому попало, он сдувается ещё до того, как нужно спасти кого-либо. Но здесь Джош держится на плаву, пытаясь удержать ещё и Тайлера, пытаясь не пойти на дно вместе. — Мне тоже нужна твоя помощь, — шепчет в ответ Джош, Тайлер поднимает голову, он смотрит на парня внимательно, заглядывая в его мёртвые под линзами глаза, смотря на болотный не его цвет. Тайлер кивает многочисленное количество раз, как китайский болванчик, как странная игрушка собаки на приборной панели в машине его отца, он просто кивает, в его глаза стоят прозрачные слёзы, щеки уже мокрые. — Я не хотел этого делать, — голос Тайлера стал сиплым, он чешет свои недавние порезы прямо под рукавом. — Я, кстати, не помогаю жертвам СЧС, — признаётся он. — Отец говорит, что вы звери, вы монстры, но Джош, — Тайлер поднимает руку, он касается щеки Джоша, проводя по ней, размазывая слой тонального крема — Джош слегка смущается. — Вы такие же, а иногда — даже лучше. Джош поджимает губы, опускает голову, избегая зрительного контакта с Тайлером, но тот все равно поднимает его голову двумя пальцами, придерживая за подбородок и целует холодные мёртвые губы. Джош отвечает, отвечает и раздвигает чужие губы, проникая своим языком, кусая сначала нижнюю губу, а затем — верхнюю. Они целуются долго, сидя на скамье в парке на окраине. — Спасибо, — произносит Джош.